Федор Федорович Аристов и О-во им. Александра Васильевича Духновича Глубокоуважаемый Господин Профессор Федор Федорович! Центральное правление О-ва им. А.В. Духновича на заседании 12.5.1930 единогласно постановило избрать Вас на восьмом Общем Собрании Общества, которое состоится в Ужгороде 1 июня 1930г., своим почетным членом за те неизмеримые заслуги, которые Вы имеете в беспристрастной науке об истории и культурно-национальном развитии русских Карпатской Руси. Просим Вас принять наше заявление и порадовать нас своим согласием принять сие скромное звание, мы же доведем Ваше решение до сведения всех наших членов, ожидающих Вашего благосклонного решения. Примите уверение в искреннем почтении и преданности к Вам. Правление Ужгород, 1930г. В Центральное Правление Русского Культурно-Просветительного Общества имени Александра Васильевича в стольном граде Ужгороде Глубокоуважаемые и Высокопочтенные Русские Деятели Карпатороссии! От души благодарю за высокую честь, оказанную мне Вашим Обществом по случаю 25-летнего юбилея моей научно-литературной деятельности в области карпатоведения, славяноведения и востоковедения. Избрание в почетные члены Вашего многозаслуженного и высокоидейного Общества, трудящегося на мирном поприще Общерусской культуры, даст мне новые силы для завершения своих научных исследований на благо горячо любимой Карпатской Руси. Надеюсь, что при Вашем деятельном участии и ходатайстве перед пражскими и московскими властями мне удастся, наконец, получить годичную научную командировку в пределы Подкарпатской Руси, когда я смогу лично поблагодарить всех Высокоуважаемых членов Центрального Правления за оказанное мне просвещенное и высокое внимание, сердечное отношение и братскую русскую любовь. В ожидании осуществления этой заветной моей мечты, остаюсь с глубоким уважением и неизменной преданностью Федор Федорович Аристов. Москва, 22 (9) мая 1930 года. Ф.Ф. Аристов. Российский архив литературы и искусства (РГАЛИ), ф.196 оп.1 ед. хр.2. Уведомление Русского культурно-просветительского общества имени А.В. Духновича, Государственного Института журналистики, Государственного научно-исследовательского института землеустройства и переселения и общества русских студентов "Друг" во Львове на имя Аристова Ф.Ф. об избрании его почетным членом и приглашения на собрания и торжественные вечера: программа восьмого конгресса общества им. А.В. Духновича; ф.196 оп.1 ед.хр.3. Письмо Аристова Ф.Ф. в Центральное правление русского культурно-просветительного общества имени А.В. Духновича с благодарностью за поздравления, присланные ему в связи с 25-летним юбилеем его научно-литературной деятельности http://rgali.ru/object/11002800?lc=ru Валерий Разгулов. Ф.Ф. Аристов и Карпатороссия. 2001, 100с. http://libinfo.org/?id=10610 2.1.Мб Павел Федор. Федор Федорович Аристов (к 25-летнему юбилею его научно-литературной деятельности). Издание культурно-просветительн. Об-ва им. Александра Духновича. Ужгород 1930г. Типография Школьной Помощи. Выпуск 86 Проф. Федор Федорович Аристов (К 25-летию его научно-литературной деятельности) Имя проф. Ф.Ф. Аристова хорошо известно не только в небольшой Подкарпатской Руси, но и в огромной России, как ученого изследователя в трех, хотя и различных, но смежных, областях знания карпатоведения, славяноведения и востоковедения. За 25 лет своей научно-литературной деятельности, Федор Федорович напечатал до 200 работ и около тысячи заметок (последние — обычно без подписи), посвященных многообразным проблемам общерусской культуры, славянского мирa и народов Востока. В кратком обзоре нет никакой возможности полностью разсмотреть все труды нашего юбиляра, и поэтому придется остановиться лишь на самых главных, сгруппировав их в три основные отдела. I. Труды по карпатоведению Никто из ученых не посвятил так много времени, труда и знаний изследованию жизни и творчества карпато-русских писателей, как это сделал проф. Ф.Ф. Аристов. Он является в полном смысле слова создателем научного карпато-русского литературоведения. Образцовая точность, ширина и глубина изследования, новизна идей, использование неизданных источников, редкое умение сочетать древность и современность, а равно прекрасный литературный язык и чарующая задушевность изложения - все это является отличительной особенностью трудов проф. Ф.Ф. Аристова. Когда берешь в руки эти изследования, то проникаешься стремлением не только их изучать и следовать им в дальнейшей разработке освещаемых автором проблем, но читать и перечитывать их, как увлекательно-написанную поэму, в которой ярко и с большим подъемом изображается картина героической борьбы карпато-русских писателей за наш великий русский (он же — всеславянский и мировой) язык, дивную изящную литературу и общерусскую культуру. Какой бы вопрос не разсматривал наш изследователь, две основные идеи неизменно озаряют его научно-литературное творчество — национальная свобода и социальная справедливость. Вследствие этого, труды проф. Ф.Ф. Аристова имеют не только строго-научное, но и глубоко-воспитательное значение, убеждая в необходимости неустанной культурной борьбы за достойное существование единичной и собирательной личности (человека и народа) и вселяя бодрую веру в светлое будущее нашей многострадальной Карпатороссии. Да, она, действительно, всегда много страдала, но неизменно уповала, что не погибнет в тяжелой и изнурительной борьбе с иноземными и враждебными стихиями, если будет твердо стоять на основе обше-русского национально-культурного единства, т.е. разсматривать себя, как небольшую часть обширного русского мира, раскинувшегося на необъятном пространстве от реки Тисы до берегов Тихого океана. Карпато-русские писатели были всегда светочами общерусского национального самосознания. Их сочинения читали, дела их почитали, но потом все это как-то забывалось и тускнело в памяти народа, изнемогающего в поисках хлеба насущного и не всегда могущего думать о пище духовной. Кто же воскресил в нашем сознании этих национально-культурных героев, кто всесторонне изучил их жизнь и творчество, кто любовно собирал воедино их, разсеянные и затерявшееся по разным повременным изданиям, произведения, кто, наконец, осветил своими учеными трудами великие и святые заветы наших народных пророков-писателей? Все это сделал наш Федор Федорович Аристов. Мы, карпатороссы, вправе считать его своим, потому что, будучи уроженцем Poccии, он отдал все свои лучшие силы Карпатороссии, о которой всегда печалился, ободрял примером своего неустанного и огромного труда и принимал живое участие в нашей национально-освободительной борьбе. До появления трудов проф. Ф.Ф. Аристова в науке наблюдались колебания и шатания взглядов: одни ученые относили Карпатскую Русь к славянскому миру (напр., акад. А.Н. Пыпин рассматривал ее в своей «Истории славянских литератур»), другие же, хотя и считали нашу родину частью Русской Земли, но обычно разрабатывали историю только ее древнего периода, когда она или входила в состав Русского государства, или, по крайней мере, политически была тесно связана с ним. Кроме того, все такие труды были разсчитаны на узкий круг специалистов, не только не проникали в народную толщу, но даже не были доступны для образованных слоев общества. Огромная заслуга проф. Ф.Ф. Аристова состоит именно в том, что свои ученые изследования он сделал достоянием не только специалистов, но также интеллигенции и даже простого русского народа. Одни эти труды будут изучать, другие — читать, наконец, третьи — могут их просто слушать, если кто-либо из грамотных людей станет читать их вслух в кругу своей семьи или знакомых. Являясь врагом загромождения основного изложения разного рода иностранными выдержками, безконечными, «научными и скучными» ссылками и примечаниями, отклонениями в сторону мелких и часто чисто-полемических вопросов, наш автор написал свои труды так, как пишется художественное произведение, которое можно читать не отрываясь с начала и до конца, а весь, так-называемый, «ученый аппарат» дал в приложениях, интересных, главными образом, для немногих специалистов-филологов и библиографов. Такой способ изложения, можно назвать ученым народничеством или изследовательским демократизмом, потому что автор исходит из мысли, что только сам народ в целом может достигнуть материального благосостояния и культурного преуспеяния. Интеллигенция же, какой-бы ни была она высоко-просвещенной и альтруистически-настроенной, не в состоянии улучшить коренным образом национально-культурное и социально-экономическое положение народа, если он сам не будет «кузнецом своего счастья». Изследовательский демократизм или ученое народничество встречаются очень редко, и поэтому тем отраднее подчеркнуть эту ценную особенность в трудах нашего юбиляра. Ибо гораздо легче пересказывать чужие, чем высказывать свои мысли да притом еще в строго-научной и одновременно художественно-литературной форме. Самостоятельность мысли, новизна идей и путей изследования также составляют неотъемлемую и безспорную черту трудов проф. Ф.Ф. Аристова. Он не поддался соблазну идти проторенными дорогами, слепо следовать за авторитетами и заниматься модными и хлебными вопросами. Нет, Федор Федорович пошел своим, прямым и более трудным путем, но зато достиг цели: внес свой крупный вклад в науку, сказал свое авторитетное слово, создал целую научную школу, положил начало новой эпохе в области историко-литературного карпатоведения. Только беззаветная преданность науке, глубокая убежденность в правильности избранного изследовательского пути и необыкновенная настойчивость в преодолении всех жизненных невзгод и лишений, дали возможность Федору Федоровичу совершить этот ученый подвиг. Четверть века упорной работы, никогда не дававшей ни копейки заработка! Так много терний и так мало роз! Одни материальные лишения, но зато и моральное удовлетворение: сознание честно исполненного национального долга, совершение большого культурного дела, несение тяжелого креста, терпеливо и безропотно, на протяжении целой четверти века. Все это сделано во имя науки и на благо Карпатской Руси. Таковы выдающиеся заслуги проф. Ф.Ф. Аристова, как ученого карпатоведа... П.С. Федор. Проф. Федор Федорович Аристов. К 25-летию его научно-литературной деятельности. Издание культурно-просветительн. Об-ва им. Александра Духновича. Ужгород 1930г. Типография Школьной Помощи. Выпуск 86 http://rusyns-library.org/f-f-aristov-pavel-fedor/ 2.7Мб http://kirsoft.com.ru/mir/KSNews_463.htm Профессор Ф.Ф. Аристов с дочерью П.С. Федор. Проф. Федор Федорович Аристов. К 25-летию его научно-литературной деятельности. Временник Ставропигийского Института на 1932 год: Временник. Научно-литературные записки Львовского Ставропигиона. Под редакцией В.Р. Ваврика. Львов. 1932, с.80-89. Обзор П.С. Федора, закарпатского литер. деятеля, печатается в весьма сокращенном виде из-за неимения места http://libinfo.org/index.php?id=10729 Деятельность общества имени Александра Духновича в Подкарпатской Руси http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_766.htm Карпато-русские писатели http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_411.htm Ф.Ф. Аристов. Карпаты - общеславянская прародина http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_669.htm КарпатоВедение http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_755.htm
Отправлено: 19.10.16 08:14. Заголовок: П.С. Федор. Проф. Фе..
П.С. Федор. Проф. Федор Федорович Аристов Остановимся теперь на разсмотрении его главнейших трудов, посвященных изучению Карпатской Руси. 1) Карпато-русские писатели. Изследование по неизданным источникам в трех томах. В предисловии к первому тому читаем следующее: В 1907 году нами было приступлено к собиранию материалов для изследования по неизданным источникам - Карпато-русские писатели. Целью этого труда являлось восполнить пробел в науке путем ознакомления образованного общества с жизнью и деятельностью писателей Карпатской Руси. Обыкновенно историки русской литературы ограничивались разсмотрением жизни и творчества писателей, работавших в России, деятели же общерусской литературы в Карпатской Руси, к великому сожалению, оставались вне поля исследования. Отсюда проистекало явное противоречие: в то время как статистика и этнография устанавливали существование четырех миллионов русского народа в Австро-Угрии, история литературы, замалчивая факты литературного развития Карпатской Руси, как бы отвергала неопровержимые данные статистики и этнографии! Односторонность и неправильность такого явления нужно прежде всего объяснять тем, что в России историческая наука, а вместе с нею и история литературы, все еще находятся под сильным влиянием принципа государственности в ущерб идее народности. В русском обществе, а также и в науке, было слабо развито сознание того, что этнографические границы русского народа идут дальше политических границ русского государства и что русские живут как в России, так и в Австро-Угрии. История русской литературы должна представить ход литературного развития всего русского народа (следовательно и четырех миллионов русских галичан, буковинцев и угророссов), а не только его главной массы, живущей в пределах России. В своем трехтомном изследовании мы дали биографии и характеристики всех выдающихся писателей общерусского направления Галицкой, Буковинской и Угорской Руси. В качестве введения ко всему труду предпосланы очерк - История Карпатской Руси, с древнейших времен и до наших дней, а заключением, обобщающим все исследование, служит статья - История общерусской литературы в Карпатской Руси. При разсмотрении жизни и творчества карпато-русских писателей мы заботились о том, чтобы были приведены следующие историко-литературные данные: 1) Биография или автобиография (необходимо при этом отметить, что все автобиографии по большей части написаны специально для нашего изследования). 2) Разбор важнейших произведений с приведением из них выдержек. 3) Отзывы критики о данном писателе. 4) Общая оценка писателя с определением его значения в общем ходе литературного развития Карпатской Руси. 5) Полный перечень сочинений писателя (что являлось особенно кропотливой работой, представляющей продолжение, за последние 20 л., - известного труда И.Е. Левицкого - Галицко-русская библиография). 6) Указатель всей литературы о писателе (наглядно показывающий, насколько данным автором интересовались историки литературы). Кроме того, обращено большое внимание на то, чтобы, по возможности, привести в изследовании все портреты данного писателя в разные периоды его жизни. Содержание этого трехтомного труда следующее: Том I. История Карпатской Руси. Денис Иванович Зубрицкий (1777-1862), Александр Васильевич Духнович (1803-1865), Николай Леонтьевич Устианович (1811-1885), Яков Федорович Головацкий (1814-1888), Иван Иванович Раковский (1815-1885), Адольф Иванович Добрянский (1817-1901), Александр Иванович Павлович (1819-1900), Антоний Степанович Петрушевич (1821-1913), Иван Николаевич Гушалевич (1823-1903). Том II. Иван Григорьевич Наумович (1826-1891), Богдан Андреевич Дедицкий (1827-1909), Исидор Иванович Шараневич (1829-1901), Василий Дмитриевич Залозецкий (1833-1915), Анатолий Федорович Кралицкий (1835-1894), Иван Антонович Сильвай (1838-1904), Владимир Игнатьевич Хиляк (1843-1893), Евгений Андреевич Фенцик (1844-1903), Филипп Иванович Свистун (1844-1916), Осип Андреевич Марков (1849-1909), Григорий Иванович Купчанко (1849-1902), Юлий Иванович Ставровский (1850-1899), Владимир Осипович Щавинский (1853-1913), Амвросий Афанасьевич Полянский (род. в 1854). Том III. Осип Андреевич Мончаловский (1858-1909), Владимир Федорович Луцык (1858-1909), Евмений Иванович Сабов (род. в 1859), Иван Ильич Процык (1864-1911), Дмитрий Андреевич Марков (род. в 1863), Дмитрий Николаевич Вергун (род. в 1871), Юлиан Андреевич Яворский (род. в 1873), Николай Павлович Глебовицкий (1876-1918), Мариан Феофилович Глушкевич (род. в 1877). - История общерусской литературы в Карпатской Руси. Трехтомное изследование Карпато-русские писатели содержит сто печатных листов или 1.600 страниц текста. Первый том вышел в свет в Москве в 1916 году в количестве двух тысяч экземпляров и в течение одного месяца был раскуплен целиком. Два другие тома были набраны и отчасти сверстаны, но издать их не удалось вследствие событий мировой войны. В настоящее время проф. Ф.Ф. Аристов переиздает все свое изследование в новом, дополненном виде, печатая, однако, не большими томами, а отдельными, вполне законченными, выпусками. Каждому карпато-русскому писателю предназначается отдельный выпуск. Некоторые из таких монографий (как напр., об А.В. Духновиче, А.И. Добрянском и А.А. Полянском) выходят уже 3-м изданием. Карпато-русские писатели с большим вниманием следили за составлением и печатанием этого труда, посвященного характеристике их жизни и творчества. Знакомясь с ним (еще накануне мировой войны) по корректурным листам, научно-литературные деятели Карпатороссии составили о нем ясное представление и дали свою оценку. Приводим в качестве образца, отзывы маститых галицко-русских писателей — В.Д. Залозецкого и А.А. Полянского, из которых каждый в отдельности потрудился на поприще русской изящной словесности более полувека. В своей автобиографии «Заветные мысли http://kirsoft.com.ru/mir/KSNews_462.htm », создатель общерусской художественной прозы в Карпатской Руси — Василий Дмитриевич Залозецкий (1833—1915), пишет следующее: «О всех деятелях общерусской литературы в Карпатской Руси Ф.Ф. Аристов подготовляет трехтомное изследование по неизданным источникам под заглавием «Карпато-русские писатели». В этом монументальном труде, как в зеркале, должна отразиться вся умственная жизнь Карпатороссии, которая по-русски не только мыслит и говорит, но и творит. Общерусский литературный язык — основа нашей культурной жизни, а идея единства русского народа — светоч, озаряющий наш тернистый национальный путь». В другом месте той же автобиографии В.Д. Залозецкий завещает Ф.Ф. Аристову все авторские права на издание полного собрания своих сочинений. Вот — что сказано по этому поводу: «В знак глубочайшего уважения к моему просвещенному другу Федору Федоровичу Аристову и искреннейшей признательности за его научно-литературные труды, ставящие высокую цель: ознакомление ученого мира и вообще читающего общества с жизнью и творчеством карпато-русских писателей — передаю Ф.Ф. Аристову все авторские права на издание моих сочинений. Ф.Ф. Аристову и его наследникам принадлежит исключительное право печатания всех моих произведений (как полностью, так и по частям) в течение пятидесяти лет со дня моей смерти. Все сочинения мною заново просмотрены, подготовлены к изданию и пересланы Ф.Ф. Аристову. Этот научно-установленный текст и надлежит считать единственно правильным, как вполне отвечающие моей авторской воле» (См. В.Д. Залозецкий: «Заветные мысли о русском народе, славянстве и евразийстве и их взаимоотношениях с Западом и Востоком» — автобиография). Амвросий Афанасьевич Полянский, в своей автобиографии (https://cloud.mail.ru/public/E2zG/B2j367A6t ), дает не только яркую оценку трудов проф. Ф.Ф. Аристова, но и характеризует его как гуманного и отзывчивого человека. Приводим эти выдержки: «Наиболее богаты нравственными переживаниями в жизни А.А. Полянского были 15 лет (1913—1928гг.), на которые падают такие факты, как подготовка к печати «Избранных сочинений», изданных под редакцией Ф.Ф. Аристова в Москве (в предпринятой им многотомной «Библиотеке карпато-русских писателей», отличающейся не только внешним изяществом, но и любовно-вдумчивым отношением к судьбе деятелей общерусской литературы в Карпатской Руси и строго научной постановкой всего издания); затем мучительные тревоги мировой войны, во время которой А.А. Полянскому и В.Д. Залозецкому, как убежденным поборникам национально-культурного единства русского народа — от реки Тисы до берегов Тихого океана и от Белого до Черного и Каспийского морей, — неоднократно грозила австрийская виселица, уже вырвавшая немало жертв из рядов карпато-русского населения; далее тяжелая скорбь, причиненная последними днями и смертью старого друга В.Д. Залозецкого; одиночество, нездоровье и старость; наконец, возобновление через 15 лет переписки с молодым другом (ныне профессором) Ф.Ф. Аристовым, вносящим бодрость в монотонную жизнь и первым вспомнившим о 75-лeтии со дня рождения А.А. Полянского и о наступающем в 1930 году полувековом юбилее его литературной деятельности». «В 1913 году Ф.Ф. Аристов обратился к А.А. Полянскому с предложением напечатать в Москве его «Избранные сочинения». Это издание предполагалось осуществить в 1915 году, т.е. в 35-летний юбилей литературной деятельности Амвросия Афанасьевича. Поблагодарив за лестное внимание, автор принялся за подготовку своей книги». «Начавшаяся через год мировая война не дала возможности увидать А.А. Полянскому свои «Избранные сочинения», которые, как и обещал Ф.Ф. Аристов, были выпущены в 1915 году и тогда же быстро разошлись, потому что судьба Галицкой Руси стала не только жгучим, но и кровным вопросом для всей России. Только теперь, в 1929 году, Амвросий Афанасьевич получил, наконец, эту библиографическую редкость — «Избранные сочинения». Редактор-издатель Ф.Ф. Аристов прислал их, как подарок ь автору, к его двойному юбилею: 75-летия жизни и 50-летия литературной деятельности. Лучшего подарка и большего внимания А.А. Полянский не мог и ожидать! Искреннее русское спасибо дорогому Федору Федоровичу Аристову, всегда отзывчивому, чуткому, горячо любящему многострадальную, униженную и оскорбленную Карпатскую Русь, столь много вообще сделавшему для ознакомления с нею читающего общества в России и положительно открывшего для ученого мира жизнь и творчество карпато-русских писателей...Высоко ценя заслуги Ф.Ф. Аристова в области карпатоведения, чистоту и непоколебимость его убеждений, твердость воли и широту чисто русского ума, — А.А. Полянский, подобно своему другу В.Д. Залозецкому, — передал Ф.Ф. Аристову свои рукописи и права на издание всех своих сочинений (полностью или по частям) в течение пятидесяти лет, т.е. до 1980 года. Вся чистая прибыль от издания этих сочинений должна поступить в имеющее быть учрежденным, «Общество карпато-русских писателей», стоящее на основе национально-культурного единства русского народа». «Вo время занятия русскими войсками Галицкой Руси, А.А. Полянский и В.Д. Залозецкий часто виделись, беседуя о множестве вопросов. «О чем только не передумали и не переговорили оба старые друга за эти дни! «В.Д. Залозецкий любил погружаться мыслями в прошлое. Он вспоминал умершую от рака горячо любимую свою жену Антонию, которая оказала такое благотворное влияние на весь склад его характера, давая пример стойко переносить житейские невзгоды и всегда поощряла его литературную деятельность. С редкою нежностью говорил он о рано умершем сыне Владимире, кандидате прав и благородном идеалисте, подававшем большие надежды. При этом В.Д. Залозецкий замечал, что наш московский друг Ф.Ф. Аристов напоминает ему столь любимого сына Владимира. Недаром Василий Дмитриевич всегда с такою радостью писал в Москву и любил получать письма от Федора Федоровича. «Что-то делает теперь наш друг», — часто повторял глубокий старик-писатель, которому шел тогда уже девятый десяток. «Я ему послал обширную автобиографию, где изложил не только свою жизнь, но и свои национально-культурные идеалы о нашей Святой Руси, о всей общеславянской родине Славии, о взаимоотношениях Запада и Востока. Эта автобиография появится в свет после моей смерти (если бы она была напечатана, то австрийские власти меня бы за нее повесили). Ф.Ф. Аристову я также послал все свои произведения и передал ему право на их издание в течение 50 лет со дня моей смерти». «Вот мы с Вами приуныли, а вдруг дверь откроется и войдет к нам Федор Федорович; он сразу принесет с собой жизнерадостность, сердечно, по-родственному, обнимет нас и снова и снова будет побуждать нас к литературному труду. Я его еще до войны приглашал к себе погостить, отдохнуть от усиленных занятий по изучению Карпатороссии, но он всегда, тронутый вниманием, отвечал, что отдых существует не для него. Сперва хочет закончить свое изследование «Карпато-русские писатели», а затем уже с этим детищем явиться к нам в гости. «Что-то делает Федор Федорович — сражается ли за нас пером, или же мечом. В России, как пишут…призваны на войну почти все мужчины среднего возраста, значить, и наш друг одел военную форму. Ведь он также издает «Избранные сочинения» А.А. Полянского в своей многотомной «Библиотеке карпато-русских писателей». Ф.Ф. Аристов — человек не только удивительно работоспособный, горячо любящий Россию и нашу обездоленную Карпатороссию, но и на редкость точный, за что возьмется, то доведет до конца». Так задушевно обрисовали ученые заслуги и духовный облик Федора Федоровича Аристова в своих автобиографических воспоминаниях В.Д. Залозецкий и А.А. Полянский. В России были напечатаны также прекрасные отзывы о замечательном труде проф. Ф.Ф. Аристова «Карпато-русские писатели», а кроме того, автор получил множество писем от самых выдающихся русских ученых, отмечающих высокие достоинства его трехтомного изследования, составляющего целую эпоху в науке. Выдержки из частной переписки проф. Ф.Ф. Аристов напечатает в своих «Воспоминаниях». Здесь же мы приведем еще несколько отзывов, появившихся в русских повременных изданиях. В нашем распоряжении, к сожалению, нет большой статьи проф. А.И. Покровского — «Во славу Руси Подъяремной» (Утро России, Москва, 1917г.), в которой он дает очень подробный и блестящий отзыв о «Карпато- русских писателях», считая их собранием образцово составленных историко-литературных монографий. Проф. Харьковского Университета Александр Львович Погодин по поводу выхода в свет первого тома «Карпато-русских писателей» напечатал в журнале «Русская Свобода» (Петроград-Москва, 1917г., н.22—23, с.3—5) статью «Выброшенные за борт», которую воспроизводим целиком: «Несколько времени тому назад в Москве вышла замечательная книга, у нас прошедшая незамеченной, но в обществах более культурных, вероятно, имевшая бы все шансы на успех и на длительное влияние. Это — сочинение Ф.Ф. Аристова: «Карпато-русские писатели». Изследование по неизданным источникам» (т. I, 1916г.). «Автор его задался целью проследить развитие среди русских галичан того политического и литературного направления, которое стремилось связать национальное сознание галичан с общерусским и сделать русский литературный язык господствующим и в Галиции. В продолжение многих десятилетий эти люди мечтали о том времени, когда Галиция присоединится к России, и, сохраняя лоялизм по отношению к Австрии в существовавших тогда политических отношениях, они упорно работали над объединением русского населения Галиции и Венгрии с русским народом в области церкви и языка. Судьба связала деятелей этого направления с нашими славянофилами, и это было источником равнодушия передового общества в дальнейшем к самоотверженным борцам за культурно-политическое объединение русской части Галиции и Венгрии с Россией. По мере того, как наше славянофильство утрачивало свой первоначальный характер свободного, оппозиционного по отношению к правительству общественного течения и принимало все более казенный характер, и русские галичане отталкивались помимо своей воли от наших передовых общественных кругов и примыкали к реакционным, с которыми их сближала еще одна общая черта. Эта последняя заключалась в их отношении к полякам. В то время как в Галиции, при политическом и культурном преобладании поляков, русским галичанам приходилось занимать оборонительное положение по отношению к полякам, в России правительство, напротив, этих последних преследовало. Таким образом, за исключением самого общего недоброжелательного отношения к полякам, причины известного полонофобства галичан были совершенно иные, нежели у русского правительства, и это следовало и тогда иметь в виду. …Роковым образом положил свою печать на русское общественное настроение по отношение к галичанам и тот факт, что они отрицали культурное значение украинского движения, бывшего в России также под правительственным запретом. Казалось, что ненавистное русской общественности правительство идет во всем в полном гармоническом единении с галичанами: оно встречает в последних своих восторженных почитателей и сотрудников, оно относится к гонимой украинской культуре и к политическим стремлениям поляков так же отрицательно, как и русские галичане. Наконец, оно встречает с их стороны содействие во всех тех одиозных делах, в которых ему не хватает чисто русских рук: нужно уничтожить унию, и из Галиции приезжают священники и епископы, сами отрекшиеся от унии и готовые искоренять унию в Холмщине мерами безпощадного преследования; нужны учителя для проведения в жизнь мертвого школьного классицизма, и из Галиции приезжают учителя, готовые угодничать перед всяким сильным и могущественным человеком и быстро пpoлeзaющиe в директора, ненавистные и отвратительные для русского школьника. И так во всем. В общем, русские галичане разделяли в русских общественных симпатиях судьбу чехов. Они, как и эти последние, преклонялись перед величием и мощью Матушки-России, отожествляя ее могущество с силою ее правительства, и на него, естественно и безсознательно, переносили свое поклонение и свою готовность служить всеми силами дорогой России. И это печальное недоразумение было источником того, что наше общество привыкло связывать в своих представлениях всякую речь о славянстве с чем-то затхлым, казенным, надуто-фальшивым и реакционным. Теперь, — думается мне, — пора пересмотреть эти отношения, и пора сказать, что во многих своих опасениях за Россию наши галичане были правы. Они многое предвидели и были истинными друзьями русского народа, в свое время непонятыми и презрительно отвергнутыми. Теперь, когда украинцы вполне обнаружили свои истинные намерения, нам ясно, чего опасались для России галичане. Они, так хорошо знавшие все темные приемы и замыслы австрийской политики, не могли не видеть, как она пользуется знаменем либеральных требований яко бы утесненного украинского народа, чтобы прикрыть им свои завоевательные намерения. Что же касается польских отношений России, то многие из галичан обнаруживали большую прозорливость и резко обвиняли русское правительство за его враждебное отношение к польским национальным требованиям у себя дома. Зубрицкий, Головацкий, Дoбpянcкий, Петрушевич, деятельности которых, главным образом, посвящен первый том изследования Ф.Ф. Аристова, — все это были крепкие, как дубы, люди, дожившие до глубокой старости и выносившие на своем веку такие грозы, такие бури, которые смяли бы менее устойчивые натуры. В высшей степени поучительно прочесть мудрый разсказ Ф.Ф. Аристова о них, — разсказ, переплетенный наивными подробностями о личной жизни его героев, но именно в этой своей целости производящий большое впечатление. Патриотизм этих людей, смело бросающих свои обвинения в лицо господствующим в Венгрии мадьярам, в Галиции полякам и немцам, так же вызывает почтение, как и их проницательность. Одним из первых был Головацкий, закончивший свои дни в России, собиратель знаменитого сборника русских песен, издатель «Русалки Днестровой», которая, появившись в 1837г., послужила основанием русско-галицкого литературного возрождения. Помимо чисто научных и литературных работ, в которых Головацкий проявил редкую неутомимость, он имел огромное значение для современников и соотечественников, как деятель, вечно будящий энepгию и веру в будущее». Своей перепиской, — говорит Ф.Ф. Аристов, — он поддерживал общение со всеми деятелями Карпатской Руси и будил в них веру в наступление лучшего будущего». Еще значительнее был крупный государственный деятель Австрии, вождь русского народа в Венгрии, Добрянский, который в 1848 г. оказал большие услуги Австрии и одно время управлял русскими провинциями Венгрии. Гонимый за это у себя на родине, даже угрожаемый смертью из-за угла, Добрянский доживал свой долгий век (1807—1901) в Вене и Инсбруке, являясь политическим вождем всей австрийско-славянской молодежи, тяготевшей к России. Как показывают его сочинения, Добрянский был выдающимся политическим мыслителем. Его идея о национальных отношениях, его взгляды на значение мелких народностей, его учение об общеславянском языке и т.д. заслуживают специального изследования. В высшей степени оригинальный, разносторонний и ученый, Добрянский не был вполне понят своим поколением, как не были поняты и некоторые из тогдашних русских мыслителей. Поэтому, как мне кажется, оно будет более, чем прежде, способно понять значение национальной идеи, еще обратится к изучению и Добрянского и тех писателей, которых открывает нам Ф.Ф. Аристов. Вследъ за крупными вождями шли меньшие, готовые положить свою душу за свою веру и, действительно, клавшие ее. Безпощадное преследование православия в Венгрии перед войной, известные процессы Кабалюка и др. свидетельствуют об этом. События войны бросили тысячи этих людей, веривших в Россию и гонимых у себя дома и австрийской властью, и «своими заклятыми домашними врагами — украинцами» Грушевского, — бросили их к нам. Испуганно жмутся они друг к другу в наших городах, а русское общество относится к ним с прежним недоверием и недоброжелательством. Выдающиеся адвокаты и опытные в разных служебных и коммерческих делах люди не могут найти применения своим силам и влачат тяжелое существование на случайный заработок и грошевые беженские пайки...Справедливо-ли это и разумно ли при нашей скудости интеллигентных сил?» Галицко-русский журналист А.В. Копыстянский (см. «Исторический Вестник», Петроград, 1917, н.4, с.264—266) дал об изследовании Ф.Ф. Аристова следующий отзыв: «Обыкновенно историки русской литературы, — говорит автор в предисловии, — ограничивались разсмотрением жизни и творчества писателей, работавших в России, деятели же общерусской литературы в Карпатской Руси, к великому сожалению, оставались вне поля изследования. Отсюда проистекало явное противоречие. В то время, как статистика и этнография устанавливали существование четырех миллионов русского народа в Австро-Угрии, история литературы, замалчивая факт литературного развития Карпатской Руси, как бы опровергала неопровержимые данные статистики и этнографии. Односторонность и неправильность такого явления нужно прежде всего объяснять тем, что в России историческая наука, а вместе с нею и история литературы, все еще находятся под сильным влиянием принципа государственности в ущерб идее народности. В русском обществе, а так же и в науке, было слабо развито сознание того, что этнографические границы русского народа идут дальше политических границ русского государства, и что русские живут как в России, так и в Австро-Угрии. Издавая свой труд, автор руководился не только желанием восполнить пробел в истории русской литературы, которая, по его мнению, «должна представить ход литературного развитая всего русского народа (следовательно, и четырех миллионов русских галичан), а не только его главной массы, живущей в пределах России». Он принимал во внимание еще другие, важнейшие соображения: «Выдающиеся Карпато-русские писатели хотя и касаются в своих произведениях местных тем, однако, при этом постоянно стремятся показать важность идеи общерусского национально-культурного единства, почему их сочинения и должны быть своего рода национальным катехизисом для каждого русского человека». Автор знакомит нас ближе с биографией и литературной деятельностью 8 карпатских писателей, действовавших на народном поприще, главным образом, во вторую половину XIX столетия. Трое из них, Александр B. Духнович, Иван И. Раковский и Адольфъ И. Добрянский-Сачуров, были уроженцами Угорской Руси. Все же остальные, как Денис И. Зубрицкий, Николай Л. Устианович, Яков Ф. Головацкий, Иван Н. Гушалевич и Антоний C. Петрушевич, своим происхождением и литературно-народной деятельностью тесно связаны с Галицкой Русью. Кроме Д.И. Зубрицкого и А.И. Добрянского-Сачурова, все остальные принадлежали к духовному сословию. Их деятельность не ограничивалась только литературой, но захватывала народную жизнь Прикарпатской Руси в ее широком объеме. Выдающаяся и самоотверженная их деятельность на литературном и общественном поприщах, вполне естественно заставила их стать во главе народной мысли и, таким образом, выдвинула их на более широкую арену. Многие как светлые, так и мрачные, моменты в истории Прикарпатской Руси XIX столетия связаны с их именем. …Автор подчеркивает те моменты в их жизни, когда они, воспитываясь в школах с преподаванием на немецком и мадьярском языках, чуть не погибли в национальном отношении под давлением чуждых им культур. Он обращает внимание читателей на те факты, которые пробуждали в их сердцах любовь к Святой Руси и еще в юности заставляли их мечтать о неусыпном труде в пользу русской идеи. …Хотя отношение этих людей к австрийскому правительству было вполне лояльным, и деятельность их происходила в строго законных рамках, тем не менее они не избегли преследований. …Значение деятельности этих людей велико. Они не только словом и пером пробуждали у своих земляков чувство русского самосознания, но своим примером самоотверженной работы и стойкости убеждений не дозволяли потухнуть русской свече на склонах Карпатских гор. …Автор выпукло представил все эти столь воспитательные моменты из их жизни по первоисточникам, на основании их собственных автобиографий. Одновременно он осветил их литературную деятельность, подчеркивая значение их важнейших литературных трудов. …Книгу украшают 32 портрета, из коих 21 воспроизводятся в труде г. Аристова впервые. …С чувством глубокой благодарности встретят труд г. Аристова галичане. Книга его явилась в светлый, но одновременно тяжкий период их жизни. Уже 2 с половиной года ураган войны не стихает над Галицкой Русью. Тысячи русских галичан своею жизнью запечатлели преданность русской идее; они погибли или еще томятся в австрийских тюрьмах, сохранившие же жизнь нашли убежище в родной России. Книга г. Аристова дает утешение в момент тяжелых испытаний. Она служит неопровержимым доказательством того, что все материальное может исчезнуть, но прочной и вечной останется атмосфера духа. Карпато-русские писатели среди тяжелых, невыносимых условий подготовили духовное объединение Карпатской Руси с Державной Русью. Ныне, будем твердо верить, последует, наконец, политическое объединение всего русского народа от Карпат до берегов Тихого океана и над забитой Прикарпатской страной взойдет долго и страстно ожидаемое солнце свободы». В журнале карпато-русской молодежи «На новом пути» (Петроград, 1916, н.1) дана следующая заметка о труде Ф.Ф. Аристова, составленная из основных мыслей предисловия к этому изследованию: «Целью этого труда являлось восполнить пробел в науке путем ознакомления образованного общества с жизнью и деятельностью писателей Карпатской Руси. История русской литературы должна представить ход литературного развития всего русского народа (следовательно и четырех миллионов русских галичан), а не только его главной массы, живущей в пределах России. В качестве введения ко всему труду предпослан очерк «Истории Карпатской Руси» с древнейших времен и до наших дней, а заключением, обобщающим все изcлeдoвaниe, служит статья «История общерусской литературы в Карпатской Руси». Выдающиеся Карпато-русские писатели, хотя и касаются в своих произведениях местных тем, однако, при этом постоянно стремятся показать важность идеи общерусского национально-культурного единства, почему их сочинения имеют огромное воспитательное значение и должны быть своего рода национальным катехизисом для каждого русского человека»... П.С. Федор. Проф. Федор Федорович Аристов. К 25-летию его научно-литературной деятельности. Издание культурно-просветительн. Об-ва им. Александра Духновича. Ужгород 1930г. Типография Школьной Помощи. Выпуск 86 http://rusyns-library.org/f-f-aristov-pavel-fedor/ 2.7Мб http://kirsoft.com.ru/mir/KSNews_463.htm Карпато-русские писатели http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_411.htm Ф.Ф. Аристов. Карпаты - общеславянская прародина http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_669.htm КарпатоВедение http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_755.htm
Отправлено: 20.10.16 08:15. Заголовок: П.С. Федор. Проф. Фе..
П.С. Федор. Проф. Федор Федорович Аристов II. Библиотека карпато-русских писателей под редакцией Ф.Ф. Аристова Одновременно с трехтомным изследованием Карпато-русские писатели, Ф.Ф. Аристовым было предпринято издание многотомной научно-критической Библиотеки карпато-русских писателей, представляющей уже не биографии-характеристики деятелей общерусской литературы в Карпатской Руси, а самые сочинения карпато-русских писателей. В своем редакторском предисловии проф. Ф.Ф. Аристов следующим образом определяет задачи этого научно-критического издания: «Карпато-русские писатели отразили в своих сочинениях идею национально-культурного единства русского народа, т.е. тот основной факт нашей истории, который известен под именем «собирания Русской Земли». По горькой иронии судьбы, собирание русской территории в свое время как-раз не коснулось Карпатской Руси, которая в течение всей своей истории постоянно ратовала за эту идею. Известно, что первый митрополит Московский — Петр, внушивший московским князьям мысль о необходимости собирания всей Руси, был родом из Галичины, которая воспитала в нем любовь к русской национальной идее. С тех пор и до настоящего времени идея общерусского национально-культурного единства являлась основным фактором всей общественной жизни Карпатской Руси, где даже разделение на два главных политических течения основано на этом принципе: «руссофилы» выступают как убежденные поборники единства, «украйнофилы» же, наоборот, стоят за сепаратизм. «Выдающиеся Карпато-русские писатели, хотя и касаются в своих произведениях местных тем, однако, при этом постоянно стремятся показать важность идеи обще-русского национально-культурного единства, почему их сочинения имеют огромное воспитательное значение и должны быть своего рода национальным катехизисом для каждого русского человека. «Действительно, стоит только, хотя бы в самых общих чертах, ознакомиться с характером сочинений писателей Карпатской (Галицкой, Буковинской и Подкарпатской) Руси, чтобы увидеть, сколько в этих произведениях заключается для русского общества нового, интересного и в высшей степени поучительного. «Первымъ по времени карпато-русским писателем общерусского направления является Денис Иванович Зубрицкий, написавший «Историю древнего галичско-русского княжества», которая познакомила русских галичан с их историческим прошлым и положила начало историческому изучению Галицкой Руси. Рядом с Д.И. Зубрицким работают его ученики: Яков Федорович Головацкий, поэт, этнограф, историк литературы и языковед, напечатавший четырехтомное собрание «Народных песен Галицкой и Угорской Руси», а также Антоний Степанович Петрушевич, неутомимый русский историк и археолог, написавший несколько сот сочинений, в числе которых наиболее видное место занимает его шеститомная «Сводная галичско-русская летопись»; за свои ученые заслуги автор был избран почетным членом Русской Академии Наук. Одновременно с Галичиной совершается национальное возрождение и Угорской (Подкарпатской) Руси, где работают: Адольф Иванович Добрянский, человек энциклопедического образования, политический вождь угро-руссов и выдающийся писатель, Александр Васильевич Духнович, поэт, драматург, историк и педагог, деятельность которого составляет целую эпоху в истории Подкарпатской Руси; Александр Иванович Павлович, поэт, собиратель народных песен и сподвижник А.В. Духновича и священник Иван Иванович Раковский, которому принадлежит заслуга широкого распространения общерусского литературного языка в угро-русской журналистике, а также воспитание целого поколения в русском национальном духе и преданности восточному христианству; после смерти И.И. Раковского воспитанное им поколение угро-руссов открыто перешло из унии в православие. Вслед за учеными и народными деятелями выступают и поэты: так, в Галицкой Руси пишут стихи: Николай Леонтьевичъ Устианович и Иван Николаевич Гушалевич, которые в своих произведениях стремились очищать галицко-русское наречие от чужеземных слов и выражений и тем самым сближать его с общерусским литературным языком. Высшей точки развития достигает литературное движение в лице Ивана Григорьевича Наумовича, который написал несколько сот сочинений публицистического, повествовательного и научно-популярного характера, был депутатом Львовского сейма и Венского парламента и еще и при жизни получил почетное название Просветителя Галицкой Руси. В 1861 году возникла во Львове большая политическая газета «Слово», выходившая первые десять лет под редакцией Богдана Андреевича Дедицкого, неутомимого журналиста, писателя, поэта и народного деятеля. На поприще журналистики выдающиеся заслуги принадлежат Осипу Андреевичу Маркову, издававшему ряд газет, литературных сборников и отдельных сочинений карпато-русских писателей. Брат его — Дмитрий Андреевич Марков тоже известен как талантливый публицист, много сделавший для распространения общерусского языка в Галичине, а кроме того, в качестве депутата, произнесший впервые речи на русском литературном языке в Венском парламенте — 26 июня (9 июля) 1907 года и во Львовском сейме — 1 (14) февраля 1914г. Живым звеном, соединявшим галицко-русскую журналистику с остальной славянской, был Владимир Осипович Щавинский, ежедневно помещавший в газете «Прикарпатская Русь» «Письма из Вены», которые знакомили русских галичан с общественной и парламентской деятельностью славян в Вене, отличались хорошим языком, и были проникнуты непоколебимою верою в торжество русско-славянской национальной идеи. В Угорской (Подкарпатской) Руси общерусская литература имеет в этот период таких представителей, как Анатолий Федорович Кралицкий, весьма разносторонний и плодовитый писатель, оставивший после себя ряд сочинений по русской истории и разсказов из народной жизни; Иван Антонович Сильвай (Уриил Метеор), самый выдающийся угро-русский беллетрист и автор интересных автобюграфических воспоминаний; Евгений Андреевич Фенцик, поэт и журналист, основатель и редактор журнала «Листок» (выходившего в течение 19 лет) и автор повести «На родине без отечества»; и Юлий Иванович Ставровский-Попрадов, один из наиболее ярких и талантливых поэтов Русского Подкарпатья, певец природы и последователь идей А.И. Добрянского, в общении с которым находился, будучи настоятелем прихода в его имении — селе Чертежном. В Буковинской Руси в это время работал Григорий Иванович Купчанко, издававший в Вене журналы «Русская Правда» и «Просвещение» и написавший много сочинений научно-популярного и повествовательного характера. Научное течение представляют в Галицкой Руси: Исидор Иванович Шараневич, профессор австрийской истории во Львовском университете и автор целого ряда трудов по истории и археологии Галичины, и Филипп Иванович Свистун, ученый всестороннего образования, работавший в областях русской истории и литературы, педагогики и публицистики, а кроме того, принимавшей самое видное участие в общественной жизни, состоя одновременно директором библиотеки «Народного Дома» и председателем «Общества имени Мих. Качковского». Разсказы из народной жизни писали: Владимир Федоровичъ Луцык (Бодак Музыка), Иван Ильич Процык (Иван Кум) и особенно Владимир Игнатьевич Хиляк (Иероним Аноним), произведения которого изданы в пяти книгах и являются любимым чтением русских галичан. Народную жизнь Галицкой Руси талантливо изображает также Амвросий Афанасьевич Полянский, которому принадлежат, кроме того, большая заслуга в деле развития драматической литературы и введения по галицко-русским деревням любительских народных театров. А.А. Полянский очень много путешествовал по различным частям света и свои наблюдения изложил в целом ряде путевых очерков, благодаря которым занимает совершенно своеобразное и почетное место в литературном развитии Галицкой и вообще Карпатской Руси. Первое место среди беллетристов занимает Василий Дмитриевич Залозецкий, основная заслуга которого, как писателя, заключается в том, что он является создателем общерусской художественной прозы в пределах Карпатской Руси. В своей замечательной автобиографии (составленной для труда Ф.Ф. Аристова «Карпато-русские писатели»), В.Д. Залозецкий выступает как глубокий мыслитель, не только художественно излагают свою жизнь и деятельность, но и философски освещающий основные проблемы Руси, Славии и Евразии в их взаимоотношениях с Западом и Востоком. Самым выдающимся публицистом Карпатской Руси является Осип Андреевич Мончаловский, неутомимый труженик на поприще русской литературы, издававший журналы «Страхопуд» и «Беседу» и принимавший видное участие в газете «Галичанин» и «Литературном Сборнике Галицко-Русской Матицы», а также работавший во всех крупных львовских русско-народных организациях. Прямыми учениками и последователями О.А. Мончаловского являются: Дмитрий Николаевич Вергун, прекрасный поэт и славяновед, редактор-издатель двухнедельного журнала «Славянский Век» (Вена, 1900—1904гг.) и автор изследования по истории немецкой колонизации на территории Славии; Юлиан Андреевич Яворский, самый крупный в настоящее время карпато-русский ученый в области древне-русской письменности и народной словесности, уделяющий также внимание критике, библиографии и художественному творчеству в качестве поэта и беллетриста; Maриан Феофилович Глушкевич, лучший лирический поэт Карпатской Руси, отпраздновавший в 1929 году 30-летний юбилей своей литературной деятельности. Несколько особняком стоит Николай Павлович Глебовицкий, даровитый галицко-русский беллетрист, издавший два тома разсказов, в которых изображается народный быт, а также жизнь городского общества; из публицистических работ Н.П. Глебовицкого обратила на себя внимание не только в Карпаторосии, но и в России, его юбилейная статья (1909г.) — «Н.В. Гоголь и национально-культурное единство». В Буковинской Руси, всегда в общем идущей позади Галичины и Подкарпатья в отношении развития художественного творчества, в годы перед мировой войной была значительно представлена русская наука благодаря cуществованию Черновецкого университета. Из ученых должны быть названы профессора: Емельян Иеронимович Калужняцкий, лучший знаток вопроса о русском влиянии на румынскую письменность и автор множества трудов по славяноведению; Владимир Милькович, написавший историческое изследование «Восточная Европа», изданное по-немецки (в «Истории человечества» Гельмонта) и переведенное на русский язык; по широте охвата темы и оригинальности мысли такой работы не было написано даже в России; Евгений Авксентьевич Козак, специалист по славянской филологии в частности — по изучению надписей. В Угорской (Подкарпатской) Руси в конце XIX века историческую роль сыграла книга заслуженного народного деятеля, литературного изследователя, критика и публициста Евмения Ивановича Сабова — «Христоматия церковно-славянских и угро-русских литературных памятников» (Ужгород, 1893), на которой воспитывалось целое поколение угро-руссов в любви к своей родине, могущей успешно развиваться только на основe общерусского языка, литературы и культуры. «Таким образом, Карпатская Русь со времени своего национального возрождения (1848г.), т.е. в течение 70-летия, дала целую плеяду выдающихся писателей, с которыми уже успели познакомиться не только славяне, но и все культурные народы Запада и Америки. Теперь очередь за русским обществом, для которого эти писатели не иностранные, а свои же, родные. Пора заполнить пробел в нашем образовании и тем самым доказать, что труд карпато-русских писателей не был только для одной Карпатороссии, но и для всей России: ведь они писали свои сочинения, имея в виду весь русский народ от Карпат до Камчатки. «Труд карпато-русских писателей настолько значителен, что заслуживает самого подробного ознакомления со стороны русского образованного общества. «Будем верить, что в России карпато-русских писателей, наконец, узнают, а узнав оценят и полюбят». Это редакторское предисловие проф. Ф.Ф. Аристова неоднократно издавалось (с некоторыми дополнениями) накануне и во время Мировой войны. Обращаем внимание читателей на то, что данное предисловие по существу представляет собой прекрасную энциклопедическую статью, дающую сжатый, но насыщенный содержанием, обзор развития художественной литературы и науки в пределах Галицкой, Буковинской и Подкарпатской Руси с эпохи национального возрождения и до конца мировой войны (1848—1918)... П.С. Федор. Проф. Федор Федорович Аристов. К 25-летию его научно-литературной деятельности. Издание культурно-просветительн. Об-ва им. Александра Духновича. Ужгород 1930г. Типография Школьной Помощи. Выпуск 86 http://rusyns-library.org/f-f-aristov-pavel-fedor/ 2.7Мб http://kirsoft.com.ru/mir/KSNews_463.htm Карпато-русские писатели http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_411.htm Ф.Ф. Аристов. Карпаты - общеславянская прародина http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_669.htm КарпатоВедение http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_755.htm
Федор Федорович Аристов и О-во им. Александра Васильевича Духновича Но помимо этого общего предисловия ко всей «Библиотеке карпато-русских писателей», Федор Федорович весьма тщательно, внимательно и, главное, любовно составлял свои научно-критические предисловия и к каждому издаваемому им автору в отдельности. Такие специальные предисловия, написанные болee 15 лет тому назад не только не устарели, но могут служить руководством и в настоящее время, представляя строго-научную программу издания сочинений отдельных карпато-русских писателей. В качестве не только прекрасного образца, но и живого призыва ко всей карпато-русской общественности, помещаем полностью предисловие проф. Ф.Ф. Аристова, посвященное вопросу о необходимости издания полного собрания сочинений Александра Васильевича Духновича. Библиотека карпаторусских писателей под редакцией Ф.Ф. Аристова. Полное собрание сочинений Александра Васильевича Духновича (С критико-биографическим очерком, вступительными статьями и примечаниями, портретами писателя, хронологическим и алфавитным перечнями всех его сочинений) Москва. 1915 Предисловие В 1915 году исполнилось полвека со дня смерти выдающаяся народного деятеля и писателя Закарпатской Руси — Александра Васильевича Духновича. Он был одновременно поэт, педагог, драматург, историк и публицист; он справедливо считается родоначальником русского периода в литературном развитии Русского Подкарпатья; он, наконец, много потрудился как народный деятель в эпоху национального возрождения родной Подкарпатской Руси, этой небольшой, но стойкой части необъятной Русской Земли. Поэтому пора, давно пора, выпустить в свет полное собрание сочинений А.В. Духновича, до сих пор разбросанных в разных сборниках, журналах и газетах, или же остающихся в нигде ненапечатанных рукописях. Жизнь и деятельность А.В. Духновича составляют одну из интереснейших и поучительнейших глав истории общерусского национального самосознания. Мировая война, конечно, задержит выход в свет сочинения А.В. Духновича, но подготовительная работа к такому изданию должна вестись безостановочно, потому что, как только Подкарпатье освободится от иноземного владычества, то первым долгом вспомнит самого своего любимого народного писателя и борца за счастливую долю родного края. Имя А.В. Духновича явится тогда знаменем национально-культурного единства Подкарпатской Руси и России, братского объединения всех ветвей одного великого могучего русского народа — от Карпат до Камчатки — на почве созданных общими трудами: русского языка, литературы и вообще культуры. Полное собрание сочинений А.В. Духновича даст научно-проверенный текст всего им написанного, при чем исторические работы, составленные по-латыни, будут напечатаны как в подлиннике, так и русском переводе. Всему изданию предшествует обстоятельный критико-биографический очерк («А.В. Духнович, его жизнь и деятельность»). Кроме того, каждое произведение снабжается пояснительным примечанием о времени и месте его напечатания (или составления, если речь идет о нигде еще не обнародованной рукописи), историко-литературной ценности и общественном значении; наконец, к изданию прилагаются два указателя — хронологически и алфавитный. Что касается рисунков, то предположено воспроизвести все портреты писателя и дать снимки с некоторых его рукописей и редких печатных изданий. Все сочинения А.В. Духновича, по характеру их содержания, будут распределены по следующим четырем отделам: I. Художественный произведения Стихи (около 50 стихотворений). Проза: драмы «Добродетель превышает богатство» и «Головный тарабанщик»; «Частные размышления»; «Забавки»; «Загадки и логогрифы»; «Басня против стыдящихся своей народности» и др. II. Педагогические труды (руководства) «Книжица для начинающих»; «Краткий землепис»; «Литургический катехизис»; «Хлеб души»; «Сокращенная грамматика письменного русского языка»; «Народная педагогия». III. Исторические изследования «Истинная история карпато-россов»; «История Пряшевской eпapxии»: «Естественно-духовные разсуждения»; «Правила Чина св. Василия Великого»; «Устав Пряшевского соборного причта»; «Биография Василия Поповича». IV. Публицистика. — Письма Корреспонденции. — Письма. — Автобиографические «Записки». Москва, 11 мая 1915 года. П.С. Федор. Проф. Федор Федорович Аристов. К 25-летию его научно-литературной деятельности. Издание культурно-просветительн. Об-ва им. Александра Духновича. Ужгород 1930г. Типография Школьной Помощи. Выпуск 86 http://rusyns-library.org/f-f-aristov-pavel-fedor/ 2.7Мб Высокопочтенному г. Губернатору Подкарпатской Руси Д-ру А.Г. Бескиду. В Ужгороде Высокопочтенный г. Губернатор. Общество им. А. Духновича на днях получило от проф. Федора Федоровича Аристова письмо, в котором он извещает, что в настоящее время заканчивает большую работу на тему "Угорская Русь в прошлом и настоящем" и убедительно просит прислать с научной целью все издания О-ва по адресу: Москва Трубниковский пер., дом N26, кв.37., проф. Ф.Ф. Аристову. Желая исполнить просьбу уважаемого ученого, Правление О-ва, направляя Вам пакет с книгами и письмо на имя профессора, убедительно просит Вас, г. Губернатор, не отказать в содействии, чтобы этот пакет был через мин. загр. дел или советскую миссию доставлен по назначению, что при Вашем высоком авторитете является возможным. Надеясь на Ваше сочувствие, г. Губернатор, пребываем с искренним уважением к Вам и глубокой преданностью. Правление: Архидиакон Евмений Сабов (председатель), Д-р Степан Фенцик (секретарь-делопроизводитель) Ужгород, 5-VII-1928 Глубокоуважаемому проф. Федору Федоровичу Аристову. Москва Трубниковский пер., дом N26, кв.37 Глубокоуважаемый г. Профессор. С чувством великой и искренней радости было получено Ваше извещение о проделанной Вами работе. Одновременно с настоящим письмом Правление Общества обратилось с просьбой переслать Вам все его издание для научной работы, которую мы ожидаем с большим интересом. Биография достопочтенного нашего председателя о. Евмения Сабова была уже нами напечатана и Вы её найдете в Народном Календаре О-ва за 1927 год ( https://drive.google.com/file/d/0ByEPC8MjcH3oWVdUck9EcUhqeDQ/view ). Что же касается автобиографии, то Архидиакон ответит Вам лично. Его портрет Вы найдете также в наших календарях. О деятельности нашего О-ва исчерпывающий материал найдете в особой брошюре "Календаре" за 1928г. ( http://rusyns-library.org/russkij-narodnyj-kalendar-1928-god-obshh-im-a-duxnovicha/ ) и журнале "Карпатский Свет" ( http://rusyns-library.org/category/karpatskij-svet/ ), кроме того о Годичном собрании 1928г. в Мукачеве, где было до 5000 наших членов, прилагаем местные наши газеты. Относительно изданий о Подкарпатской Руси рекомендуем Вам книгу Д-ра Иржи Краля , Прага, 1923., отзыв о которой Вы найдете в журнале "Карпатский Свет" N1-3. Сочинения А.В. Духновича, как Вам, вероятно, известно, изданы были "Просвитой" под редакцией Д-ра Фр. Тихого , но в искалеченном на украинский манер виде и с соответствующими замечаниями. В настоящем году мы выпустили стихи Попрадова-Ставровского в том виде как они печатались в свое время, и готовим к выпуску Е.А. Фенцика-Владимира и Уриила Метеора (Сильвая). Были бы Вам чрезвычайно признательны за присылку "Истинной истории Карпатороссов" в Вашем издании (см. Русский Архив, 1914г., I, с.529-559 http://www.runivers.ru/upload/iblock/126/144%20tom_Russkiy%20arhiv_1914_1-4.pdf 24Мб), а также хотя бы выписки, если можете, в целом виде Ваши статьи о Духновиче, которые мы еще раз опубликуем в нашем журнале и местной прессе. М.б. Вы не откажете нам поместить Ваше почтенное имя в список сотрудников нашего журнала "Карпатский Свет" и дадите для него материял, который мы примем с искренним благодарением. Примите знак глубочайшего уважения к Вам и искреннего уважения и преданности Правление: Архидиакон Евмений Сабов (председатель), Д-р Степан Фенцик (секретарь-делопроизводитель) Ужгород, 9-VII-1928 Культурно-Просветительному Обществу имени А. В. Духновича в Ужгороде Поздравляю Общество по случаю двойного юбилея: 5-летия его существования и 125-летия со дня рождения Александра Васильевича Духновича. Да процветает долгие годы деятельность Общества на пользу русского просвещения, да озаряет оно лучами общерусской изящной словесности и науки родную Подкарпатскую Русь! Пусть заветы незабвенного народолюбца А.В. Духновича, подобно маяку, освещают жизненный путь каждого карпаторосса в его работе над поднятием духовной и материальной культуры Русского Подкарпатья! На долю А.В. Духновича выпало редкое счастье: он был общепризнанным вождем и отцом народа при жизни, а после смерти его слава еще больше возросла. Всеразрушающее время, стёршее с лица земли целые народы и государства, не ослабило, а лишь укрепило значение деятельности А.В. Духновича. Старшее поколение знает о нем по живым воспоминаниям и рассказам современников, младшему же поколению придется воссоздавать духовный облик А.В. Духновича по его разнообразным сочинениям. Рассеянным по многим, ныне редким и малодоступным повременным изданиям, или даже остающиеся в рукописях, эти сочинения требуют собрания их воедино. Лучшим памятником Александру Васильевичу Духновичу явится издание полного собрания его сочинений. Будем верить, что за это неотложное дело возьмется "Общество имени А.В. Духновича" и тем самым осуществит заветную мечту многочисленных почитателей светлой памяти покойного писателя. Да, А.В. Духнович умер, но его идеи живы, его заветы жизненны, дух великого народолюбца и сейчас побуждает всех, кому дорога русская культура, к неуклонному, мирному, иногда малозаметному, но плодотворному труду на благо русского народа. Все написанное А.В. Духновичем должно быть издано и оно, конечно, будет издано! Необходимо теперь же избрать редакционно-издательскую комиссию, любовно собирать все материалы, относящиеся к народной и литературной деятельности А.В. Духновича, оповестить в современных изданиях (газетах и журналах) о ходе роботы и объявить всенародную подписку на полное собрание сочинений А.В. Духновича. Издание должно быть непременно полным и научно выполненным. К этому обязывает нравственный долг перед светлой памятью писателя. Желательно также выпускать и отдельные произведения А.В. Духновича (напр., его стихи, рассказы и драмы), чтобы распространить их, – быть может, в виде даже безплатной раздачи, – в самых широких читательских кругах, развеять, подобно зернам, огромными пригоршнями на полу-вспаханной ниве русского просвещения, и тем самым осуществить великий завет Н.А. Некрасова: "Сейте разумное, доброе, вечное, сейте! Спасибо вам скажет сердечное русский народ!" Но общедоступное издание не должно заменить собою издание научно-полное. Сперва надо подготовить научное издание, а затем сделать из него выборку, извлечение для издания общедоступного. Поступить иначе, значит, распылить внимание читателя, не дав ему целого представления о заслугах А. В. Духновича в истории развития общерусского национального самосознания. Занимаясь в течение многих лет изучением жизни и творчества А.В. Духновича, я еще в 1915 году предполагал приступить к изданию полного собрания его сочинений. Но мировая война помешала осуществить это начинание, так как "гроза военной непогоды" повсюду отодвинула на задний план (а то совсем пресекла) научную и вообще культурную работу. При сем прилагаю точную копию, выпущенного мною в 1915 году, печатного извещения о задачах научного издания полного собрания сочинений А.В. Духновича. Это мое редакторское предисловие (своего рода проспект или объявление), как первый по времени опыт в вопросе об издании сочинений А.В. Духновича, может быть использовано литературно-редакционной комиссией для работы по обнародованию сочинений А.В. Духновича в одном из изданий Вашего Общества, как свидетельство горячего сочувствия коренного москвича, географически далекой, но идейно близкой и дорогой, Подкарпатской Руси. От души желаю успеха Вашему Культурно-Просветительному Обществу и готов, по мере своих скромных сил, содействовать изданию полного собрания сочинений А.В. Духновича. Проф. Ф.Ф. Аристов Москва, 1 августа нов. ст. 1928 Российский архив литературы и искусства (РГАЛИ), Фонд 196 (Федор Федорович Аристов) http://rgali.ru/object/11002800?lc=ru Валерий Разгулов. Ф.Ф. Аристов и Карпатороссия. Переписка Ф.Ф. Аристова с правлением об-ща им. А. Духновича. ГАЗО (Гос. архив Закарпатской обл.) Фонд 50 (Русское Кул.-просвет. об-во им. А.В. Духновича). 2001, 100с. http://libinfo.org/?id=10610 2.1.Мб Мазурок О.С., Дичка Ю.І. (Ужгород 2013). ЛИСТУВАННЯ ФЕДОРА АРІСТОВА З "ОБЩЕСТВОМ им. А.В. ДУХНОВИЧА". Науковий вісник Ужгородського університету, серія «Історія», вип., 1 (30), 2013, с.179-207 http://dspace.uzhnu.edu.ua/jspui/ Деятельность общества имени Александра Духновича в Подкарпатской Руси http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_766.htm Карпато-русские писатели http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_411.htm Ф.Ф. Аристов. Карпаты - общеславянская прародина http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_669.htm Да соединит нас дух Духновича! Александр Васильевич Духнович http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_715.htm КарпатоВедение http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_755.htm
Федор Федорович Аристов и О-во им. Александра Васильевича Духновича Из письма Богатырева Петра Григорьевича Аристову Федору Федоровичу Глубокоуважаемый Федор Федорович! …Относительно издательской деятельности Об-ва А.В. Духновича затрудняюсь сейчас сказать…Об обществе Духновича и возможностях там что-либо напечатать советую Вам обратиться к библиотекарю о-ва Духновича – д-ру Е. Недзельскому. Это живой человек и он Вам все разузнает о возможностях печатания. Адрес такой: Д.р. Е. Недзельский. Маломостовая N7. Об-во А. Духновича. В письме к нему сошлитись на меня… 19.VII 1928г. Ф. Аристов – Е. Недзельському. Москва 12.VIII 1928 Глубокоуважаемый Евгений Леопольдович, Дорогой Русский Брат! Сегодня получил Ваше многоценное, сердечное письмо, которое растрогало меня до слез…Про шло уже 10 лет со дня окончания мировой войны, Подкарпатская Русь стала более свободной, чем раньше, а я, 20 лет отдавший исследованию Карпатороссии, только теперь получил первую весточку из столь любимого мною Русского Подкарпатья! Как бы я мечтал получить научною командировку от Академии Наук или какого-либо другого ученого учреждения (не знаю, как это надо сделать), чтобы попасть на несколько месяцев в Ужгород и на месте над многим поработать, над подготовкой к изданию целого ряда памятников, а также прочесть курс лекций по истории русской литературы вообще и о жизни и творчестве карпато-русских писателей в частности. Неужели когда-либо осуществится эта мечта всей моей жизни! Для устройства такой научной командировки за границу, видимо, важно не столько иметь согласие от одного из ученых учреждений России, сколько соответствующую официальную бумагу, приглашение из-за границы, адресованную в копиях в Академию Наук, Народный Комиссариат Просвещения и Комиссариат по Иностр. Делам (который выдает разрешения на выезд). Если командировка будет продолжаться не больше 3 месяцев (напр., с октября до конца декабря), то мне лично на все это время понадобится 500 рублей (не считая дороги туда и обратно и заграничного паспорта, стоимость которых не знаю). Подумайте над этим вопросом, а лично за мной задержки не будет. Точную справку о всех формальностях, вероятно, сможет дать Петр Григорьевич Богатырев, как состоящий на службе в русском консульстве в Праге. Теперь перехожу к вопросам Вашего любезного письма и даю на него точные ответы: 1. С удовольствиям пришлю к 25 августа нового стиля для напечатания в журнале "Карпатский свет" свою статью под заглавием – "Александр Васильевич Духнович" (размером около 2 печатных листов формата ежемесячного русского журнала, напр. "Вестник Европы", "Русская Мысль", или "Русского Архива"). Статья была написана еще во время мировой войны, и, поэтому, косвенными данными и, мне не удалось воспользоваться, что должен отметить. Ценность статьи не столько в перечни жизни и деятельности А.В. Духновича, сколько в перечне великих его сочинений и указатели литературы о нем. Этот перечень пошлю 15 авг. Точных данных о том, что все материалы об Ал. Вас. Духновиче были (во время войны) вывезены в Таганрог – у меня не имеется. Недавно ко мне заезжал председатель Киевской Академии Наук – Федор Яковлевич Савченко и просил дать для напечатания в изданиях их Академии неопубликованные материалы о карпато-русских писателях. Мы с ним беседовали целый час. Он очень заинтересовался собранными мною материалами. В ответ на мои слова, что я всегда стоял за общерусское единство, он обещал печатать мои статьи на общерусском литер. языке. Из этой беседы я узнал, что в Киеве ничего нет интересного из материалов о карпато- русских писателях (а, следовательно, и произведения А.В. Духновича не попали к ним из Таганрога; возможно что их там и вообще у них не было). В общем уже я этому украйнофилу сказал, что весь имеющийся у меня материал предполагаю передать для обнародования в "Общество имени А.В. Духновича" и в Академию Наук. Работа г-жи Шкирпан меня очень интересует. В виду того, что этот очерк целиком будет напечатан не ранее Нового (1929) года, то просил бы выслать копию рукописи теперь уже, заказной бандеролью по моему личному адресу, чтобы в своей статье я мог откласть на него ссылки и избежать, таким образом, повторений, что обеспечит лишь место в журнале для других статей. По ознакомлении, я эту рукопись верну с благодарностью "Обществу А.В. Духновича". Вы, вероятно, не получали мой проспект по поводу представления в 1915 году издания полного собрания сочинений А.В. Духновича, поэтому, что нигде в письмах об этом проспекте не упоминаете. Этот проспект я послал вместе с большим письмом на имя Правления Общества, 3 августа нов. стиля сего года. Ваше уже письмо посылаю 4 авг. Нов. стиля. 2. С грустью отмечаю, что ни одной книги "Общества А.В. Духновича" я до сих пор не получал. Мое первое письмо о. Евмению Ивановичу Сабову было послано 16 июля нов. ст., а книги Вы послали 7 июня нов. стиля, вероятно, узнав мой адрес помимо меня (за границу я вообще стал писать впервые после 10 лет перерыва, с 16 июля 1928г.) Все Ваши издания жду буквально, как манну небесную, но…, к сожалению, пока ничего не получал, хотя прошло 2 месяца со времени их отправки. Я ходил в Цекубу (Центральный комитет улучшения быта ученых) и 1 авг. нов. стиля мне сказали, что все издания из-за границы надо посылать при соблюдении двух условий: 1) адресуется лично получателю (а не на имя какого либо учреждения) и 2) обязательно заказными бандеролями установленного веса (а отнюдь не посылками). Быть может, Вы не выполнили этих формальностей, и книги поэтому лежат где-либо на таможне или иностранной цензуре. Единственное ученое учреждение, которое беспрепятственно получает все заграничные издания (минуя цензуру) – это русская Академия Наук, делая внутри посылки или бандероля пометку о том, что их необходимо переслать мне, в Москву. Я очень опасаюсь, что пройдет еще несколько месяцев, прежде чем я получу Ваши издания. Вследствие этого очень прошу Вас в каждом письме давать немного сведений о культурно-просветительной жизни в Подкарпатской Руси. Мне было весьма желательно иметь краткий ответ, напр., на такие вопросы: а) перечень всех изданий, выпущенных Вашим Обществом; б) с какого времени выходит журнал "Карпатский свет" (и приложить в письме хотя бы одну страницу этого издания); в) почему "Общество" не поставило на очередь вопрос о новом издании "Христоматии" Евм. Ив. Сабова или подобного ему руководства; г) какие портреты карпато-русских деятелей уже изданы; д) биографии писателей Подкарпатской Руси и т.д.; е) почему Общество именуется "имени А. Духновича", а не А.В. Духновича. По-русски больше правильно давать инициалы как имени так и отчества (даже западные славяне, не употребляющие вообще отчеств, когда пишут по-русски, то обязательно ставят отчества: напр., Игн. Вик. Ягич, Юрий Ив. Поливка, Матвий Мартынович Мурко; я уже не говорю о том, что украйнофилы и те указывают на изданиях отчества авторов); ж) какие русские работы подготовляют о Подкарпатской Руси профессора А.Л. Петров и Е.Ю. Перфецкий (мне известны за последнее время их научные сочинения только на чешском яз.); з) как обстоит вопрос с учреждением Народного Университета имени А.В. Духновича? Почему только народного, а не полного во всех отношениях Русского Университета в Ужгороде. Если задержка в материальных средствах, то ведь могут помочь в этом отношении своей родине американские колонисты. 3. Очень тронут просвещенным вниманием к моим научным трудам со стороны Его Превосходительства Господина Губернатора Подкарпатской Руси д-ра Антония Григорьевича Бескида. Если бы я сам мог достать в продаже свои издания, то давно бы уже выслал их в Ужгород в качестве скромного авторского дара всем достоуважаемым членам Правления и вообще лицам, принимающим ближайшее участие в деятельности "Общ. А.В. Духновича". Все мои работы о Карпатороссии (издания в количестве 2 тысяч экземпляров каждая) разошлось в течение одного месяца по выходе из печати, и теперь составляет огромную библиографическую редкость. Полного комплекта нет даже у меня. Таким образом, на очереди стоит вопрос о переиздании прежних работ. Очевидно, придется печатать не томами, а отдельными, небольшими выпусками (листов по 5-6 печатных). Я рад бы был передать права на переиздание (конечно, с дополнениями) моих книг о карпато-русских писателях "Обществу А.В. Духновича", но не знаю, будут ли Вам по силам типографские расходы (от авторского гонорара я отказываюсь). 4. О журнале "Центральная Европа" слышу в первый раз в жизни (хорошо информационное издание, которое не сыщешь днем с огнем!). Потому убедительно прошу Ваши статьи о Подкарпатской Руси прислать мне лично. 5. Кто такой д-р А.М. Гагатко? Если это галичанин Андрей Михайлович Гагатко, то он был у меня весной 1911 года в Москве и произвел очень хорошее впечатление. Правда, с тех пор прошло 17 лет и не только люди, но и страны изменились. Сообщите, пожалуйста, об этом и пришлите адрес А. М. Гагатко. Думаю, что он не откажет дать точные копии имеющихся у него произведений И. А. Сильвая (Уриила Метеора) и Е.А. Фенцика, а самые рукописи, конечно, необходимо приобрести для "Общ. А.В. Духновича". 6. Искренне приветствую мысль собрать от родственников и близких друзей воспоминания о выдающихся писателях и вообще народных деятелях Подкарпатской Руси. Надо ковать железо, пока горячо! С каждым годом будет труднее получать такие воспоминания, потому что и люди умирают, да и память начинает ослабевать. Еще перед мировой войной мне тоже приходилось обращаться с просьбою ко многим родственникам галицко-русских писателей, но все они без исключения, охотно идя навстречу моим пожеланиям, в то же время обычно просили наметить целую схему вопросов, на которые надо дать ответы, что получалось, действительно, стройное изложение и ничего важного не было бы пропущено. Даже дочь И.Г. Наумовича и дети Я.Ф. Головацкого просили предварительно выслать им такие, подробно составленные, вопросники, которые весьма облегчают дело писания и самих воспоминаний. У Вас, видимо, этот вопрос вообще не возникал, и каждому автору воспоминаний самому придется решать, о чем ему надо писать. Это, конечно, нарушит целостность картины, поведет к повторениям и пропускам иногда очень важных моментов. Лучше сначала условиться, чем после сокращать. Не забудьте, ради Бога, собирать у родственников портреты карпато-русских деятелей; просите прислать фотографии хотя бы сроком на одну неделю (больше из семейных альбомов вряд ли дадут), переснимайте их, заказывайте хорошие клише. Из всех материалов самое трудное собирать портреты – это я знаю по опыту. Надо собрать портреты не только всех писателей, но и все портреты каждого писателя (хотя бы их было не меньше десяти). Пройдет еще несколько лет, и легко выполнимая в настоящее время задача окажется уже неосуществимой. В следующем письме я вышлю Вам 4 портрета Адольфа Ивановича Добрянского (всего собрано мною 7 его портретов в разные периоды жизни; больше портретов, по отзывам родственников А.И. Добрянского, вообще не было). 7. Глубокоуважаемому Евмению Ивановичу Сабову я послал два письма, но ни на одно из них не получил ответа. Мне крайне необходимы его автобиография и список работ. Из-за неполучения их задерживается печатание моей статьи – "Литературное развитие Подкарпатской Руси" с 17 века и до наших дней. 8. Степану Андреевичу Фенцику буду весьма признателен, если напишет воспоминания о своем дяде – Евгении Андреевиче Фенцике и составит полный перечень всех сочинений Фенцика (по тому образцу, какой дан мною для сочинений А.В. Духновича в статье, посылаемой для "Карпатского Света" на 25 августа сего года). 9. Кто такой г. Тихий – хохломан или чех? Не он ли напечатал статью о национальном возрождении Подкарпатской Руси в сборнике в честь академика Пастернака: Сборника этого нет в Москве и о нем я лишь читал отзыв в журнале "Славия". Кстати, каково отношение "Общ. А.В. Духновича" к этому журналу? В этом всеславянском хоре почти не слышно карпато-русского голоса. Мне довелось прочесть в "Славии" только убийственный отзыв Романа Ю. Геровского о грамматике Панкевича. Кому понадобилось издавать такую безграмотную вещь. Я сперва думал, что ее выпустила "Просвита", но из Праги мне написали, что это издание чьё-то другое. Мне очень понравилась "Грамматика русского языка", выпущенная Вашим Обществом. Мне ее дал на два дня проф. Н.Н. Дурново, который затем уезжал на дачу. Вышла ли вторая часть, т.е. синтаксис? 10. Пожалуйста, купите и пришлите мне оба выпуска чешской "Библиографии Подкарпатской Руси"; в возмещение расхода я пришлю из Москвы ту книгу, какую Вы укажете. В заключение возвращаюсь к тому, о чем уже просил Вас в своем первом письме: надо неуклонно, изо дня в день собирать все, что относится к жизни и творчеству карпато-русских писателей. Ради бога, присылайте точные копии всех произведений писателей Подкарпатской Руси. Весь материал я буду изучать и любовно подбирать. Таким образом, исподволь будет собрано воедино все, что необходимо для издания "Библиотеки карпато-русских писателей". Труд это большой, но общими силами он вполне выполним. Всецело присоединяюсь к Вашему взгляду о необходимости разложить всю работу на несколько лиц. Главное, работать планомерно, без перерывов, так сказать, с немецкой аккуратностью. Со своей стороны я буду счастлив трудиться совершенно безвозмездно по изучению и изданию карпато-русских писателей на благо дорогой для меня Подкарпатской Руси. Еще раз от души благодарю Вас за сердечное, богатое содержанием и любезное письмо. Примите, Глубокоуважаемый Евгений Леопольдович, мои наилучшие пожелания и уверения в неизменной преданности. Дружески жму Вашу руку. Проф. Ф.Ф. Аристов. По окончании этого письма, сейчас же, не откладывая, принимаюсь за статью "Александр Васильевич Духнович" для журнала "Карпатский Свет". Российский архив литературы и искусства (РГАЛИ), Фонд 196 (Федор Федорович Аристов) http://rgali.ru/object/11002800?lc=ru Валерий Разгулов. Ф.Ф. Аристов и Карпатороссия. Переписка Ф.Ф. Аристова с правлением об-ща им. А. Духновича. ГАЗО (Гос. архив Закарпатской обл.) Фонд 50 (Русское Кул.-просвет. об-во им. А.В. Духновича). 2001, 100с. http://libinfo.org/?id=10610 2.1.Мб Мазурок О.С., Дичка Ю.І. (Ужгород 2013). ЛИСТУВАННЯ ФЕДОРА АРІСТОВА З "ОБЩЕСТВОМ им. А.В. ДУХНОВИЧА". Науковий вісник Ужгородського університету, серія «Історія», вип., 1 (30), 2013, с.179-207 http://dspace.uzhnu.edu.ua/jspui/ Проф. Ф.Ф. Аристов: Карпато-русские писатели: Александр Васильевич Духнович (По поводу 125-летия со дня рождения писателя-народолюбца и 5-летия существования Общества его имени в Подк. Руси). 3-е дополненное издание ...125-летний юбилей со дня рождения писателя-народолюбца было бы лучше всего ознаменовать, помимо всего прочего, изданием полного собрания его сочинений. Мы не сомневаемся в том, что население Подкарпатской Руси достойным образом почтит память А.В. Духновича, как национального деятеля; уже одна мысль о создании «Народного Университета имени А.В. Духновича» в Ужгороде является прекрасным способом придать юбилейным торжествам характер не временного лишь чествования, а постоянного напоминания о национально-культурных заслугах благороднейшего борца за светлое будущее Русского Подкарпатья. 5-летие существования «Русского Культурно-Просветительного Общества имени А.В. Духновича» в Подкарпатской Руси, с безпрерывным ростом числа его членов, открытием все новых читален, изданием книг для народа, наконец, выпуском своего журнала «Карпатский Свет», — все это служит неоспоримым доказательством поддержки населением этого Общества, как своего народного учреждения, проводящего в жизнь заветы великого народолюбца А.В. Духновича. Чтя светлую память А.В. Духновича, как народного деятеля, необходимо почтить его также и как карпато-русского писателя. Зная, что идея издания полного собрания его сочинений встречает всеобщее сочувствие, мы здесь и остановимся на способах ее практического осуществления. По нашему мнению, для реализации этой идеи необходимо следующее: 1) Образованиe «Ученой комиссии по подготовке к изданию сочинений карпато-русских писателей». Такая комиссия или может входить, на правах самостоятельной секции, в составе Правления Общества, или же быть созданной при одной из существующих уже секций (напр., Литературно-Научной). Вопрос тут, конечно, не принципиальный, а чисто технический. Образование ученой комиссии вызывается тем соображением, что такая комиссия должна исключительно заняться выполнением порученной ей задачи, не отвлекаясь другими вопросами. Хотя в первую очередь ученой комиссии придется подготовлять к изданию сочинения А.В. Духновича, но попутно она должна будет собирать материалы и о других карпато-русских писателях; иначе, пришлось бы, напр., один и тот же редкий журнал (где напечатаны произведения не только А.В. Духновича, но и других писателей Карпатороссии) просматривать в разное время и, следовательно, несколько раз. Литературная деятельность А.В. Духновича, как и каждого писателя, вполне будет понятной только на общем фоне литературного развития Подкарпатской Руси; поэтому, собирая воедино, разбросанные по разным повременным изданиям (журналам и газетам) произведения А.В. Духновича, надо будет также собирать и сочинения, как его современников, так и продолжателей. Этой «Ученой комиссии по подготовке к изданию сочинений карпато-русских писателей» придется выполнить большую и, главное, научно-точную работу, а именно: а) снять копии со всех произведений А.В. Духновича и других известных карпато-русских писателей и притом в нескольких экземплярах, переписанных на машинке, дабы можно было посылать их для изучения и русским изследователям в России. До сих пор в этом отношении наблюдался какой-то заколдованный круг: редкие книги, а тем более неизданные рукописи, из Карпатороссии не высылались в Россию, а русским ученым трудно было ездить в заграничную командировку, чтобы изучать материалы на месте. Снятие же нескольких, безусловно точных, копий с каждого сочинения даст возможность не только его изучения, но и издания как на месте, так и заграницей; б) составить хронологические перечни всего напечатанного каждым из карпато-русских писателей и в первую очередь — А.В. Духновичем; в) составить указатель литературы о каждом писателе (биографию, характеристики, некрологи, отзывы критики об отдельных произведениях и т.д.); г) собрать все портреты А.В. Духновича и других писателей Подкарпатской Руси; д) собрать материалы о жизни писателей (метрики, служебные формуляры, и особенно озаботиться о том, чтобы получить воспоминания о жизни и творчестве умерших писателей от их близких родственников или знакомых). 2) На основании всех собранных материалов (как перечислено выше) приступить к изданию биографий-характеристик карпато-русских писателей. Это заинтересует широкие круги читателей жизнью и творчеством выдающихся деятелей литературы Карпатской Руси вообще и русского Подкарпатья в частности. В материальном отношении печатание биографий-характеристик не потребует больших расходов (можно будет выпускать отдельными брошюрами), а в моральном смысле — подготовить почву среди населения и обезпечит необходимое количество подписчиков на полное собрание сочинений А.В. Духновича и других карпато-русских писателей. 3) Объявить народную подписку на полное собрание сочинений А.В. Духновича, а затем и других карпато-русских писателей. Точно вычислив типографские расходы (набор, печать и бумага), можно заранее определить то минимальное количество подписчиков, при наличии которого издание вполне оправдает себя. Научно-редакционная работа должна быть безвозмездной: ее необходимо разсматривать как исполнение русского национально-культурного долга. Сочинения А.В. Духновича должны быть изданы, и они, конечно, будут изданы: научно, полно и любовно! Проф. Ф.Ф. Аристов: Карпато-русские писатели: Александр Васильевич Духнович (По поводу 125-летия со дня рождения писателя-народолюбца и 5-летия существования Общества его имени в Подк. Руси). 3-е дополненное издание. Издание культурно-просветительн. Об-ва им. Александра Духновича. Ужгород 1929г. Типография Школьной Помощи. Выпуск 55 http://rusyns-library.org/karp-pisateli-a-duxnovich-f-aristov/ Российский архив литературы и искусства (РГАЛИ), Фонд 196 (Федор Федорович Аристов) http://rgali.ru/object/11002800?lc=ru Валерий Разгулов. Ф.Ф. Аристов и Карпатороссия. Переписка Ф.Ф. Аристова с правлением об-ща им. А. Духновича. ГАЗО (Гос. архив Закарпатской обл.) Фонд 50 (Русское Кул.-просвет. об-во им. А.В. Духновича). 2001, 100с. http://libinfo.org/?id=10610 2.1.Мб Мазурок О.С., Дичка Ю.І. (Ужгород 2013). ЛИСТУВАННЯ ФЕДОРА АРІСТОВА З "ОБЩЕСТВОМ им. А.В. ДУХНОВИЧА". Науковий вісник Ужгородського університету, серія «Історія», вип., 1 (30), 2013, с.179-207 http://dspace.uzhnu.edu.ua/jspui/ Деятельность общества имени Александра Духновича в Подкарпатской Руси http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_766.htm Карпато-русские писатели http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_411.htm Ф.Ф. Аристов. Карпаты - общеславянская прародина http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_669.htm Да соединит нас дух Духновича! Александр Васильевич Духнович http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_715.htm КарпатоВедение http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_755.htm
Федор Федорович Аристов и О-во им. Александра Васильевича Духновича Проф. Ф.Ф. Аристов: Хронологическiй перечень напечатанных сочиненiй А.В. Духновича. Издание культурно-просветительн. Об-ва им. Александра Духновича. Ужгород 1928г. Типография Школьной Помощи. Выпуск 45, 12с.; Карпатский Свет. 1928. н.7. с.221-228 http://rusyns-library.org/perechen-proizv-a-duxnovicha-f-aristov/ Письмо Ф.Ф. Аристова С.А. Фенцику. Москва, 24 (11) авг. 1928 Глубокоуважаемый Степан Андреевич! Я уже давно собирался написать Вам, но узнав от Е. Л. Недзельского о том, что Вы вернетесь в Ужгород только в конце августа, лишь теперь посылаю Вам свое письмо. Прежде всего обращаюсь с просьбою, исполнение которой зависит лично от Вас, а именно: не отказать в любезности прислать все, относящееся к жизни и деятельности Вашего покойного дяди - Евгения Андреевича Фенцика. Я хочу написать о нем брошюру, и поэтому мне необходимы следующие материалы: 1). Полный перечень всех его сочинений, как напечатанных, так и оставшихся до сих пор в рукописи; 2). Указатель литературы о нем (биографии, характеристики, некрологи); 3). Список всех портретов (с указанием о том, у какого фотографа и в каком году выполнен портрет и воспроизводился ли когда-либо или нет в печати). Примечание. Эти три пункта необходимо выполнить по образцу "Хронологического перечня напечатанных сочинений" А. В. Духновича, который послан мною в Ваше Общество 1 (14) августа сего года; 4). Прислать копии со всех произведений Евгения Андреевича Фенцика, а также важнейших статей о нем; наконец, 5). Просьба написать Ваши воспоминания о покойном дяде. Размер этих воспоминаний – один печатаный лист, характер же их всецело зависит от Вас: можно дать общую характеристику деятельности Евгения Андреевича, или осветить одну какую-либо сторону его работы, напр., как писателя- беллетриста, поэта, священника-проповедника, редактора-издателя "Листка" и т. п. Надо будет обратить внимание и на составление подробной биографии писателя; мне лично, напр., перед мировой войной ничего не попадалось из биографического материала, кроме кратких некрологов (в частности, в венском журнале "Славянский Век" д-ра Дм. Ник. Вергуна ; там же был напечатан и портрет). Как видите, глубокоуважаемый Степан Андреевич, моя просьба относительно материалов о жизни и деятельности Вашего дяди – блаженной памяти Евг. Андр. Фенцика – довольно обширна. Даже при всем добром Вашем желании пойти мне навстречу в этом вопросе, его нельзя разрешить в короткий срок. Я был бы весьма признателен, если бы Вы все это выполнили к Новому (1929) году; это крайний срок, дольше которого я ждать не могу. Сейчас я, конечно, намечаю теоретическую сторону вопроса, о том же, как его лучше и быстрее практически осуществить, – мы будем иметь возможность неоднократно обменяться мыслями в нашей дальнейшей переписке. Самое главное, эту работу надо начать (напр. c 1 сентября), а так она пойдет своим чередом. Особенно подчеркиваю следующее обстоятельство: выслать материалы надо по частям, чтобы я всегда был в курсе Вашей работы и безостановочно мог бы принимать в ней участие. Выполнение этой работы положит основу для издания полного собр. сочинений E.А. Фенцика. А теперь разрешите к Вам обратиться уже как к члену Правления и Секретарю "Общества имени А. В. Духновича". По русской пословице, председатель – голова Общества, а секретарь – его душа. В России это понимается в том смысле, что прежде чем голова успеет обдумать вопрос, душа уже на него откликнулась. Вот и я прежде всего жду отклика (и притом быстрого отклика, потому что, хотя и являюсь русским человеком с головы до ног, но люблю немецкую аккуратность и очень ценю время). Одновременно с настоящим письмом я посылаю заявление в правление Общества с подробным своим предложением, здесь же изложу сущность вопроса кратко. В течение 20 лет своей научно-литературной деятельности я собрал много ценных материалов о жизни и творчестве карпато-русских писателей. Часть этих материалов вошла в мое трехтомное исследование "Карпато-русские писатели" (которое совершенно распродано и сделалось редкостью), часть же напечатана в "Библиотеке карпато-русских писателей" (тоже распродано), а кроме того, многое остается неизданным. Вследствие этого я предлагаю Вашему Обществу (конечно, бесплатно) переиздать мои распроданные работы и напечатать вновь написанные. Печатать все это можно не толстыми томами, а небольшими выпусками (в 3-6 печ. листов), причем пока не разошлась одна книжка, не приступать к изданию другой. При такой постановке вопроса потребуется немного денежных средств и не будет никакого материального риска. Одно лишь пожелание: все книжки должны иметь одинаковый формат, а также быть напечатаны на хорошей бумаге и четким шрифтом. Каждой выпущенной книжки мне должно быть доставлено безвозмездно 50 авторских экземпляров. В случае принятия Правлением этого моего предложения я буду рад выпускать одновременно два взаимно дополняющих издания, а именно: историко-литературное исследование "Карпато-русские писатели" и дать для печати три брошюры: "А. В. Духнович" (2 печ. листа), "И. И. Раковский" (1.5 листа) и "А. И. Добрянский-Сачуров" (6 печ. листов) и "Библиотеку карпато-русских писателей", в которой в первую очередь необходимо напечатать полные собрания сочинений: А.В. Духновича, E.А. Фенцика и И.А. Сильвая. Затем другой вопрос. Если бы Ваше Общество пожелало видеть меня в Ужгороде, где бы я мог прочесть курс лекций по общерусской литературе и в частности о карпато-русских писателях, то для этого необходимо устроить мою научную командировку в Подкарпатскую Русь. Для ускорения вопроса с получением такой научной командировки, хлопоты о ней должны в первую очередь исходить не от того, кто едет, а от того, кто приглашает, т.е. от Вашего Общества. О том же подробно я уже писал Ев. Леоп. Недзельскому, который Вам и расскажет. Наконец, третий вопрос. Высланные (и притом дважды) книги Вашего Общества я до сих пор не получил. Очевидно, эти издания лежат где-то в цензуре или на таможне. Попробуйте обратиться с ходатайством к русской Академии Наук, чтобы она разрешила посылать книги для меня по сему адресу. Все, что идет в Академию Наук, не подлежит цензуре. Иначе нет уверенности в том, дойдут ли посланные Вами книги или нет; а при таких условиях научная работа терпит ущерб. Напишите академикам Сергею Федоровичу Платонову или Евфимию Федоровичу Карскому , и они не только посоветуют, но и окажут содействие. Ответ Правления Общества на мои пожелания и вопросы прошу прислать не позднее 16 (2) сентября, потому что затем начнется учебный год и я должен буду заранее распределить время: что тратить на лекции и что посвящать научной работе по карпатоведению. Остаюся с глубоким уважением и преданностью Проф. Ф. Ф. Аристов. В Правление Русского Культурно-Просветительного Общества имени А.В. Духновича в Ужгороде Достоуважаемые Деятели Общества! С 1907 года я начал собирать материалы о национально-культурной жизни Галицкой и Угорской Руси. Собранные мною духовные ценности (рукописи, редкие книги, портреты, специально по моей просьбе написанные автобиографии и воспоминания, а также вообще предметы, имеющие отношение к народной, научной и литературной деятельности отдельных выдающихся представителей Карпатской Руси) составили "Карпато-Русский Музей Ф. Ф. Аристова" в Москве. На основании материалов этого Музея, а также вообще доступных мне печатных и рукописных источников, были предприняты мною два больших научных издания: историко-литературное исследование "Карпато-русские писатели" (в 3-х томах) и "Библиотека карпато-русских писателей" (в 30-ти томах). Мировая война и связанные с нею события не дали возможности осуществить задуманные мною научные предприятия в полном объеме. То, что было напечатано, разошлось и поэтому требует переиздания, а еще больше осталось в рукописи или даже в гранках и ожидает выхода в свет. Желая, по мере своих скромных сил, содействовать культурно-просветительной деятельности Вашего Общества, и мирным, научным трудом вообще служить благу русского народа, – я намерен передать совершенно безвозмездно все права на издание моих работ – "Обществу имени А. В. Духновича". Необходимо переиздать исследование "Карпато-русские писатели" и приступить к дальнейшему выпуску в свет "Библиотеки карпато-русских писателей". Будучи уверен в том, что с принципиальной точки зрения мое предложение встретит полное сочувствие и живой отклик, я остановлюсь здесь только на практической стороне вопроса. Мои пожелания сводятся к следующему: Исследование "Карпато-русские писатели" лучше издавать не большими томами, а брошюрами в 3-6 печатных листов, что не потребует крупных материальных затрат, будет скорее поступать в продажу и явится вполне доступным по цене для самых широких читательских кругов. В первую очередь я могу дать совершенно готовый для печати материал для трех брошюр: "А.В. Духнович" (3 печ. листа),"И.И. Раковский" (2 печ. листа) и "А.И. Добрянский-Сачуров" (6 печ. листов). В состав "Библиотеки карпато-русских писателей" прежде всего должны войти полные собрания сочинений А.В. Духновича, E.А. Фенцика и И.А. Сильвая. Внешний формат, шрифт и бумага обоих изданий должны быть вполне одинаковы и удовлетворять требованиям художественного вкуса. Если технически окажется возможным, то желательно сохранить клише (а следовательно и фор мат) моих прежних изданий. Каждой выпущенной книжки мне высылается бесплатно 50 авторских экземпляров. Наконец, для наблюдения за исправным ходом работы, как по собиранию литературных материалов, так и по их обнародованию в печати, должна быть образована при Обществе "Ученая комиссия по изданию карпато-русских писателей". В надежде на успех общего дела, служащего великой идее культурного процветания Руси, остаюсь с глубоким уважением и неизменной преданности. Проф. Федор Федорович Аристов. Москва, 25 (12) августа 1928 Российский архив литературы и искусства (РГАЛИ), Фонд 196 (Федор Федорович Аристов) http://rgali.ru/object/11002800?lc=ru Валерий Разгулов. Ф.Ф. Аристов и Карпатороссия. Переписка Ф.Ф. Аристова с правлением об-ща им. А. Духновича. ГАЗО (Гос. архив Закарпатской обл.) Фонд 50 (Русское Кул.-просвет. об-во им. А.В. Духновича). 2001, 100с. http://libinfo.org/?id=10610 2.1.Мб Мазурок О.С., Дичка Ю.І. (Ужгород 2013). ЛИСТУВАННЯ ФЕДОРА АРІСТОВА З "ОБЩЕСТВОМ им. А.В. ДУХНОВИЧА". Науковий вісник Ужгородського університету, серія «Історія», вип., 1 (30), 2013, с.179-207 http://dspace.uzhnu.edu.ua/jspui/ Деятельность общества имени Александра Духновича в Подкарпатской Руси http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_766.htm Карпато-русские писатели http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_411.htm Ф.Ф. Аристов. Карпаты - общеславянская прародина http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_669.htm Да соединит нас дух Духновича! Александр Васильевич Духнович http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_715.htm КарпатоВедение http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_755.htm
Отправлено: 23.10.16 14:20. Заголовок: Возрождение - орган ..
Возрождение - орган карпаторусской молодежи Редакторы: Вл. Могильницкий (Прага). Сотрудники отдела «Возрождение»: Н.А. Кожин, дирижер хора «Возрождение» — по отделу хорового пения и его значение в общественном и культурно-национальном отношении; А.В. Попов - по отделу критики, М.Д. Попович и К. Стрипский по отделу истории и филологии, В.И. Лендьел, Э.М. Гойдич, С.М. Роман по отделу художественной литературы и по вопросами публицистики — Л.К. Гумецкий, Г.И. Чопей и В.К. Могильницкий. Представители редакции: в Мукачеве: К. Стрипский, в Севлюше: М. Попович.
Открытое письмо Архидиакона Евмения Сабова к русской молодежи: Любезные мои дети! Со слезами радости на глазах приветствую Ваше участие и работу в нашем журнале. Охотно предоставляю страницы «Карпатского Света» для того, чтобы мы, старшие, отцы Ваши, услыхали Ваши мысли, узнали Вашу русскую душу и возрадовались тому, что наши малые труды на почве национальной культуры возросли и будут возрастать, пока жив будет наш карпаторусский род. Счастлив, что Вы услыхали голос отцев Ваших и решились воплощать то, к чему он призывал веками. Будем живы благородной традицией русской идеи, которая из поколенья в поколенье переходила, крепила нашу душу и воплощается в наши дни. Рука в руку, соберемся со всех концов республики и света и будем работать на пользу и во славу нашего любимого народа. С полным сердцем всех Вас обнимаю своими отеческими руками Ваш старый Евмений.
Наша цель – будущность нашего народа Мы – малая ветка могучего дуба. Волею судеб нас, малую ветку, надломили чуждые ветры. Надломили, но не оторвали. Веками злые вихри стремились нас отделить от праматери – дуба, но и поныне мы живы и крепнет наше кровное и духовное родство с могучим, могущественнейшим из деревьев. В славянском мире не мало есть исторических примеров, когда славянская ветка, занесенная в чужестранную пустыню, погибала в ее песках. Где ныне померанские славяне? Где ныне славяне, населявшие Элладу? Их имена мы знаем только по историческим, мертвым осколкам, случайно сохранившихся для неолитического музея. B последних усилиях спасти свою, если не национальность, то хотя бы славянское самосознание, надрываются лужицкие сербы. Сколь счастливее в отношении цельности и мощности своего самосознания — мы, карпатороссы. И причиною тому является то обстоятельство, что наша веточка все еще держится и питается соками великого русского древа. Как только мы допустим объявить себя «самостоятельным племенем, как только оторвемся мы от живительной традиции наших достопамятных предков, чьи имена с гордостью произносит каждый карпаторосс, как только мы предадим свою идею единства русского народа, мы – гибнем, как те славянские ветки в пустынях. Мы - ростущее и крепнущее поколение, которому сама Судьба отдает в руки национальное и культурное будущее нашего народа. Ныне наши национальные и культурные права охраняет само государство и мы будем недостойными сынами славных родителей, если не используем благоприятное время с пользой для нашего народа. Народ наш веками прозябал в бедности и национальном безправии, но он и поныне гордится своей национальной принадлежностью и не позволяет себя причислить к иным существующим и несуществующим племенам. В этом отношении мы должны брать пример с наивного простонародья. Однако, здесь не конец, но только начало нашего интеллигенского пути. То, во что народ верит, что хранит в своем сердце, мы должны открыть ему разумом, ибо живем в ту эпоху, когда люди сомневаются в совести мира, а значит и его сердца. Мы верим в лучшие времена человечества, как и весь русский народ не потерял веры в неизмеримую благость Божьего Провидения. Чтобы участвовать в творческом процессе мира мы должны с презрением отказаться от безплодной полемики против нас и создать не искусство спора XX века, а то положительное, что определяет национальный и культурный прогресс. Вникнем в нашу культурную историю. Многие из наших предков вели споры, однако нашу культурную современность мы основываем на именах тех, кто, уходя от пустого словопрения, создавал наше искусство, науку и жизнь. Конкретной нашей задачей должно быть объединение учащейся молодежи, с целью сознательного жизненного творчества. Мы должны, с одной стороны, заботиться о процветании наук и искусства на нашей родине, с другой — преподавать их достойно и понятно нашему народу, чтобы он знал о нашей работе и доверял нам. Для этого постараемся все наше свободное от занятий время посвятить путешествиям по всем уголкам нашей родины, будем говорить с народом, чтобы народ знал нас и мы, ответственные за его судьбу в будущем, начали свою общественную деятельность не только с благими намерениями, но и с сознанием этой ответственности. Нас могут на пути встретить разочарования, но пусть они не приводят нас к апатии. «Слава Богу еще в нас пламень веры не погас». И мы стойко верим: Правда победит. От имени русской молодежи: В.К. Могильницкий
М. Попович. Родимый край
Мой родимый край — Карпатье, Край лесистый, край глухой; Там живут мои собратья Жизнью бедной и простой.
Родное племя там за плугом Ступает по седым горам. Там предок мой, томим недугом, Тужит в ярме по вольным дням.
Там ныне милый мой народ Песни русские поет. Там царит славянский род, Там мой отчий край цветет.
Восход солнца
За высокими горами, Над карпатскою страной, Солнце нежными лучами Блещет утренней порой.
И сияя над лугами, Собирает из цветков Росы теплыми лучами Для утехи мотыльков…
О, зачем оно лучами Наши слезы не сберет И все тягости с бедами Раз – собой не унесет!
Карпатский Свет. Общественно-литературный журнал, посвященный культурной и художественной жизни Подкарпатской Руси, идеям – единства русского народа и свободного славянства. Главный редактор: Архидиакон Евм. Сабов; Ответственный редактор: Стефан А. Фенцик. Ужгород. 1928. с.31-34 Деятельность общества имени Александра Духновича в Подкарпатской Руси http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_766.htm
Отправлено: 23.10.16 14:38. Заголовок: Ять пишет: Дмитрий ..
Ять пишет:
цитата:
Дмитрий Онуфриевич Вакаров. Избранные стихи. (Вступ. статья: М. Попович. Пламенный певец Верховины). Ужгород, 1955, 88с. Пламенный певец Верховины Дмитрий Онуфриевич Вакаров http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_404.htm
М. Попович. Пламенный певец Верховины Неволя… Тяжкая, страшная неволя. Почти тысячу лет она, словно мрачная ночь, висела над этим прекрасным уголком украинской земли — Закарпатьем. Кнут и топор чужеземных захватчиков секли тело народа, почти десять столетий из человеческой души выжигалось все то, что рождало мечту о свободе, что звало к неравной борьбе, звало к братьям и сестрам по ту сторону Карпат. Священное слово Родина могло произноситься только шепотом — лютая смерть ожидала того, кто осмеливался заговорить о ней громко. Но никакие муки, никакие пытки не сломили светлой души народа, не заставили его молчать. Злоба святая в сердце моем. Я призываю ночью и днем: бей, чем попало, бей топором! Гневно призывал к борьбе с захватчиками верховинский юноша Дмитрий Вакаров, чья жизнь, подобно метеору, была краткой, но яркой. Голос поэта, беззаветно любящего свой народ, свою Родину, - это голос самого народа. Горячее сердце поэта, как и сердца сотен тысяч закарпатских украинцев, живила вера в победу... Михаил Дмитриевич Попович. Думы о Верховине. (Рассказы и фельетоны. Статьи и памфлеты. Избранные стихотворения). Ужгород. 1959. 135с., 1 л. портр. Михаил Дмитриевич Попович (11 фев. 1908 - 18 мая 1956) Из сборника „Первые стихи" (I928 год)
Звезды
На небе ночь бездонная, Земля оделась тьмой, Гнетет тоска бессонная, — Я сам с собой.
Гляжу наверх, не думая, Гляжу в немую даль, Сошла с души угрюмая Тоска-печаль.
Там блещут звезды частые, Синеет небосклон, В душе мечта неясная, — Ни явь, ни сон...
Покрыли звезды небосвод, Им любы ночь и день. А человека ночь гнетет- Он хочет видеть день.
Коломыйка
Коломыйка — наша песня — Птица вольная Карпат. С ней живем мы в дружбе тесной. Словно с братом верный брат.
В коломыйке без искусства Род наш край свой описал, — В ней живут все наши чувства: Русский дух ее слагал!..
Коломыйка в час несчастья — Наш товарищ и наш брат, С ней поем мы все о счастье Средь несчастных наших хат.
С ней нигде не расстается Добродушный наш народ, Легче с ней ему живется, Легче с ней беду снесет.
Что-то душу мне волнует
Что-то душу мне волнует, Что-то сердце мне гнетет... ...Солнце На богатых и на бедных. На виновных и невинных Свет один и тот же льет.
Тот и умный и богатый, Этот бедный и дурак... Где же правда в этом мире? — Не пойму никак!
У нас...
У нас над селами маячат Башни и кресты. Под ними люди тихо плачут Слезы бедноты.
Шесть дней проводят за работой По чужим полям. Шесть дней все, обливаясь потом. Служат господам.
А на седьмой бегут во храмы: «Боже, помогай!..» Поклоны бьют пред алтарями: «Господи, подай!..»
У нас над селами маячат Башни и кресты, Под ними тихо люди плачут — Жертвы темноты.
Сынам карпатским
Встаньте к новой жизни, братья, После долгих рабских лет, Встаньте, люди Закарпатья, В море горя, в море бед!
Мы в отчизне без отчизны, Мы рабы в стране родной. Нам не милы дни сей жизни Под гнетущей нас рукой!
Но пора пришла святая: Час настал бороться с тьмой... Нас зовет страна родная К жизни вольной, молодой!
Встаньте, братья
Над Карпатскими горами Мрак чернеет вековой, И под ним бедою скован Плачет край наш дорогой.
Верховинские крестьяне Голод терпят целый год И напрасно в злом страданье Ждут конца своих невзгод.
Но заря святая счастья Лишь тогда взойдет над нами, Если сами мрак ненастья Мы прогоним меж горами!
Братья, встаньте же толпой Против тьмы, гнетущей нас! Встаньте с думою одной, — И придет свободы час!..
Проходят дни...
Проходят дни, проходят годы, А наш народ в краю родном Во тьме несчастья, тьме невзгоды Томится все в ярме чужом.
Давно над стрехой наших хат Чернеет мрак беды-терпенья, Давно сыны родных Карпат Живут средь горя и мученья.
Рассвета нет...Повсюду тьма- Кругом страдает наш народ, О, верю я, пройдет зима И вновь заря весны взойдет!..
Федор Федорович Аристов и О-во им. Александра Васильевича Духновича Письмо проф. Ф.Ф. Аристова из Москвы. Карпатский Свет. 1929. с.474-478 Печатаемое ниже письмо с оценкой деятельности нашего О-ва нами получено из Москвы от известного изследователя нашей культурной жизни, профессора Московского Университета Феодора Феодоровича Аристова В Правление Русского Культурно-Просветительного Общества имени А.В. Духновича в Ужгороде Достоуважаемые Русские Деятели! Примите мою глубокую признательность и искреннюю благодарность за многоценный для меня дар в виде, посланных Вами, изданий Общества имени А.В. Духновича. Ваше любезное письмо от 9-го июля 1928 года за N 694 и книги с радостью получил 23 декабря сего года, т.е. через 5 c половиной месяцев после их отправки. Но лучше поздно, чем никогда! В течение трех дней читал не отрываясь все присланные Вами издания и намерен составить о них подробный (в 2 печ. листа) критико-библиографический отзыв, копию коего вышлю Вам в течение января 1929 года. Пока же позволю себе высказать Вам свое общее впечатление от ознакомления с Вашими изданиями: 1). Каждый национально-сознательный русский человек испытывает огромное нравственное удовлетворение по поводу открытия памятника великому народолюбцу А.В. Духновичу и предложенной постройки Народного Дома его имени (а в недалеком будущем, вероятно, Русского Народного Университета). Все речи, посвященные юбилею А.В. Духновича и напечатанные затем в журнале "Карпатский Свет", хотя проникнуты благоговением к светлой личности народного вождя и патрона Общества, но не дают ничего нового для глубокого понимания многогранной жизни и деятельности незабвенного Александра Васильевича. 2). Лучшим памятником А.В. Духновичу явится издание полного собрания его сочинений, о необходимости которого неоднократно упоминается на страницах Ваших изданий. 3). Искренне радуюсь изданию стихотворений Ю.И. Ставровского-Попрадова. Редактор – д-р Н.А. Бескид поступил вполне правильно, расположив все произведения по их содержанию (Любовь, Природа, Родина, Патриотизм); это облегчает чтение, но затрудняет изучение творчества поэта, потому что не дает картины постепенного развития и совершенствования таланта поэта. Необходимо было бы приложить в конце книги перечень сочинений писателя в хронологичес. порядке (как это сделано, напр., мною в отношении творчества А.В. Духновича), а также дать указатель статей, посвященных Ю.И. Попрадову (напр., не упомянута даже в предисловии работа д-ра Наталии Р. Шкирпан "Ю.И. Ставровский-Попрадов", Львов, 1922, с.8). Портрет исполнен очень плохо, что не дает возможности его воспроизведения в других изданиях. В биографическом очерке нигде не указано, по какому стилю приводятся все даты. Кроме того, в суждениях редактора о значении поэзии вообще приводится несколько спорных положений, не разделяемых современной наукой о поэтическом искусстве. Все эти упущения могут быть вкривь и вкось истолкованы хохломанскими сепаратистами, которые не замечают бревна в собственном глазе (напр., позорное издание Фр. Тихого сочинений А.В. Духновича), но сучек в чужом глазу изображают, как огромный пень. Все эти доброжелательные указания я делаю с той целью, чтобы при ближайшем издании сочинений Е.А. Фенцика (Владимира) и А.И. Сильвая (Уриила Метеора) было обращено большее внимание на составление биографических очерков и библиографических указаний. 4). Приветствую мысль издания сборника стихотворений Андрея В. Карабелеша. Его стихи написаны прекрасным русским литературным языком, проникнуты высокими идеями патриотизма и общерусского национального сознания. В дальнейшем его творчество должно приобрести большую яркость языка и поэтическую образность, т.е. постепенно и естественно перейти от рифмованной прозы (в чем вначале упрекали даже Некрасова) к истинной, творчески-вдохновенной и красочной поэзии. Должен оговориться, что я сужу о стихотворениях А.В. Карабелеша лишь постольку, поскольку читал его произведения в изданиях Общества имени А.В. Духновича. Быть может, лучшие его произведения находятся пока в рукописи и впервые увидят свет в "Сборнике" его стихотворений. Пользуюсь случаем передать поэту наилучшие пожелания и одновременно просить его о присылке автобиографии, портрета и хронологического перечня всех сочинений, для помещения в моем труде "Карпато-русские писатели (том 3-ий). 5). Очень прошу выслать мне заказной бандеролью "Венец" А.И. Павловича и стихотворения Михаила Поповича (изд. "Возрождение", 1928г.). 6). Журнал "Карпатский Свет" (у меня имеется лишь 6 книжек) производит прекрасное впечатление. Превосходная бумага, четкий шрифт (каким могут позавидовать даже крупные европейские издания), строго деловые статьи, исключающие всякую партийную злобу, лишь разъединяющую людей, часто предназначенных трудиться на пользу одного и того же народа. Необходимо приложить все усилия к тому, чтобы журнал выходил ежемесячно, а не 10 раз в год. Хотя в объявлении говорится, что "Карпатский Свет" посвящен культурной жизни Подкарпатской Руси, идеям единства русского народа и свободного славянства, но о славянской жизни (исключая чехов и словаков) почти не дается никаких сведений. Если бы "Карпатский Свет" смог освещать и культурную работу братьев-славян, то он явился бы единственным всеславянским органом на русском языке. Сердечное русское спасибо руководителям "Карпатского Света" за ясный, точный литературный язык, имеющий не только общерусское и всеславянское, но и мировое значение. 7). Книжка П.С. Федора "Краткий очерк деятельности А.И. Добрянского" весьма полезна для народного чтения, но автор ее совершенно не подозревает о том, что жизни и деятельности этого карпато-русского великана я посвятил целых десять лет упорного труда и написал большое научное исследование на основании неизданных источников, хранящихся в архиве проф. А.С. Будиловича. Мое исследование удостоено премии Русской Академии Наук, было дважды напечатано, все уже разошлось и теперь я подготовляю 3-е, дополненное издание. Я уже написал глубокоуважаемому Председателю Общества – о. архидиакону Евмению Ивановичу Сабову, что согласен предоставить свой труд об А.И. Добрянском-Сачурове (8 печ. листов) Обществу имени А. В. Духновича для издания, но точного ответа по этому вопросу не получил, а потому и отложил пока пересылку своей рукописи. 8). Речь проф. Д.Н. Вергуна "Евгений Андреевич Фенцик и его место в русской литературе" – блестяща, хотя и не отвечает на вопрос в заглавии. Вообще определить место в обширнейшей, как море, общерусской художественной литературе того или иного карпато-русского писателя – дело почти невозможное. Писатели в России занимались только литературой, отстаивая те или иные идеи. Писатели же Карпатороссии были прежде всего народными деятелями. Поэтому для оценки тех или других надо принимать во внимание совершенно различные исторические условия. Правильнее говорить не о значении отдельных писателей Карпатороссии в литературе всей Руси, а вообще о карпато-русской струе в многоводной и могучей, как Волга-матушка, русской литературе. Такую именно характеристику я и дал в предисловии к первому тому своего труда "Карпато-русские писатели". 9). Работа Е.И. Сабова "Очерк литературной деятельности и образования карпатороссов", к сожалению, обрывается на 1892 годе. Поэтому вновь стоит на очереди вопрос о переиздании (с дополнениями) его замечательной "Хрестоматии". Когда же Общество подарит науке новое издание этой незаменимой книги? 10). Д-р Юлий Гаджега в своей книжке "Краткий обзор научной деятельности Ю.И. Венелина" дал хорошую картину жизни и трудов знаменитого воскресителя и будителя болгарского народа – Ю.И. Венелина, являвшегося живым звеном, соединявшим Карпатороссию с Россией. Эта книжка, вероятно, потребует 2-го издания, и поэтому желательно использовать труды о Венелине акад. И.В. Ягича, акад. П.А. Лаврова и проф. А. Яцимирского. Рукописи Ю.И. Венелина хранятся в библиотеке Московского Университета. Если понадобится та или иная справка о них, то я с удовольствием пришлю. Было бы желательно, чтобы д-р Гаджега с такой же любовью написал биографию и других выдающихся карпато-россов, работавших в России – М.А. Балудянского, П.Д. Лодия, И.С. Орлая и других. 11). Речь Е.И. Сабова по случаю открытия памятника Евг. А. Фенцику в стольном граде Ужгороде – превосходна. В этой речи так много глубокомыслия, задушевности и изящной простоты, что ее хочется перечитывать несколько раз. Очень ценен для справок перечень сочинений Е.А. Фенцика, данный в конце книжки. Помимо этого систематического указателя, желательно было бы дать и хронологический перечень всего напечатанного писателем и о нем, а также список его портретов. Кстати, прошу выслать хорошо исполненный снимок с памятника Е.А. Фенцика и его портрет, с которых я хочу заказать клише для своего труда. 12). Самым ценным в научном и практическом отношениях изданием Общества имени А.В. Духновича является "Грамматика русского языка", составленная под редакцией Е.И. Сабова. Это – труд почтенный в полном смысле слова. Обстоятельный разбор его дан в книжке "Русский литературный язык Под. Руси". Автор книжки не указан, следовательно, само Общество дает оценку одному из своих изданий. Тут получается некоторое противоречие. В брошюре, между прочим, напечатано: "А. Духнович (1803 - 1865) допускал в своих произведениях для простого народа провинциальные карпаторусские особенности, в произведениях для интеллигенции и письмах, особенно последнего времени, употребляет чистый русский литературный язык (Цыгане) и переделывает на него даже свои прежние стихотворения ("Песнь земледельца весною")". "А. Павлович пишет не только на говоре шаришских лемков, но и на русском литературном языке (напр., "Воздыхание", "Вот я состарился" и др.)" (с.3-4). Что каждый вообще писатель совершенствуется с годами в языке, это аксиома, не требующая доказательств. Но относительно указанных в скобках стихотворений А.В. Духновича и А.И. Павловича, очевидно, до- пущена ошибка. Это не переделка самих поэтов, а переложение на общерусский литературный язык, сделанное в России кем-либо из интересующихся Карпатороссией писателей. Если взять известную книгу Ник. Вас. Гербеля "Поэзия Славян" (Петроград, 1871 г.), то на с.219-220 находим "Песнь земледельца" А.В. Духновича в поэтическом переложении Н.В. Гербеля. Николай Васильевич Гербель был замечательный виртуоз стиха, обогативший русскую литературу переводами славянских, английских и немецких поэтов, а также давший дивное по красоте переложение "Слова о полку Игореве" с древне-русского на современный общерусский литературный язык. 13). Труды д-р Юлия Гаджеги – "История Общества св. Василия Великого" – и "История Ужгородской Богословской Семинарии", а также И.М. Кондратовича – "К истории стародавнего Ужгорода" знакомят с прошлой судьбой отдельных учреждений и местностей (городов) Подкарпатской Руси. Однако, неотложным делом является издание цельной, хотя бы и общедоступной по изложению, "Истории Подкарпатской Руси", с древнейших времен до наших дней. 14). Все книжки, посвященные общерусскому национально-русскому национально-культурному единству и врагам его сепаратистам-хохломанам (проф. И.И. Лаппо, Н. Павлович, д-ра Каминского и Валерия С. Вилинского) очень интересны, хотя и не дают исчерпывающего ответа на поставленные вопросы. В дальнейшем было бы не только желательно, но и прямо необходимо, вместо издания брошюр отдельных авторов, выпустить большой коллективный труд – "Общерусское национально-культурное единство на основании данных науки и жизни", где весь материал расположить по отделам (напр., география, этнография, язык, литература, наука, искусство, общественная жизнь) и в каждом из них, после кратких вступительных очерков, перепечатать мысли авторитетных людей, отстаивающих единство русского народа. Этот труд явился бы настольной книгой, незаменимым справочником, своего рода национальным катехизисом для каждого мыслящего русского человека. 15). О "Народной Библиотеке" скажу только, что составлена она вполне общедоступно и дает полезные сведения для русского крестьянина. Точно также производят хорошее впечатление и читаются с интересом пьесы и рассказы для народа. Я только полагаю, что было бы целесообразнее рассказы не помещать предварительно в "Карпатском Свете" (где надо экономить место для обзора славянской жизни), а сразу выпускать отдельными книжками. Наконец, позволю высказать несколько мыслей относительно "Календаря". Я знаю по опыту, насколько трудная вещь составить хороший настольный календарь, в котором надо дать помимо чисто календарных сведений также и интересный научно-литературный материал и притом в вполне общедоступной форме. Мне пришлось ознакомиться с календарями Общества на 1927 и 1928гг. (не знаю, издавало ли Общество имени А.В. Духновича их за первые три года своего существования). Видимо с каждым годом содержание календарей Общества становится полнее и разнообразнее. Помимо помеченных статей, хотелось бы видеть в календарях очерки по следующим вопросам: 1). Краткая история Подкарпатской Руси; 2). Культурная жизнь Американской Руси; 3). Обзор жизни Галицкой и Буковинской Руси в послевоенное время; 4). Летопись культурной жизни славян за год; 5). Мысли знаменитых людей о национальном самосознании (особенно русских и славянских писателей). Вот все те основные мысли, которыми я счел нужным поделиться с Вами по ознакомлении с изданиями Общества имени А.В. Духновича. Еще раз искренне благодарю за присылку Ваших изданий и желаю процветания Обществу на благо Подкарпатской Руси и всего русского народа. Прошу принять уверения в глубоком к Вам уважении и искренней преданности. Проф. Ф.Ф. Аристов. Москва, 25 (12) декабря 1928 года. Российский архив литературы и искусства (РГАЛИ), Фонд 196 (Федор Федорович Аристов) http://rgali.ru/object/11002800?lc=ru Валерий Разгулов. Ф.Ф. Аристов и Карпатороссия. Переписка Ф.Ф. Аристова с правлением об-ща им. А. Духновича. ГАЗО (Гос. архив Закарпатской обл.) Фонд 50 (Русское Кул.-просвет. об-во им. А.В. Духновича). 2001, 100с. http://libinfo.org/?id=10610 2.1.Мб Мазурок О.С., Дичка Ю.І. (Ужгород 2013). ЛИСТУВАННЯ ФЕДОРА АРІСТОВА З "ОБЩЕСТВОМ им. А.В. ДУХНОВИЧА". Науковий вісник Ужгородського університету, серія «Історія», вип., 1 (30), 2013, с.179-207 http://dspace.uzhnu.edu.ua/jspui/ Деятельность общества имени Александра Духновича в Подкарпатской Руси http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_766.htm Карпато-русские писатели http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_411.htm http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_412.htm http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_413.htm Ф.Ф. Аристов. Карпаты - общеславянская прародина http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_669.htm Да соединит нас дух Духновича! Александр Васильевич Духнович http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_715.htm КарпатоВедение http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_755.htm
Стихотворения Михаила Дмитриевича Поповича Старая песня
Когда мечты и чувства страсти Кипят в душе моей И сожаленье в блеске власти Грызёт меня змиёй, И вновь мученье и печаль Тянуться в сердце мне И с этой жизнью мне не жаль Разстаться в тишине, - Тогда, чтоб скорби пламень ясный В больной груди потух, И час веселый, час прекрасный Вновь навестил мой дух, - Я песнь одну лишь вспоминаю: Песнь юности златой… И в сладкой неге замираю При звуках песни той… И я пою в минутах трудных Песнь милую свою, И все при звуках сладких, чудных Невольно слезы лью…
Наша доля
О, бедный мой Карпатский край, Прожил ты море черных лет… Теперь цветет свободы май, Но ведь в том же море бед…
Сыны твои из цепи рабства Плыли за море в край чужой… Теперь живем мы в мире братства, Не покидаем дом родной…
Тебя луч солнца не ласкал В день бури злой и в день туманный; Теперь иной уж век настал, Но мы не видим свет наш жданный.
В реке страданья и неволи Ты слезы лил и гиб в нужде; И хоть настал час лучшей доли, Но не настал конец беды…
Мы дальше на полях Карпатья В несчастье плачем и грустим, Мы в отчизне вянем, братья, И муку горькие терпим…
Когда же край ты мой родной, Воспрянешь сразу от сна? Когда ж придет тот час златой И жизни радостной весна…
На смерть
Из мира плача в мир иной Навеки ты ушел от нас, И мы прощаемся с тобой Теперь уже в последний раз. Твой час пробил, твой час настал: Пришла неволи смерть с косою, Затмила жизни юной вал, И гроб открылся пред тобою. И ты, заснув последним сном, Сошел в дом подземный свой, Где прах холодный твой потом Расточим смело червь земной… И ты ушел навек от нас, Но уж к иным ушел друзьям… Прощай же, друг, в последний раз… Да будет мир твоим костям…
Эпилог
Весенней час, прекрасный час, Двацать раз зиму сменял, С тех пор, как я во первый раз Мир сей тленный увидал.
О, сколько светлых, сколько темных С той поры прожил я дней, И сколько дней благих и черных В жизни видел я своей.
Я глухо юный век провел Средь товарищей-друзей, И жизни грустный час пришел К заре цветущих дней…
По веку юности златой Я томился в тьме ночей, Но все напрасно, хоть порой Лилися слезы из очей…
И цвет один в природе дважды Не цветет златой весной… Всему свой час…и смерть однажды Нас возьмет в свой дом глухой…
Так век наш юный раз отцвел, И век сей пройдет как сон… Таков, о братья, наш удел, Справедлив судьбы закон…
Быть может, мало буду жить, И некогда мне отдохнуть… Хотел бы что-то я свершить, Но пускаюсь в новый путь…
В альбом
Промчится летучее время, Как бури весенней порою, И жизни тяжкое бремя Сожмет нас железной рукою. Промчатся и школьные годы, И класс, и любовь, и друзья, И сладости нашей свободы И светлой надежды струя… И время печали придет! Тогда под несметной горой Житейских унылых забот Вспомяньте о жизни былой… И, вспоминая с тоской Студенческой жизни весь вал Вспомяньте и о том вы душой, Кто эти слова вам писал
Они и мы
Они и знатны и богаты, И славно жили и живут, А мы все глупы и рогаты И горько мучимся все тут.
Они в науке все орлы, Все точно знают, как пророки, А живем здесь, как ослы, И мир не видим сквозь пороки.
Они в богатстве безподобны, Роскошно из проходят дни… Мы жить иначе не способны – Вот как гласят о нас они.
Но час придет когда-нибудь, И мы напомним им всё, братья, И честно им покажем путь: Ступайте вон из Подкарпатья!
Мазепинцы
Пока здесь украинцы люты Всё сеют горе и раздор, Пока живут Захар-Беркуты Среди Карпатских наших гор, - Потом будем мы, о братья, Все жить в неволе и страдать, А наши хаты Подкарпатья Не будут вольности все знать…
РГАЛИ, Ф. 196 оп.1 ед. хр.6 (Рукописи Аристова Федора Федоровича: Стихотворения Михаила Дмитриевича Поповича: "Старая песня", "Наша доля", "На смерть", "Эпилог", "В альбом", "Они и мы", "Мазепинцы". Переписаны от руки Ф. Аристовым) http://rgali.ru/object/11002800?lc=ru
Отправлено: 25.10.16 07:41. Заголовок: Письма Петра Григорь..
Письма Петра Григорьевича Богатырева Федору Федоровичу Аристову 27 VI 1928: Глубокоуважаемый Федор Федорович! Простите, что отвечаю с опозданием. Семейные дела (я отправлял жену и ребенка из Праги в Москву) выбили меня из колеи. В Праге в 1923г. вышла работа Geograficka bibliografie Podkarpatske Rusi, содержащая 1316 названий работ о Подкарпатской Руси, затем в 1928г. вышло продолжение этой библиографии за годы 1923-1926, содержащая 840 названий. Обе брошюры обнимают всю библиографию (географическую, понимается в самом широком смысле этого слова) Подкарпатской Руси. Есть здесь упоминание и о Вашей книге. Конечно, как во всякой библиографии, и здесь имеются отдельные пропуски. Укажите мне, какие отделы в брошюрах Kra’la Вас интересуют, и я пришлю дополнения к ним, поскольку смогу сделать эти дополнения (Jiri Kral, Geograficka bibliografie Podkarpatske Rusi (Prague, 1923); Jiri Kral, Geograficka bibliografie Podkarpatske Rusi za rok 1923-1926 (Prague, 1928)). Интересного вышло за время от 1918г. о Подкарпатской Руси довольно много. Выпустили ряд ценных книг “О-во Просвiта” особенно “Науковые сборники”, где помимо местных принимали участие украинские и русские ученые (проф. А. Петров, Ю. Яворский). За последние годы большую культурную работу ведет “О-во А. Духновича”, выпустившее ряд книг, представляющих научное значение. Ряд крупных работ Петрова, Перфецкого и др. вышло на чешском языке. Первая часть работы Geograf. Bibliografie, вероятно есть у проф. Н.К. Дурново, есть она также у проф. Д.К. Зеленина. Одновременно с этим письмом посылаю мою статью Этнографические поездки в Подкарпатскую Русь”, конспект моего доклада, прочитанного на I съезде славянских этнографов и географов (в Праге в 1924г.). К сожалению у меня нет при себе оттисков других работ о Подкарп. Руси. Раздобуду, пришлю. Буду Вам искренне признателен, если Вы пришлете мне Вашу книгу “Карпато-русские писатели”. Если послать ее за границу трудно, то перешлите, пожалуйста, моей жене по адресу: Москва, Б. Якиманка. д.22 кв.87. Т.Ю. Богатыревой. Относительно кафедры по изучению карпато-русской литературы, точных сведений собрать не успел. Читает лекции проф. Вергун. В ожидании Вашего второго письма остаюсь уважающий Вас П. Богатырев. 19 VII 1928: Глубокоуважаемый Федор Федорович! Пишу с опозданием, т.к. меня не было в Праге, когда получилось Ваше любезное письмо. Отвечаю на Ваши вопросы. Журнал “Slavia” довольно медленно; большая очередь. Приблизительно приходится ждать до года. Ваши статьи, как имеющие непосредственный интерес к народам, входящим в Чехословакию, м.б. будут напечатаны быстрее. Спишитесь обо всем этом с проф. Мурко. Только предупреждаю, что теперь в Праге “мертвый сезон” и ответа скоро не получите. Легче и скорее напечатать, но только по-чешски или по словацки в журнале “Casopis pro moderni filologie”; в журнале очень солидном “Bratislava”. Относительно издательской деятельности Об-ва А.В. Духновича затрудняюсь сейчас сказать…Об обществе Духновича и возможностях там что-либо напечатать советую Вам обратиться к библиотекарю о-ва Духновича – д-ру Е. Недзельскому. Это живой человек и он Вам все разузнает о возможностях печатания. Адрес такой: Д.р. Е. Недзельский. Маломостовая N7. Об-во А. Духновича. В письме к нему сошлитись на меня. Я думаю, что О-во могло бы послать Вам свои издания бесплатно. Только дайте адрес научного учреждения, по которому Вам посылать карпаторусские издания, чтобы не было недоразумений на таможне. Относительно магазина, из которого можно выписывать, я рекомендовал бы магазин не в Ужгороде, а в Густе “Slavjanskyi Sojuz”. Рекомендую потому, что я мог бы оказывать на этот магазин влияние в подборе для Вас книг и т.п. В Ужгороде есть целый ряд магазинов. К сожалению я не знаю их точного адреса… К сожалению, в Праге мертвый сезон, и я никого не вижу. Полагаю, что Ю.А. Яворский пошлет Вам свои работы. Автобиографию и перечень работ пошлет. Посылаю мой пересказ одной статьи об об-ве Духновича. М.б. для Вас будет интересно. С глубоким уважением. П. Богатырев 26 III 1929: Глубокоуважаемый Федор Федорович! Был на днях у проф. Л. Нидерле. Он сказал мне, что видеть перевод своего труда на русском языке для него большая честь. Но теперь возникает вопрос, что из всего его труда переводить? Он считает, что первые выпуски его устарели, а переделать их теперь не сможет. Лучше всего перевести с сокращенного исправленного французского издания. Познакомились ли Вы с русским изданием 1924г. Быт и культура древних Славян ( http://nashaucheba.ru/v19098/?cc=1&view=pdf ). Книга эта есть, кажется, у Ю.М. Соколова. Во всяком случае о переводе Вам лучше всего лично списаться с проф. Л. Нидерле. Собираетесь ли Вы приехать в Прагу осенью на съезд Славистов. Посылаю Вам карточку Нидерле с его адресом. Преданный Вам П. Богатырев. Простите, что не ответил на Ваше старое большое письмо. Меня не было в Праге, а проф. Ю. Яворский сообщил мне, что он ответил Вам на заданные Ваши вопросы. Всего хорошего. П.Б. Российский архив литературы и искусства (РГАЛИ), Фонд 196 (Федор Федорович Аристов), оп.1 ед. хр.11 http://rgali.ru/object/11002800?lc=ru Особо следует упомянуть Петра Григорьевича Богатырева, который, не будучи эмигрантом, в довоенные годы посещал Подкарпатскую Русь и посвятил этому краю много публикаций. Выпускник Московского университета и сотрудник Московского исторического музея, он был в 1921 году назначен переводчиком дипломатической миссии Советской России в Праге, где оставался до конца 30-х годов. Советский дипломат, по образованию специалист-славист, он стал интересоваться этнографией русинов и словаков. П.Г. Богатырев, начиная с 1923 года, неоднократно приезжал на Подкарпатскую Русь, собранные им материалы хранятся в архивах Москвы. П.Г. Богатырев печатался в Праге, Братиславе, Париже. Это серия статей, посвященных обрядам, народным суевериям, приметам, толкованию снов у русинов. Его крупная работа, касающаяся магических действий и верований в Закарпатье, была опубликована на французском языке в Париже (1929), затем на русском в Москве (1971) и на японском в Токио (1988). Так весь мир узнал немало нового о фольклоре и обычаях подкарпатских русинов. *** Сбор материала к книге «Магические действия, обряды и верования Закарпатья» был начат мною в начале двадцатых годов. Кроме собственного материала я привлек богатые фольклорные данные из архива чешского исследователя культуры Западной Украины Франтишка Ржегоржа (в рукописи). Архив содержит записи конца XIX и самого начала XX веков. В книге были также использованы и печатные работы по украинскому фольклору, вышедшие в свет в конце XIX и в начале XX веков. Поэтому читателю следует иметь в виду, что исследуемый в моей книге «Магические действия, обряды и верования Закарпатья» материал должен отличаться от ныне бытующего в Закарпатье фольклорного и этнографического материала. Ведь прошло около пятидесяти, а в некоторых случаях и больше лет. Естественно поэтому, что собранный мною и привлеченный архивный и печатный материал следует рассматривать как исторический: несомненно, многие обряды, обычаи и магические действия исчезли, а другие изменили свою форму и функции; изменилось и их толкование местными крестьянами; некоторые мотивированные действия и обряды, зафиксированные в двадцатых годах, исполняются ныне как немотивированные или носят эстетическую функцию... Обычно в Закарпатской области крестьяне именовали тогда себя «руський», «русин» и пр. Я оставляю то наименование, которое давал мне информатор. Сентябрь 1969 г. П.Г. Богатырев. Магические действия, обряды и верования Закарпатья http://lib.vkarp.com/2015/01/10/%D0%B1%D0%BE%D0%B3%D0%B0%D1%82%D1%8B%D1%80%D0%B5%D0%B2-%D0%BF-%D0%B3-%D0%BC%D0%B0%D0%B3%D0%B8%D1%87%D0%B5%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B5-%D0%B4%D0%B5%D0%B9%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%B8%D1%8F-%D0%BE%D0%B1%D1%80/ Деятельность общества имени Александра Духновича в Подкарпатской Руси http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_766.htm Карпато-русские писатели http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_411.htm http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_412.htm http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_413.htm Ф.Ф. Аристов. Карпаты - общеславянская прародина http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_669.htm Да соединит нас дух Духновича! Александр Васильевич Духнович http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_715.htm КарпатоВедение http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_755.htm
Новости Закарпатья. Петр Гецко. 20 октября 2016 ...Речь идет сейчас о всей Украине. Буквально 17 октября в Москве состоялась учредительная Конференция Международного Центра «Матица русинов». Структура которой обозначила свой юридический титул на территорию русинов на юг от Карпат как правопреемник Подкарпатской Руси, — сказал Петр Гецко http://news-front.info/2016/10/20/novosti-zakarpatya-petr-gecko-20-oktyabrya-2016/ 17 октября с.г. в Москве состоялась Учредительная Конференция Международного Центра «Матица (материнская земля) русинов» («Матица»). В ней приняли участие представители русинских общин Закарпатья, других регионов Украины, Румынии, а также руководители ведущих русинских международных организаций, в частности, Всемирного Совета подкарпатских русинов. Участники Конференции отметили, что в настоящее время происходит резкое обострение обстановки в Украине, вокруг неё, в целом на международной арене. В частности, в Украине наблюдается растущее число актов насилия, проявлений геноцида в отношении русинов, русинских общин как в Закарпатье, так и во многих других регионах страны – Харькове, Одессе, Донецке, Киеве. В том числе с учетом этих факторов, на Конференции было утверждено создание «Матицы» «как полномочного представителя всех русинов мира в качестве координирующей структуры для объединения усилий русинской общины, организаций Украины, различных стран мира». Главной целью деятельности «Матицы» является оказание содействия обеспечению исторических прав русинского народа (русов), в первую очередь созданию государственного («материнского») образования русинов (русов) на территории современного Закарпатья в форме Республики Подкарпатская Русь (РПР). Конференция переподтвердила решения II Европейского Конгресса Подкарпатских русинов (ЕКПР), прошедшего в августе 2008 года, касательно образования и полномочий Правительства РПР и его премьер-министра П. Гецко. На Конференции было также выражено полное одобрение Акта восстановления государственности РПР, принятого на II ЕКПР. Важнейшим событием в истории русинского народа (русов) стало утверждение за П. Гецко международно-правового и финансово-экономического Титула всех русинов (русов) мира с правом представлять их интересов в рамках реализации основных Актов международного права, касающихся русинской проблематики. В этой связи «Матица» одобрила Меморандум, в котором РПР заявляет о необходимости в сложившейся в мире ситуации, в частности вокруг Украины, обязательного учета и решения ряда вопросов и требований, исходящих от мирового русинства. Главное из этих требований связано с призывом добиться выполнений целого ряда Актов международного права, Договоров и Соглашений в соответствие с которыми русины (русы) имеют обоснованные претензии и возможности на формирование своего суверенитета, государственного образования на территории современного Закарпатья. В частности в Меморандуме со ссылкой на так называемые «14 пунктов Вильсона» утверждается, что русины (русы) являются автохтонным населением Европы. Это означает, что именно они выступили фактическими учредителями и государственно-образующей нацией большинства европейских государств. В данном контексте русины (русы) в настоящее время будут требовать признания со стороны «русинской государственности». В качестве гаранта данного процесса должны выступить Правительство США, объявившее в 1918 году о своем Арбитраже и Мандате на управление территориями Германской, Австро-Венгерской и Османской Империй, оккупированными странами Антанты и присоединившихся оккупационных сил с целью «чтобы автохтонные народы Европы могли бы образовать свои государства или получить право широчайших автономий». Эти суверенитеты в соответствие с упомянутым Арбитражом и Мандатом будут зависеть, принадлежать или регулироваться русинами (русами). В Меморандуме также делается важнейшее заявление о неправомочности существования современной Украины с точки зрения основных понятий международного права. Конкретно речь идет о принятых Верховной Радой 12 сентября 1991 г. Закона правоприемственности, когда Украина была провозглашена правовым правопреемником Украинской народной Республики (УНР), осужденной Нюрбергским Военным Трибуналом как фашистское государство. Это стало следствием официального получения президентом Украины Л. Кравчуком 24 августа 1991 года государственной грамоты с дипломатическим вручением прав о возобновлении титулов и суверенитетов УНР от её президента в изгнании Н. Павлюка. С учетом данных обстоятельств в Меморандуме содержится утверждение, что фактически «24 августа 1991 года суверенитеты Украинской ССР не исчезли, сохранились и фактически перешли в ведение СССР и его органов». В Меморандуме в этой связи говорится о том, что русины (русы), проживающие в Закарпатье, фактически продолжают оставаться гражданами СССР, поскольку ни один из них не обращался с просьбой стать гражданином УНР. Признание же руководством Украины граждан СССР, гражданами Украины является односторонним Актом Украины, принятыми без свободного волеизъявления, одобрения или же согласия русин (русов). Тем самым РПР заявляет, что русины (русы), проживающие фактически на территории Закарпатской области Украинской ССР, как её автохтонное население идентифицирует и определяет себя в качестве русинов (русов) с правами объявить Западную Украину своей канонической территорией. Юридическим подтверждением своих претензий и требований в Меморандуме обозначаются итоги референдума, прошедшего в Украинской ССР 17 марта 1991 года, когда около 70% населения проголосовало за сохранение СССР и соответственно УССР. «Матица» приняла решение направить Меморандум в адрес руководства США, Украины, ООН и МИД России. «Матицей» была также одобрена Программа деятельности организации. Главными её целями является объединение усилий международного русинского движения для содействия формированию на территории Закарпатья «Матицы русинов» в виде соответствующего самоуправляемого, суверенного образования, а также решению задач по реализации Актов международного права, Договоров и Соглашений, обозначенных в Меморандуме Учредительной Конференции организации. Заявление Учредительной Конференции Международного Центра «Матица русинов» http://getsko-p.livejournal.com/750195.html http://antimaydan.info/2016/10/matica_rusinov_trebuet_svoe_gosudarstvo_na_territorii_sovremennog.html Вопрос восстановления за Русинами правопреемства Подкарпатской Руси и УССР вызвал реакцию в разных кругах политических, общественных, и иных кругов не только в Закарпатье и на Украине. Конечно врагов у этого процесса достаточно. По наводке украинского атташе в Румынии на Украину прилетел глава внешней разведки Мосада Тамир Пардо. Он обстановку прощупывает, добывает информацию поточнее, ищет пути. Или та же Виктория Нулад на переговорах с В.Сурковым касались вопроса правопреемства УССР. Вопрос инициировала В.Нуланд. Нуланд настроена против правопреемства УССР и вообще против УССР в любых ее проявлениях. Обрисовывала со своей стороны не очень лестно и результат, чем может это все закончится. Она, как бы упреждая начавшийся процесс, чтобы подавить утопить весь этот процесс в самом начале. Она чувствует, что если будет начало, то будет и продолжение. Поэтому это уже само по себе свидетельствует о важности этого вопроса и понимании места и роли правопреемства УССР за Русинами. Венгрия интересуется, что будет предринимать "Матица", какие планы. Венгрия воспринимает, что это все равно будет, все равно произойдет и они скорее всего подключатся к этому процессу в ЕС, чтобы не выпасть, или отстать от процесса. П.Порошенко вначале махнул рукой. Но 17 октября он уже знал о мероприятии. Требовал у подчиненных, чтобы все тормознуть и просто заблокировать. Особенно то, что это произошло в Москве. В Германии Порошенко встречался с американцем, с которым он встречается постоянно - своим куратором. Порошенко просил у американца защиты, в панике, он заныл, как подросток. Реакция американца - он не утешал его, он сказал что нужно больше работать, чтобы вредить Москве. Американцы пытаются раскрутить Порошенка на дальнейшую эскалацию российско-украинских отношений. Порошенко не удовлетворился ответом американца. Поэтому в Венгрии П.Порошенко встречался с Ласло Брензовичем, депутатом Верховной Рады от блока Порошенка, глава КМКС. Обсуждали, как помешать процессу получения Русинского титула. Тот посоветовал создать параллельную русинскую структуру, какой то блок из нескольких стран, причем быстро. Л.Брензович предложил свою помощь, чтобы рушить "Матицу Русинов". Реакция уенеровской власти в Закарпатье, например у Москаля злость и негодование по этому вопросу. У Балоги основные страхи связанные с негативом, но он в первую очередь переживает за то место и роль, которое он сейчас занимает в существующей системе координат. Начальник Закарпатского управления СБУ сильно боится. Понимает, что развитие пойдет. На Киев надежды у него уже нет. В отличии от главы СБУ Украины В.Грицак надеется на себя и свое окружение. Он бьет себя в грудь, что мы всех задушим, всех изничтожим. Есбеушники все уже активизировались, встряхнулись, они пытаются защитить честь мундира. Но глобально, по любому, у них ничего не получится. Не в коня корм, что называется. https://newsland.com/community/129/content/reaktsiia-na-ukraine-i-ne-tolko-na-uchreditelnoe-sobranie-matitsy-rusinov-i-titul-rusinov/5519421
Новости Закарпатья. Петр Гецко. 20 октября 2016 ...Речь идет сейчас о всей Украине. Буквально 17 октября в Москве состоялась учредительная Конференция Международного Центра «Матица русинов». Структура которой обозначила свой юридический титул на территорию русинов на юг от Карпат как правопреемник Подкарпатской Руси, — сказал Петр Гецко http://news-front.info/2016/10/20/novosti-zakarpatya-petr-gecko-20-oktyabrya-2016/ 17 октября с.г. в Москве состоялась Учредительная Конференция Международного Центра «Матица (материнская земля) русинов» («Матица»). В ней приняли участие представители русинских общин Закарпатья, других регионов Украины, Румынии, а также руководители ведущих русинских международных организаций, в частности, Всемирного Совета подкарпатских русинов. Участники Конференции отметили, что в настоящее время происходит резкое обострение обстановки в Украине, вокруг неё, в целом на международной арене. В частности, в Украине наблюдается растущее число актов насилия, проявлений геноцида в отношении русинов, русинских общин как в Закарпатье, так и во многих других регионах страны – Харькове, Одессе, Донецке, Киеве. В том числе с учетом этих факторов, на Конференции было утверждено создание «Матицы» «как полномочного представителя всех русинов мира в качестве координирующей структуры для объединения усилий русинской общины, организаций Украины, различных стран мира». Главной целью деятельности «Матицы» является оказание содействия обеспечению исторических прав русинского народа (русов), в первую очередь созданию государственного («материнского») образования русинов (русов) на территории современного Закарпатья в форме Республики Подкарпатская Русь (РПР). Конференция переподтвердила решения II Европейского Конгресса Подкарпатских русинов (ЕКПР), прошедшего в августе 2008 года, касательно образования и полномочий Правительства РПР и его премьер-министра П. Гецко. На Конференции было также выражено полное одобрение Акта восстановления государственности РПР, принятого на II ЕКПР. Важнейшим событием в истории русинского народа (русов) стало утверждение за П. Гецко международно-правового и финансово-экономического Титула всех русинов (русов) мира с правом представлять их интересов в рамках реализации основных Актов международного права, касающихся русинской проблематики. В этой связи «Матица» одобрила Меморандум, в котором РПР заявляет о необходимости в сложившейся в мире ситуации, в частности вокруг Украины, обязательного учета и решения ряда вопросов и требований, исходящих от мирового русинства. Главное из этих требований связано с призывом добиться выполнений целого ряда Актов международного права, Договоров и Соглашений в соответствие с которыми русины (русы) имеют обоснованные претензии и возможности на формирование своего суверенитета, государственного образования на территории современного Закарпатья. В частности в Меморандуме со ссылкой на так называемые «14 пунктов Вильсона» утверждается, что русины (русы) являются автохтонным населением Европы. Это означает, что именно они выступили фактическими учредителями и государственно-образующей нацией большинства европейских государств. В данном контексте русины (русы) в настоящее время будут требовать признания со стороны «русинской государственности». В качестве гаранта данного процесса должны выступить Правительство США, объявившее в 1918 году о своем Арбитраже и Мандате на управление территориями Германской, Австро-Венгерской и Османской Империй, оккупированными странами Антанты и присоединившихся оккупационных сил с целью «чтобы автохтонные народы Европы могли бы образовать свои государства или получить право широчайших автономий». Эти суверенитеты в соответствие с упомянутым Арбитражом и Мандатом будут зависеть, принадлежать или регулироваться русинами (русами). В Меморандуме также делается важнейшее заявление о неправомочности существования современной Украины с точки зрения основных понятий международного права. Конкретно речь идет о принятых Верховной Радой 12 сентября 1991 г. Закона правоприемственности, когда Украина была провозглашена правовым правопреемником Украинской народной Республики (УНР), осужденной Нюрбергским Военным Трибуналом как фашистское государство. Это стало следствием официального получения президентом Украины Л. Кравчуком 24 августа 1991 года государственной грамоты с дипломатическим вручением прав о возобновлении титулов и суверенитетов УНР от её президента в изгнании Н. Павлюка. С учетом данных обстоятельств в Меморандуме содержится утверждение, что фактически «24 августа 1991 года суверенитеты Украинской ССР не исчезли, сохранились и фактически перешли в ведение СССР и его органов». В Меморандуме в этой связи говорится о том, что русины (русы), проживающие в Закарпатье, фактически продолжают оставаться гражданами СССР, поскольку ни один из них не обращался с просьбой стать гражданином УНР. Признание же руководством Украины граждан СССР, гражданами Украины является односторонним Актом Украины, принятыми без свободного волеизъявления, одобрения или же согласия русин (русов). Тем самым РПР заявляет, что русины (русы), проживающие фактически на территории Закарпатской области Украинской ССР, как её автохтонное население идентифицирует и определяет себя в качестве русинов (русов) с правами объявить Западную Украину своей канонической территорией. Юридическим подтверждением своих претензий и требований в Меморандуме обозначаются итоги референдума, прошедшего в Украинской ССР 17 марта 1991 года, когда около 70% населения проголосовало за сохранение СССР и соответственно УССР. «Матица» приняла решение направить Меморандум в адрес руководства США, Украины, ООН и МИД России. «Матицей» была также одобрена Программа деятельности организации. Главными её целями является объединение усилий международного русинского движения для содействия формированию на территории Закарпатья «Матицы русинов» в виде соответствующего самоуправляемого, суверенного образования, а также решению задач по реализации Актов международного права, Договоров и Соглашений, обозначенных в Меморандуме Учредительной Конференции организации. Заявление Учредительной Конференции Международного Центра «Матица русинов» http://getsko-p.livejournal.com/750195.html http://antimaydan.info/2016/10/matica_rusinov_trebuet_svoe_gosudarstvo_na_territorii_sovremennog.html Вопрос восстановления за Русинами правопреемства Подкарпатской Руси и УССР вызвал реакцию в разных кругах политических, общественных, и иных кругов не только в Закарпатье и на Украине. Конечно врагов у этого процесса достаточно. По наводке украинского атташе в Румынии на Украину прилетел глава внешней разведки Мосада Тамир Пардо. Он обстановку прощупывает, добывает информацию поточнее, ищет пути. Или та же Виктория Нулад на переговорах с В.Сурковым касались вопроса правопреемства УССР. Вопрос инициировала В.Нуланд. Нуланд настроена против правопреемства УССР и вообще против УССР в любых ее проявлениях. Обрисовывала со своей стороны не очень лестно и результат, чем может это все закончится. Она, как бы упреждая начавшийся процесс, чтобы подавить утопить весь этот процесс в самом начале. Она чувствует, что если будет начало, то будет и продолжение. Поэтому это уже само по себе свидетельствует о важности этого вопроса и понимании места и роли правопреемства УССР за Русинами. Венгрия интересуется, что будет предринимать "Матица", какие планы. Венгрия воспринимает, что это все равно будет, все равно произойдет и они скорее всего подключатся к этому процессу в ЕС, чтобы не выпасть, или отстать от процесса. П.Порошенко вначале махнул рукой. Но 17 октября он уже знал о мероприятии. Требовал у подчиненных, чтобы все тормознуть и просто заблокировать. Особенно то, что это произошло в Москве. В Германии Порошенко встречался с американцем, с которым он встречается постоянно - своим куратором. Порошенко просил у американца защиты, в панике, он заныл, как подросток. Реакция американца - он не утешал его, он сказал что нужно больше работать, чтобы вредить Москве. Американцы пытаются раскрутить Порошенка на дальнейшую эскалацию российско-украинских отношений. Порошенко не удовлетворился ответом американца. Поэтому в Венгрии П.Порошенко встречался с Ласло Брензовичем, депутатом Верховной Рады от блока Порошенка, глава КМКС. Обсуждали, как помешать процессу получения Русинского титула. Тот посоветовал создать параллельную русинскую структуру, какой то блок из нескольких стран, причем быстро. Л.Брензович предложил свою помощь, чтобы рушить "Матицу Русинов". Реакция уенеровской власти в Закарпатье, например у Москаля злость и негодование по этому вопросу. У Балоги основные страхи связанные с негативом, но он в первую очередь переживает за то место и роль, которое он сейчас занимает в существующей системе координат. Начальник Закарпатского управления СБУ сильно боится. Понимает, что развитие пойдет. На Киев надежды у него уже нет. В отличии от главы СБУ Украины В.Грицак надеется на себя и свое окружение. Он бьет себя в грудь, что мы всех задушим, всех изничтожим. Есбеушники все уже активизировались, встряхнулись, они пытаются защитить честь мундира. Но глобально, по любому, у них ничего не получится. Не в коня корм, что называется. https://newsland.com/community/129/content/reaktsiia-na-ukraine-i-ne-tolko-na-uchreditelnoe-sobranie-matitsy-rusinov-i-titul-rusinov/5519421
Отправлено: 26.10.16 08:04. Заголовок: Ко дню рождения Федо..
Ко дню рождения Федор Федоровича Аристова Заседание, посвященное памяти Федор Федоровича Аристова 3 мая 1983г. состоялось заседание Этнографической комиссии Московского филиала Географического Общества СССР, посвященное 95-летию со дня рождения крупного советского ученого — слависта и востоковеда, профессора Московского университета, члена Географического Общества СССР Федора Федоровича Аристова (1888-1932) (1). С докладом о его жизни и деятельности выступила Т.Ф. Аристова (2), которая на протяжении многих лет занимается изучением историко-этнографического и литературного архива ученого. Надо сказать, что именно благодаря ей был сохранен и значительно пополнен этот уникальный архив. Ф.Ф. Аристов не успел издать большую часть своих трудов (он умер в расцвете творческих сил 44 лет от роду); но судя по сохранившимся рукописям и архивным материалам (3), это был яркий, бескомпромиссный и бескорыстный исследователь, педагог и пропагандист отечественной науки. История, этнография, литературоведение, языковедение, география, музееведение, археология — таков далеко не полный перечень отраслей знания, привлекавших его внимание. Ф.Ф. Аристов родился 14/26 октября 1888г. в г. Варнавино Костромской губернии. Демократические и гуманистические традиции он воспринял от своего отца — профессора Петербургской медико-хирургической академии, оставившего кафедру ради практической деятельности. У мальчика рано пробудился интерес к гуманитарным наукам. Еще в детстве он серьезно и с увлечением занимался историей, литературой, географией, изучал западные языки. В 1907г. Ф.Ф. Аристов закончил Первый Московский кадетский корпус. Высшее образование он получает, занимаясь одновременно в Московском университете на Историко-филологическом факультете и (в качестве слушателя) в Московском коммерческом институте на экономическом отделении (где изучил несколько восточных языков). Докладчица познакомила аудиторию с архивными документами, свидетельствующими о преследованиях, которым подвергался Ф.Ф. Аристов в студенческие годы за участие в революционных кружках (4). В 1914г. Ф.Ф. Аристов ушел добровольцем на Карпатский фронт. Став позже военным корреспондентом, он смог наблюдать жизнь и быт населения Карпат, узнать его насущные интересы. Собранные здесь материалы были впоследствии использованы им в его трудах. В первые годы Советской власти ученый защитил докторскую диссертацию. В 1918-1920гг. он преподавал в Тбилисском университете, затем в Феодосии. С 1922г. Ф.Ф. Аристов — профессор Московского университета. Умер он в 1932г. Говоря о научной деятельности Ф.Ф. Аристова (5), докладчица отметила, что он много занимался духовной культурой славянских народов; исследовал их этническое самосознание, этнонимику, язык, фольклор, верования, традиционное музыкальное и прикладное искусство и т.д. В своих трудах «Словацкая литература» и «Словенские поэты», до сих пор не опубликованных (6), он посвятил специальные главы демографии и этнографии, литературе и языкам славянских народов. Кропотливо собирал ученый и материалы о значении для зарубежных славян русского языка и творчества классиков русской литературы - Гоголя, Некрасова, Толстого, Тургеньева, Пушкина и др. Большое место в деятельности Ф.Ф. Аристова занимает изучение коренного населения Галицкой, Угорской и Буковинской Руси, т.е. Прикарпатья и Закарпатья. В 1907г. ученый создает в Москве просуществовавший до 1917г. Карпато-русский музей, в котором насчитывалось до 100 тыс. экспонатов по истории, литературе, этнографии, географии, искусству Прикарпатья и Закарпатья. Эти материалы были им использованы для капитального труда «Карпато-русские писатели». Первый том вышел в 1916г. и в конце 1918г. был удостоен премии Российской Академии наук, что послужило моральным стимулом для продолжения работы над вторым и третьим томами. Большое внимание Ф.Ф. Аристов уделял позднему этапу этнической истории коренного карпатского населения, его борьбе за право на культурные связи с Россией, и особенно за право пользоваться родным языком. Докладчица охарактеризовала также деятельность Ф.Ф. Аристова как востоковеда, подчеркнув широту его интересов — история Ближнего и Среднего Востока, кавказоведение, дальневосточная тематика (7). Неутомимую исследовательскую и педагогическую деятельность и как славист, и как востоковед Ф.Ф. Аристов развернул на Кавказе. В Грузии наряду с преподаванием в университете, он участвует в работе Закавказского общества деятелей русской культуры и школы и Организационном комитете Кавказского библиографического института. Там же он скрупулезно собирает материал о русском и коренном населении Закавказья, о грузинах. Занимаясь комплексно историей, литературой, географией, этнографией, искусством, библиографией советского и Зарубежного Востока (Ближнего и Дальнего) и ведя специальные курсы в Московских институтах востоковедения и журналистики, Федор Федорович немало сил вложил именно в этнографические исследования. Сферой его интересов являлись главным образом малые народы и этнографические группы, их этническая история, духовная культура. Фундаментальными, но, к сожалению, опубликованными только частично остались труды Ф.Ф. Аристова: «Восток и Россия»; «Европа и Азия», равным образом как и несколько обстоятельных работ с большим числом карт, схем, иллюстраций о русских исследователях Азии, а также специальные биобиблиографические словари (8). Став биографом В.К. Арсеньева и П.К. Козлова, он создал монографии об этих замечательных ученых (9). Докладчица отметила, что имя Ф.Ф. Аристова и его работы по славяноведению, карпатоведению и востоковедению известны не только в СССР, но и за рубежом (ЧССР, ПНР, Франция, США) и, главное, что некоторые из отстаивавшихся им идей и концепций получили признание в современной науке. Ф.Ф. Аристова по праву можно назвать пионером советского карпатоведения. К заседанию докладчица подготовила выставку опубликованных работ Ф.Ф. Аристова, ставших библиографической редкостью, и литературы о нем, а также фотовыставку, на которой были представлены портреты (редкие, порой уникальные) общественных деятелей, связанных с Карпатами. Демонстрировались также некоторые рукописи ученого. В обсуждении доклада приняли участие ученые разных специальностей: историки, этнографы, археологи, географы (В.А. Артамонов, Абдулла Г., Н.Г. Ковальская, И.И. Крупник, А.А. Лебедева, Н. М. Пашаева, В.П. Пьянков, В.Н. Савченко, В.В. Сушкин, А.М. Членов). Все они отмечали важность работы по сбору и сохранению большого историко-этнографического наследия ученого, проделанной Т.Ф. Аристовой. Заседание показало, что многие темы, разрабатывавшиеся Ф.Ф. Аристовым, требуют дальнейшего исследования. Присутствовавшие высказали мнение о необходимости публикации работ Ф.Ф. Аристова, прежде всего второго и третьего томов исследования «Карпато-русские писатели», а также о желательности издания к 100-летию со дня рождения ученого книги, посвященной его деятельности. Примечания 1. Аналогичное заседание состоялось в Ленинграде 28 января 1983г. в Отделении этнографии Географического Общества СССР. 2. Т.Ф. Аристова — дочь. Ф.Ф. Аристова, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института этнографии АН СССР. 3. Интерес представляют, например, письма Ф.Ф. Аристова к А.М. Горькому, акад. С.Ф. Ольденбургу и другим видным деятелям отечественной культуры, хранящиеся в Центральном государственном архиве литературы и искусства (ф. 140, oп.1, ед. хр.92) в Москве и в Архиве АН СССР (ф.2, oп.1, д.5) в Ленинграде. 4. Центральный государственный исторический архив, ф. 417, оп.7, д.58, л.4. 5. Подробнее см.: Аристова Т.Ф., Ваврик В.Р. - Ф.Ф. Аристов. 1888-1932. Краткие сообщения Ин-та славяноведения АН СССР. М., 1959, N27, с.87- 93; Славяноведение в дореволюционной России. М.: Наука, 1979, с.55; Краткая литературная энциклопедия. Т.I. М., 1962, с.296—297 и др. 6. О рукописи Ф.Ф. Аристова «Словацкая литература» см.: Aristova Т.F., Bogdanov J.V. О rukopise F.F. Aristova «Slovenska literature».— In: Prispevky k medzislovanskym vztahom v ceskoslovenskych dejinach. Bratislava, 1960, s. 255—267. 7. Материалы архива Ф.Ф. Аристова легли в основу ряда работ, вышедших в последние годы. См., например: Федин С.И. Жизнь и деятельность Владимира Клавдиевича Арсеньева (По материалам из архива Ф.Ф. Аристова и опубликованным данным). - В кн.: Страны и народы Востока. В. XX, кн. 4. М., 1979, с. 21—47. 8. Об этом Ф.Ф. Аристов сообщал академику С.Ф. Ольденбургу — см. Архив АН СССР (ф. 2, on.1, д.5, л.338) в Ленинграде. 9. Части этих работ были опубликованы. См., например: Аристов Ф.Ф. Владимир Клавдиевич Арсеньев (Уссурийский). - Землеведение, 1930, т.XXXII, в.3-4, с.208-243. Н.М. Пашаева (Москва). Заседание, посвященное памяти Ф.Ф. Аристова. Советская этнография. 1983(6). с.131-133 http://annales.info/sbo/contens/se.htm http://www.booksite.ru/etnogr/index.htm Федор Федорович Аристов с женой Сатеник Иосифовной (урожденная Авакимян) и старшим сыном Юрием (Семейный архив Аристовых 1913-1915гг.) Сегодня, в период гласности и демократии, несказанно возросло значение архивных документов, раскрывающих истинную историю нашего общества, на благо которого самоотверженно служили, особенно в конце 20-30-х годов лучшие сыны Родины, подвергавшихся вместе с женами и детьми жестоким, необоснованным преследованиям, гонениям и репрессиям. К ним относится и мой отец – профессор МГУ Федор Федорович Аристов (1888-1932). Будучи известным ученым славистом и востоковедом очень широкого диапазона (историк, этнограф, литературовед, литературный критик, пушкинист-русист, искусствовед, географ, экономист) он активно боролся за создание советской школы и науки, за воспитание образованных кадров. Его неустанно волновала проблема преемственности лучших традиций культуры, развитие которой, по ео убеждению, было немыслимо без глубоких исследований и новых открытий. Так, в девятнадцатилетнем возрасте Федор Федорович приступил к основанию в Москве “Карпато-русского музея”, просуществовавшего 10 лет и бесследно погибшего в 1917г. Это был не только единственный в России, но и во всем мире музей, содержащий 100000 всевозможных экспонатов, а также уникальные исторические, этнографические и литературные материалы и иллюстрации о бывшей Карпатской Руси, о ее крупнейших деятелях науки и культуры. Но это не единственная фундаментальная работа исследователя. В 1916г. Ф.Ф. Аристов издал 1-й том (из трех созданных) под названием “Карпато-русские писатели”, получив при В.И. Ленине премию Российской Академии наук. Одновременно, Федор Федорович взял на себя миссию главного редактора по изданию тридцати томов сочинений карпатских писателей, в том числе своих современников. Кроме того, он тщательно изучил историю и литературу народов Чехословакии, Польши, Болгарии, Югославии, написал немало исследований. Богатырский размах творчества ученого не позволял ему ограничиваться узкими и поверхностными исследованиями. В востоковедении ученый создал немало трудов, так же, как и славяноведении, на актуальное значение которых обратил серьезное внимание соратник В.И. Ленина В.Д. Бонч-Бруевич. Большую помощь в оформлении трудов оказывала Федору Федоровичу жена – С.И. Аристова, художница и скульптор. Однако большая часть законченных рукописных работ Ф.Ф. Аристова, преимущественно созданных им безвозмездно (как по славяноведению, так и по востоковедению, была конфискована в сталинское время при неоднократных обысках на квартире ученого. Это, например, рукописи книг “Восток и Россия”, “Европа и Азия”, монографии о выдающихся путешественниках В.К. Арсеньеве, авторе бессмертных произведений “Дерсу Узала”, “Сквозь тайгу” и других, П.К. Козлове – ученике Н.М. Пржевальского и других. Но Ф.Ф. Аристова, его стального духа и принципиального бескорыстного отношения к науке не могли сломить ни издевательства в московских тюрьмах, ни многочисленные доносы завистников и клеветников. Из-за их неуемных стараний он долго ходил без работы, лишившись места в МГУ, а старший сын Юрий был сослан на Север. Да и материальное положение в семье, состоявшей из семи иждивенцев (тяжело большая жена, четверо детей, старушка-мать, брат-инвалид), становилось из года в год все хуже и хуже. О своем бедственном положении он писал М. Горькому, что голодает с семьей, что «физические силы падают с каждым днем, но дух еще бодр». Неожиданно в самый тяжелый год ученый получил, наконец, работу библиотекаря в школе ФЗУ «Трехгорной мануфактуры» и тем самым смог спасти от гибели не только себя, но и всю семью. Трехгорцы по-человечески откликнулись и помогли моему отцу. И это был не единичный случай. Были и другие ученые, которые также получили «убежище» на Трехгорке. Безусловно, это очень важная страничка истории комбината. Несмотря на то, что Ф.Ф. Аристов умер очень рано (ему было всего лишь 44 года)и многие его ценные труды пропали, В СССР и за рубежом пишут о нем, как о выдающемся русском, советском ученом. Академия наук СССР (Археологическая комиссия) специальным заседанием под председательством доктора исторических наук, профессора С.О. Шмидта, почетно отметила 100-летие со дня его рождения. Т. Аристова, кандидат исторических наук (в 1949г. закончила Московский институт востоковедения, затем аспирантуру института этнографии АН СССР. В 1953г. защитила диссертацию, работала в институте этнографии. Татьяна Федоровна – младшая дочь Ф.Ф. Аристова. В настоящее время занимается сбором материалов об отце, его биографией. Она готовит книгу о своем отце) Знамя Трехгорки 15 мая 1989г. N16-17 (6618-6619) Из письма Ф. Аристова М. Горькому (16 июня 1928г. Москва): «Теперь я второй год без службы, буквально голодаю с семьей в 8 человек, обед стал редким явлением в моем обходе (обычная пища — картофель, черный хлеб и чай), физические силы падают с каждым днем, но дух все же бодр, потому что воспитан на великих творениях русской литературы, где одно из почетных мест занимает Ваша «Песня о Соколе»...Дайте же практический совет, как быть, чтобы не умереть с голоду, как издать научные работы, чтобы получить средства к существованию». Газета: Знамя Трехгорки. 21 нояб. 1990, N22 (6658) ...Для большой семьи Аристова, на иждивении которого было 8 человек, наступили тяжелые дни безденежья, поскольку везде ему начинают отказывать в работе. «Прежде всего надо сказать, что все моральные плюсы Федор Федоровича (прямолинейность натуры, принципиальность, нежелание приспосабливаться, стремление только служить, но не прислуживаться) привели его к материальным минусам» - скажет о нем его друг – писатель и путешественник В. Арсеньев... - Вы знаете, в те годы атмосфера подозрительности распространилась на большую часть русской интеллигенции, - рассказывает Татьяна Федоровна. - Это было предвестием массовых репрессий 1937 года. Преследованием подвергался и Арсеньев, который писал отцу. «Мое желание — закончить обработку научных трудов и уйти, уйти совсем к Дерсу». Уверена, если бы папа и Арсеньев дожили до 1937 года, их не миновала бы страшная учесть. Мама тоже не дожила, а жену Арсеньева расстреляли, трагична жизнь и его дочери. У отца было немало врагов и завистников. Кто-то написал донос на моего брата в ГПУ. Его арестовали, несмотря на то, что он был еще несовершеннолетним. Знали как побольней ударить по отцу. Старшая сестра рассказывала мне, что отец в те годы сильно постарел, стал болеть. Мама, естественно, тоже переживала. Bсе это действовало угнетающе. Я хоть и была маленькая, но помню тяжелую атмосферу, царившую в нашей семье. Особенно подавленным папа возвращался после свиданий с Юрой в Бутырке. На отца тоже писали доносы, устраивали ужасные обыски, его арестовывали, уводили, но он был честнейший человек и дела состряпать не удавалось. К тому же, люди, которые конфисковывали рукописи, вряд ли что там понимали… От монографии «Основы национальной политики» («Национальный вопрос в России и вне ее»), вышедшей в 1918г. в Тифлисе осталась одна обложка с предисловием, из которого можно сделать вывод, что исследование, включающее теоретическую, историческую и практическую части, представляет огромный интерес для ученых и политиков и в наши дни. В подтверждении следует привести небольшую цитату, «Всемирная война и русская революция 1917 года вновь выдвинули во всем обьеме национальный вопрос и снова показали, что русское общество для решения этого вопроса оказалось малоподготовленным. В целях всестороннего освещении этого жгучего вопроса автор и решает выпустить в свет свою книгу. Настоящая книга является исследованием, которое представляет первую попытку не только у нас, но и за границей дать систематическое изложение национальной проблемы во всем ее обьеме». - Отец делал все для того, чтобы мы дети, не замечали и не чувствовали тяжелейшего положения, в котором оказалась наша семья — вспоминает Татьяна Федоровна. — Он всегда старался быть веселым, шутил с нами малышами, играя, а старшей, Тамаре помогал делать, уроки. Часто повторял: «Потеряешь бодрость духа — тебе обидит даже муха». Т. Аристова помнит, что отец последние месяцы серьезно болел, лежал в Боткинской больнице, знал, что положение его безнадежно, и выписался чтобы умереть дома. Она помнит, как бывшие студенты несли гроб на руках до Ваганьковского кладбища, а их, детей, везли на коляске... Уже в наши дни в архиве ЦНИСа последнего места работы отца, дочь, нашла протокол заседания профсоюзной ячейки, в которой написано «Семья Аристова доведена до крайней степени нужды из-за чрезвычайных расходов, вызванных продолжительной болезнью покойного». Но никакие решения профсоюзных ячеек не смогли изменить 6едственное положение семьи ученого. После смерти отца и последовавшей вскоре смерти матери Таня И Николай попали в малаховский детский дом. Вернулся из лагеря разбитый параличом брат Юрий и некоторое время спустя умер, не дожив до 30 лет. Старшая дочь Аристова, Тамара, сохранила уцелевшую часть архива и научного наследия отца, а дело его продолжила Татьяна Федоровна — востоковед, этнограф, кандидат наук. Вот уже несколько лет она пишет книгу об отце, которая, надеюсь скоро увидит свет. Правда и сегодня находятся люди с научными степенями и званиями, не признающие богатейшего наследия ученого. Такая позиция по крайней мера странная, потому что еще более полувека назад один из образованнейших людей своего времени В. Бонч-Бруевич будучи директором Центрального музея художественной литературы, критики и публицистики (ныне ЦГАЛИ}, придавая большое значение таланту Ф. Аристова, написал в письме вдове ученого: «Многоуважаемая София Иосифовна, я очень благодарен Вам за то, что Вы прислали часть архива Вашего покойного мужа…Если у Вас найдутся еще какие-нибудь литературные материалы, все нам присылайте». История, многочисленные подтверждения нашего безответственного отношения к талантам так ничему и не научили нас. Обидно, когда за рубежом гораздо бережнее относятся к нашему ценному наследию, от которого мы добровольно отказываемся. Вот что написал чехословацкий ученый И. Шлепецкий в письме к Татьяне Федоровне: «Имя Вашего отца останется жить вечно в наших дремучих Карпатах. Это был ученый-великан, богатырь Руси начала XX века. Видимо, никому не удастся сделать столько, сколько он создал в жизни для русского-советского народа». Никто из наших здравствующих соотечественников не говорил ничего подобного о Ф.Ф. Аристове. А он и его труды стоят того. Олег Аксенов. Безработный богатырь Руси. Московская Правда. 30 июля 1989, 3с. Науке требуются истинные корни! Этому злободневному вопросу посвящены сегодня специальные радио- и телепередачи, многочисленные журнальные и газетные статьи. Все большую актуальность приобретает задача, как вырастить и укрепить в грядущем XXI веке ветви российского научного древа, глубокие и могущественные корни которого преднамеренно расшатывались, выкорчевывались. Если вчитаться в уцелевшие архивные источники и научные труды, вдуматься в трагические судьбы многочисленных отечественных ученых – “мозгов” России, то становится ясно, что корни гуманитарных наук целенаправленно истреблялись. Эта мученическая участь не миновала профессора МГУ, слависта и востоковеда Федор Федоровича Аристова (1888-1932), оставившего науке прочные основы. Родившись в семье заслуженного врача — профессора Петербургской военно-медицинской академии, Федор Федорович унаследовал честное, бескорыстное и гуманное отношение к людям, стремление всесторонне отыскивать причины их бедствий и устанавливать максимально правильный «диагноз» различных научных проблем. Историк, этнограф, литературовед, языковед, географ, искусствовед, русист-пушкинист, переводчик — всемирно известный ученый чрезвычайно широкого диапазона оказался у себя на родине, в России, незаслуженно забытым или вовсе не известным. Его перу принадлежит неисчислимое множество статей, брошюр, книг, рецензий по тем или иным направлениям в славяноведении, востоковедении, особенно по карпатоведению, кавказоведению, арсеньеведению. Первый биограф, большой друг и современник русских путешественников В.К. Арсеньва (автора бессмертных книг «Дерсу Узала», «В дебрях Уссурийского края», «В горах Сихоте-Алиня» и др.) и П.К. Козлова — известного исследователя Центральной Азии, ученика Н.М. Пржевальского. Ф.Ф. Аристов создал фундаментальные монографии о путешественниках, по-видимому, утраченные во время очередного обыска на квартире ученого. Систематическая научная переписка с бывшим офицером царской армии — русским «шпионом» В.К. Арсеньевым, с лидерами и активными деятелями русского национально-культурного движения в карпатском регионе, все более увеличивала подозрения завистников. Оригинальные труды профессора о западных и восточных странах и их народах (Австро-Венгрия, Чехословакия, Польша, Болгария, Югославия. Япония, Китай, Иран, Афганистан, Турция и т.д.) дали ученому возможность исследовать также «малые народы». В 1918г., являясь одним из первых организаторов Тбилисского университета и преподавателем в нем, Ф.Ф. Аристов перешел к глубокому изучению истории, этнографии, географии Закавказья, создан труды не только о грузинах, армянах, азербайджанцах, но и о нацменьшинствах: курдах, греках, ассирийцах и др. Однако больше внимание он уделял русскому и русскоязычному населению, опубликовав в 1918г. брошюры: “Русское религиозное и национальное самосознание” (переиздано в Москве в 1993г.); “Русский национальный вопрос в Закавказье” и книгу “Основы национальной политики. Теория, история, практика”. Эти проблемы Ф.Ф. Аристов продолжал развивать и после перевода на работу в Крым, в Феодосию в Народный университет просвещения. Но и здесь в 1920-1921гг. находились педагоги-выдвиженцы, завистливо относящиеся к успешной научно-преподавательской деятельности потомственного ученого. По их доносам он неоднократно страдал в заключении, под стражей и от длительных следствий, был судим военным трибуналом. Еще в предреволюционное время юный Аристов больше всего здоровья и времени отдал самоотверженно и безвозмездно изучению коренного русского населения (русины, русичи, карпаторуссы) бывшей Галицкой, Угорской, Буковинской Руси. К изучению русичей Ф.Ф. Аристов подошел от истории и этнографии Древней Руси, открыл забытое русское племя, и проследил все фазы карпато-русской проблемы. Недаром ученые признают его основоположником современного карпатоведения, которым он занялся в предреволюционное время. Так, с 1907 по 1917г. просуществовал Карпато-русский музей в Москве. Стремясь ознакомиться с историко-литературной ситуацией в крае, Ф.Ф. Аристов в 1914г. добровольцем русской армии пошел на Карпатский фронт, куда Россия ввела свои войска, а уже в 1916г. опубликовал фундаментальное исследование «Карпато-русские писатели, удостоенное премии Российской академии наук (переиздано в США в 1977г.). В советское время, несмотря на тюрьмы (Лубянка, Бутырка) и тяжелую болезнь, профессор упорно продолжал работу по редактированию и изданию 30-томной «Библиотеки Карпато-русских писателей». Его неослабный интерес привлекали также многочисленные процессы «О государственной измене», особенно страшнейший геноцид местных властей в отношении русинов-русских, стойко боровшихся за «русскую идею», за единство неделимой России и оказавшихся в концлагерях Талергоф, Терезин, Мискольч. Даже немощные старики, женщины и грудные дети несли государственную ответственность за русское самосознание и самоназвание. После Октября гонимый и преследуемый профессор МГУ отыскивал работу в самых различных учреждениях: в должности библиотекаря школы ФЗУ на фабрике Трехгорной мануфактуры, экономиста в НИИ сахарной промышленности и др., являлся единственным кормильцем семьи в 8 человек, которая погибала от голода, о чем Ф.Ф. Аристов писал М. Горькому. Сегодня, когда из закрытых фондов, фактически из небытия, вышли на свободу некоторые уцелевшие труды Ф.Ф. Аристова, а с ними и его школа, раскрылись наконец глубокие следы исследователя, о которых не ведали современные российские ученые. Трагедия в том, что в своих исследованиях они опирались на прогнившие ветви, переплетенные густой ложью. Однако пропаганде высокопрофессиональной деятельности Ф.Ф. Аристова способствуют выставки в Российской Государственной библиотеке и в Государственной библиотеке РСФСР, открывшие дорогy к истинным корням в науке. Т. Аристова, доктор исторических наук Независимая газета. N 17. 28.01.1994 Карпато-русские писатели. Ф.Ф. Аристов http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_414.htm Ф.Ф. Аристов. Карпаты - общеславянская прародина http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_669.htm I да Ореовiе завiете любыте Света зелена i жiвотнiа I любыте друзе сва I быте мiрнiе мезде Родi КарпатоВедение http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_755.htm
Федор Федорович Аристов и Об-во Людевита Штура Людовит Велислав Штур (словацк. Ludovit Stur, в своё время известный как словацк. Ludevit Velislav Stur; 28 октября 1815, Угровец у Бановец-над-Бебравой - 12 января 1856, Модра близ Братиславы) Славянское обьединение (редактор Ф. Аристов). N 3-4. Москва. 1915 В.А. Духай. Словацко-Русское Общество памяти Штура в Москве В Москве возникло „Словацко-Русское Общество памяти Штура”, ставящее своей задачей всестороннее изучение словацкого вопроса. Это общество должно сыграть огромную роль в деле как словацко-русского сближения, так и политического возрождения Словакии. Уже одно то обстоятельство, что общество основано в память знаменитого словацкого народного деятеля, писателя и мыслителя - Штура, наглядно доказывает, что учредители организации видят в словаках не часть чешской нации, а вполне самостоятельный славянский народ. Людевит Штур всю свою жизнь посвятил пробуждению словацкого (а не чешского) национального самосознания, неустанно проповедуя о том, что не только Словакия, но и все славянство должно объединиться в одно государство под главенством Poccии. На русском языке сочинение Штура „Славянство и мир будущего” выдержало уже два издания и в настоящую великую войну может служить своего рода катехизисом для дипломатов, государственных и общественных деятелей и публицистов, давая вполне определенный и ясный ответ на то, как надо окончательно разрешить славянский вопрос, т.е. избавить славянство от иноземного гнета и объединить в одно государственное целое. „Словацко-Русское Общество памяти Штура" должно явиться средоточием для всех словаков, живущих в России. Москва—сердце Руси, самый подходящий город для укрепления идейных связей между двумя братскими народами — словаками и русскими. Только клич Москвы является священным для всего русского народа, и поэтому словаки должны прежде всего заботиться об укреплении своей колонии не в каком либо-другом городе, а именно в Москве. С чувством особого удовлетворения и братской признательности встретили словаки мысль Ф.Ф. Аристова открыть при обществе сбор пожертвований на создание Словацкой Академии Наук. Действительно, словацкий народ неустанно боролся за права родного языка, и теперь когда кладется прочное oснование для учреждения Словацкой Академии Наук, русское образованное общество самым наглядным образом подчеркивает свои симпатии к трехмиллионному словацкому народу. Работа по созданию Словацкой Академии Наук — это лозунг целого движения, как среди словаков, так и русских... Деятельность общества имени Людевита Штура http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_767.htm В фонде главы русского родословного общества и председателя Общества памяти Штура камергера императорского двора, историка Л.М. Савелова в Государственном историческом музее (ГИМе) только что стали доступными материалы о деятельности этого общества, на наш взгляд интереснейшие страницы в истории русско-словацких отношений и славянской взаимности. ...Вот каким представлялось к осени 1916г. решение национального вопроса председателю Славянского благотворительного общества в Петрограде А. Соболевскому, нашедшее отражение в его записке по чешскому и словацкому вопросам от ноября 1916г. Он писал Савелову: "Ввиду интереса Вашего к русско-славянским отношениям, препровождаю составленную мною и одобренную Советом славянских обществ записку "Будущие отношения России к чехам и словакам". В записке констатировалось: "Чешские организации в России и Соединенных штатах давно уже заявили о своем желании иметь независимое чехословацкое государство. Это государство должно было бы соединить в одно политическое целое как чехов, живущих в Чехии, Моравии и австрийской Силезии в пределах Австрии, так и словаков, соседящих с Угорскими Русскими, отчасти живущих чересполосно с этими последними, всего около 7 с половиной млн. душ. Само по себе Чехо-словацкое государство может быть только слабо. Его жители были бы: 1) чехи (5,5 млн.); 2) словаки (2 млн.); 3) немцы и 4) мадьяры. О последних нет надобности говорить, иное дело немцы. В чешских областях - Чехии, Моравии и Силезии - находится около 2/3 чешского населения и около 1/3 населения немецкого...Ввиду этого приходится поставить вопрос: возможно ли независимое Чехо-Словацкое государство в действительности, а не в мечтаниях русских и американских чехов? Благоразумная часть словаков, живущих в России и Соединенных штатах, отвечает на этот вопрос отрицательно. Она опасается за свой народ, если он политически свяжет себя с чешским народом. Эти словаки, зная свою слабость, предпочитают соединению с чехами соединение с Россией, переход в русское подданство. Нет сомнения, что Россия, присоединив к себе Словацкую область, сделала бы полезное для себя приобретение...Словацкая земля - горная страна. Взятая в руки нашим Военным Министерством, она являлась бы передовою крепостью с запада, не только для Угорской Руси, но и для Галиции. Из нее наше войско, в случае надобности, могло бы угрожать внутренним частям Германии, особенно Саксонии с одной стороны, и особенно Австрии с Веной с другой, не говоря уже о Венгрии с ее Будапештом. Среди чехов едва ли найдутся желающие присоединения Чешских Земель к России. Но зато между ними немало лиц (и в их числе живущий в Париже член Венского парламента, старый опытный политический деятель г. Дюрих), которые хотели бы связать Чешские Земли с Россией на тех или иных основаниях... Пока еще ничего неизвестно относительно обещанного русским правительством полякам самостоятельного польского государства. Если...правительство предоставит этому государству находиться в тех отношениях, о которых говорит опубликованный нынешним летом "мемориал" графа Велепольского, то примерно эти же отношения могли бы быть установлены между Чешскими Землями и Россией. В заключение настоящей Записки можно пожелать, чтобы русское правительство теперь, при установлении взаимных отношений между Россией и всеми славянскими народами, использовало тот опыт, который получился у него после 1878 г.. когда созданная Россией Болгария начала самостоятельное существование. К чему привела Болгарию ее полная независимость от России, и чем ответила она России на ее благородную и доброжелательную политику по отношению к болгарскому народу? (ОПИ ГИМ. Ф. 216. Д.36 - Записка А. Соболевского "Будущие отношения России к чехам и словакам"). ...Учредительное собрание Словацко-русского общества памяти Л. Штура состоялось непосредственно в доме Л.М. Савелова 20 августа 1915г. Однако, по всей видимости, подготовительная деятельность была начата несколько ранее, т.е. весной 1915г., когда после речи Савелова о чешском и словацком вопросах на известной Общеславянской трапезе (состоялась 24 февраля 1915г. в Москве) "русские словаки поднесли ему благодарственный адрес и просили организовать словацкое общество"; вскоре после этого основывается "Словацко-русское общество памяти Л. Штура” и Л.М. Савелов избирается его председателем и почетным членом". Из переписки с Савеловым секретаря (и члена) Общества Штура Ф.Ф. Аристова также становится известно (в письме от 5 сентября 1915г.) об уже "имеющейся собственности (бланки и т.д.) Общества", которую последнему надо было передать руководству в связи с предстоящим призывом на военную службу (ОПИ ГИМ. Ф. 216. Д.7. Л.25. - Письмо Ф.Ф. Аристова (редактора журнала "Славянское объединение") Л.М. Савелову по словацкому вопросу. 5.IX.1915). Но точные данные о первых шагах деятельности Общества отсутствуют. Дело в том, что после Октябрьской революции дом Савелова подвергся частичному опустошению, часть бумаг использовалась для растопки и поэтому далеко не все материалы его личной библиотеки и архива сохранились. Официальное программное заявление правления Общества "Словацко-русское общество памяти Штура" на словацком языке появилось в печатном виде лишь в конце 1915г. В начале этого документа сообщается об основании 3 августа 1915г. общества по инициативе московских словаков. "Общество единодушно было посвящено памяти Людовита Штура, ведущего деятеля национального движения, первым сформулировавшего принцип словацкой правовой независимости и воплотившего ее, подняв наполовину забытый и во всех отношениях запущенный словацкий язык до нынешней его высоты", - говорилось далее. В заявлении Общества особо подчеркивалось, что его создание "признано словацкой колонией в России. Словацкая Лига в Америке, самая значительная заграничная организация словаков, а также варшавские словаки тоже с большим воодушевлением по телеграфу выразили свое признание инициативе основателей Общества, не говоря уже о русских словаках, многие из которых с первых дней записывались его пожизненными членами". Наряду с председателем Л.М. Савеловым в правление Общества были избраны заместителями председателя внук знаменитого поэта камер-юнкер Ф.И. Тютчев (заметной роли в руководстве он, видимо, не играл) и от словаков В.А. Духай; одним из секретарей Общества значился брат председателя Д.М. Савелов, от словаков - Д.В. Маковицкий, а кассиром - А.С. Збиневский. В члены правления (комитета) вошли князь С.Б. Мещерский, Н.А. Осетров, Е.С. Краличек, Н.И. Бороздин, С.Н. Кологривов (некоторые из них были коллегами Л.М. Савелова по работе в Археографической Комиссии), В.А. Баргар, И.И. Грашко; кандидатами - В.Е. Пигарев, С.С. Гунчик; ревизионная комиссия: С.А. Гинтовт, В.А. Монастырев, А.С. Дзюбенко, В.А. Хованчак и И.А. Захар. В задачи Общества Штура входила всесторонняя помощь всем словакам, проживающим на территории России, содействие освобождению военнопленных словаков, а также предоставление свободного; перемещения словацким коммерсантам и всем другим словакам по всей России. По случаю торжественного заседания 19 декабря 1915г. Общество получило приветственную телеграмму императора в ответ на свое послание. На этом собрании представители всех славянских народов "приветствовали обновленное движение словаков, выразив в своих речах здравицу и пожелание успехов словацкому народу". Велика заслуга Общества памяти Штура в деле актуализации словацкого вопроса в России и распространения исторических представлений и знаний о словаках. В его задачи входило, как отмечалось в программном документе, "устраивать собрания, беседы, чтения и лекции о словацком вопросе; Общество изучает жизненные потребности словацкого народа, словацкую историю, литературу, искусство и язык, организует съезды национальных деятелей; создает в помещении Общества словацкую библиотеку, устраивает литературные вечера, способствуя словацко-русскому сближению. Особое внимание уделяется военнопленным словакам, к освобождению которых Общество уже приступило. Правление Общества в намерении облегчить положение многих словаков, вызванное военными условиями, приступило к выдаче всем благонадежным словакам удостоверений за подписью председателя Общества". Общество способствовало сплочению словацких национальных сил в России и подготовке всесловацкого съезда, который впоследствии однако, так и не был созван из-за нажима, оказанного Миланом Штефаником после его приезда в Россию и придерживавшегося чехословацкой платформы Национального Совета во главе с Т.Г. Масариком. Общество настоятельно подчеркивало необходимость укрепления связей с самой многочисленной американской колонией словаков и Словацкой Лигой в Америке. "Имея в виду служение словацкому делу и будущему самоуправлению Словакии правление Словацко-Русского общества намерено поддерживать постоянные контакты со словацкой организацией в Америке и идти рука в руку с представителями 800-тысячной словацкой заграничной колонии для достижения поставленной цели - освобождения словацкого народа от тяжелого гнета. С целью достижения взаимных шагов с сильной американской колонией Правление Общества выразило Словацкой Лиге (в связи с постоянным пребыванием в России ее представителей) пожелание более координированных политических действий словацкого движения в целом". Общество постановило издавать независимый словацкий журнал, который бы освещал нужды и чаяния угнетенного словацкого народа. Об отношении к чешскому национальному движению говорилось следующее: "Мы уже сейчас идем рука об руку с братским нам чешским народом с идентичными стремлениями, твердо веря в то, что наши совместные идейные цели в скором времени воплотятся на практике". В заключение программного заявления на словацком языке утверждалось, что Общество Штура - первая и единственная организация словаков на всей территории России. …В. Монастырев являлся последователем и проводником взглядов известного слависта Ф.Ф. Аристова, выступавшего за включение Словакии в состав России. В письме к Л.М. Савелову он указал на позицию профессора А.Л. Петрова, полагавшего, что "для Словации во всех отношениях будет выгоднее остаться в составе будущего, отцепленного от Австрии, суверенного Венгерского королевства". Монастырев сообщал далее, что "меморандум чехов, принятый 2 сентября 1914г., русскому государю, присоединяет Словацию к будущему Чешскому королевству". Как видим, Монастырев поддерживал курс руководства Общества Л. Штура на присоединение Словакии к России, а не стремление Союза чехословацких обществ в России к созданию единого государства чехов и словаков. Он обосновывал свою точку зрения тем, что "Чешское королевство как буфер между Германией и Россией, в политическом и стратегическом смысле, более вредно, чем полезно для России, а потому Словация должна быть включена в состав России". Подкрепление своей позиции он видел в размышлениях составителя меморандума словаков Америки Ивана Дакснера (опубликованных в журнале "Словенски Гласник", 1915.29.IV.): выступавшего "против присоединения Словации к Чешскому королевству, ибо...чехи будут стараться очешить словаков, которые будут "людом", несущим все тяготы в будущем Чешском королевстве. Это будет не "славянская взаимность, а кривда". …Относительно славянских обществ в России В. Монастырев сообщал: "В наших руках 3 общества: "Общество Л. Штура", "Русско-хорватское общество памяти Ю. Крижанича" и "Общество православных чехо-славян". К этим трем безусловно присоединятся сербское и черногорское, организуемые о. архимандритом Михаилом. Таким образом, вне серии этих славянских обществ стоят только польское, словинское и малорусское, которые безусловно можно будет организовать при выдающейся энергии нашего организатора Ф.Ф. Аристова. Эти все славянские общества мы объединим в союз славянских организаций, возобновив деятельность закрывшегося в 1912г. Общества "Славия" (ОПИ ГИМ. Ф. 216. Д.20 6/2. 16XI.1915). Е.Ф. Фирсов. Словацко-русское общество памяти Людовита Штура в России и идея славянского единства. Славянский вопрос: Вехи истории. Светлой памяти В.А. Дьякова посвящается. М.: Институт славяноведения и балканистики РАН, 1997. с.152-168 http://www.inslav.ru/resursy/elektronnaya-biblioteka/1563-1997-slavjanskij-vopros Людевит Штур. Славянство и мир будущего. Послание славянам с берегов Дуная http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_239.htm Из вступительного слова профессора МГУ им. М.В. Ломоносова Аллы Германовны Машковой при открытии «Общества Людовита Штура» в Москве 4 июня 2015г.: Как мне представляется, было бы правомерно назвать наше Общества именем выдающегося сына словацко-го народа, человека, который боролся за свободу и права словаков, педагога, ученого, поэта, политика, кодификатора словацкого языка, Людовита Штура. С именем Штура связано начало истории новой словацкой литературы на кодифицированном им языке, а также создание программы литературного творчества, которая была реализована его учениками и единомышленниками — писателями-«штуровцами». Продолжая традиции своих предшественников — поэта Яна Коллара и ученого Павола Йозефа Шафарика, — Штур большое внимание в своих трудах уделял проблеме славянства. Будучи сторонником идеи единения славянских народов, он испытывал большую симпатию к России. Что же касается России, то в нашей стране имя Штура было известно еще в середине 19 века. Со Штуром активно сотрудничал весь цвет российской славистической науки: он переписывался и обменивался литературой с О.М. Бодянским, И.И Срезневским, М.Ф. Раевским, встречался с А.Л. Погодиным, И.И. Срезневским, Н.А. Ригельманом, о нем писали И.И. Срезневский, А.Н. Пыпин и В.Д. Спасович, А.С. Будилович, Т.Д. Флоринский, В.П. Петров и т.п. В 1861г. журнал «Русская беседа» опубликовал подробную биографию Штура. Особой популярностью в России пользовался его трактат «Славянство и мир будущего», рукопись которого автор передал своим русским друзьям. В.И. Ламанский, ознакомившись с рукописью, назвал произведение «исключительно выдающейся вещью», «завещанием славянскому миру». Аналогичной точки зрения придерживались все, кто тогда ознакомился с трактатом. Именно в России в 1867г. вышло его первое издание. И только спустя почти 150 лет, в 1993г., трактат был опубликован в Словакии, которая в этом году торжественно отмечает 200-летие со дня рождения своего выдающегося сына. Год 2015 был объявлен в Словакии Годом Людовита Штура. Вслед за Словакией ЮНЕСКО также объявило нынешний год Годом Людовита Штура. Полагаю, что наше общество может гордиться тем, что будет носить имя великого сына словацкого народа. 4 июня 2015 года Из приветственного слова Советника по культуре директора Словацкого института при Посольстве Словацкой Республики в РФ г-на Яна Шмигулы Уважаемые дамы и господа, дорогие профессора и педагоги, дорогие студенты и друзья Словакии! Как вам вероятно известно, этот год — год 2015 в Словакии проходит под знаком Года Людовита Штура. У каждой нации, общества или этноса есть личности, которые оставили заметный след в своей истории. У нас в Словакии неизменно к таким личностям относят Людовита Штура. В октябре, а именно — 28-го октября — исполнится двести лет со дня рождения лидера Словацкого Национального Возрождения в XIX веке, политика, поэта, журналиста, философа, лингвиста, мыслителя, будителя словацкой нации и революционера. И я надеюсь, вы согласитесь со мной, внимание, которое уделяется этому великому человеку, действительно заслуженно. Ибо это был человек высоконравственный, неподкупный, остро чувствующий и социально активный, который смог «пробудить словацкий народ ото сна»... На учредительном заседании 4 июня 2015г. в Москве было создано «Общество Людовита Штура». Его целью является изучение и популяризация словацкой культуры и литературы, творчества отдельных её представителей, а также укрепление словацко-русских связей в области культуры и литературы. Помимо прочего, Общество будет в рамках своей деятельности издавать ежегодный альманах «Девин», заниматься организацией культурных мероприятий, осуществлением взаимной информации о событиях культурной жизни Словакии и сотрудничеством с родственными организациями. Московское Общества Людовита Штура http://stur.ucoz.org/ Альманах мы решили назвать «Девин». Это название было выбрано в честь памятного посещения штуровцами развалин старинной крепости Девин, где 24 апреля 1836 года Штур и его единомышленники «на могилах древней славы» дали клятву верности словацкому народу. 11.11.2015 Издан первый выпуск литературно-художественного и научно-образовательного альманаха Общества Людовита Штура «Девин» N1/2015http://stur.ucoz.org/Devin_almanakh_N1.pdf 17.05.2016 Издан второй выпуск литературно-художественного и научно-образовательного альманаха Общества Людовита Штура «Девин» N1(2)/2016http://stur.ucoz.org/Devin_almanakh_N1-2-.pdf Незабудки Девина (Стихотворение Людовита Штура в переводе В. Преснякова) — Девин, милый Девин, замок опустелый! Кем твои, поведай, возводились стены? — Стены мои помнят руки Ростислава. Он отец наш добрый, он отчизны слава. А теперь стою я грустно, одиноко: Ветер нашу славу всю унёс далёко. — Милый Девин, время вдаль уносит беды. А победы помнишь? Над врагом победы? — Помню всё: победы, по героям тризны — Тем, что не жалели жизни для отчизны. Было время: стены лавром расцветали. Нынче ж, на чужбине, все цветы увяли. Лишь печальный взгляд мой тешит себя долго Прахом Славимира, тенью Святополка. Вот стою старею пусто и бесславно, Не от лет седею — от печали давней. И слеза порою взгляд мой омрачает И сестры Моравы воды замутняет. И бежит Морава мутная к Дунаю, А мои всё стены ближе, ближе к краю Пропасти глубокой...Шепчутся вершины: «Вон тот замок дряхлый, лысый от кручины, С кручи наклонился...Упадёт уж скоро...» Солнышко ласкает, заходя за гору, Тёплыми лучами, с жалостью глубокой. Но стою, живу я, хоть и одиноко... Сыновья на тризну — рано! — не приходят. Только ночью тяжко, когда свет уходит. Книги и статьи на русском языке Славянство и мир будущего: послание славянам с берегов Дуная (издание 1867г.) /pdf/ Славянство и мир будущего: послание славянам с берегов Дуная /htm/ http://stur.ucoz.org/index/tvorchestvo_ljudovita_shtura/0-10 Федор Федорович Аристов и Об-во Людевита Штура http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_767.htm Карпато-русские писатели http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_415.htm Ф.Ф. Аристов. Карпаты - общеславянская прародина http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_669.htm КарпатоВедение http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_755.htm
Отправлено: 28.10.16 08:18. Заголовок: Людевит Штур и мир б..
Людевит Штур и мир будущего Людевит Велислав Штур (словацк. Ludovit Stur, в своё время известный как словацк. Ludevit Velislav Stur - псевдонимы: B. Dunajsky, Bedlivy Ludorob, Boleslav Zahorsky, Brat Sloven, Ein Slave, Ein ungarischer Slave, Karl Wildburn, pravolub Rokosan, Slovak, Stari, Velislav, Zpevomil) 28 октября 1815, Угровец у Бановец-над-Бебравой - 12 января 1856, Модра близ Братиславы) Славянское обьединение (редактор Ф. Аристов). N 1-2. Москва. 1915 Стремление словаков войти в состав России Великая война поставила на очередь также и вопрос о будущей политической судьбе трехмиллионного словацкого народа. По этому поводу появилось даже несколько проектов. Не останавливаясь на проекте создания особого словацкого государства, как явно несостоятельном во всех отношениях, необходимо ознакомится с двумя другими проектами: присоединения словаков к Чехии и включение их в состав России. Что касается вопроса о присоединении словацкого народа к Чехии, то он был поднят не словаками, а чехами. Словаки же всегда подчеркивали, что они, хотя и близки к чехам в национальном отношении, но имели совершенно особую историю и выработали свою отдельную литературу. Почему один славянский народ должен присоединяться к другому славянскому народу, например, словаки к чехам, хорваты к сербам и т.п. Правильнее было бы стремиться не о частном присоединении, а об обьединении всего славянства под главенством России. Чехия по составу населения полунемецкая страна, да кроме того с трех сторон тоже окружена 70 миллионов немцев. Зачем же вновь рисковать словакам своей судьбой и присоединяться от полумадьярской Венгрии к полунемецкой Чехии? Нет, словацкий вопрос разрешится только тогда, когда словацкий народ войдет в состав России. Вместе с Россией словаки никогда не погибнут, а вместе с Чехией – еще вопрос. Национальные вожди словацкого народа Штур, Гурбан и Годжа все свои помыслы устремляли на русское государство. Они советовали словакам не только принять русский литературный язык, как общеславянский, но также перейти в православие, как национальную славянскую веру. Верховный Главнокомандующий в воззвании к народам Австро-Угрии выразил великую мысль, что русские войска стремятся к тому, чтобы каждый народ “мог развиваться и благоденствовать, храня драгоценное достояние отцов – язык и веру, и обьединенный с родными братьями, жить в мире и согласии с соседями, уважая их самобытность”. Словаки считают своими родными братьями прежде всего великий русский народ, который в течение всей своей истории не только защищал славян, но и приносил им неоценимую пользу уже самым фактом своего существования, заняв весь Восток Европы и Север Азии. Для самой Poccии важно включить в свои пределы словацкий народ в том отношении, что русское государство встанет тогда твердой ногой на Дунае и будет фактически задавать тон и в Вене и в Будапеште. Утвердившись же на Дунае, Россия будет располагать кратчайшим путем (по pеке Раабу) к Адриатике с Триестом. Итак, словацкий народ ждет наступления того святого момента, когда сможет наконец воскликнуть: Слава Богу, мы уже не рабы монгольской Венгрии, а свободные граждане великой славянской России" С.С. Гунчик Деятельность общества имени Людевита Штура http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_767.htm Людевит Штур. Славянство и мир будущего. Послание славянам с берегов Дуная Людевита Штура. Перевод неизданной немецкой рукописи, с примечаниями Владимира Ламанского. Издание Императорского общества истории и древностей российских, при Московском университете. Москва. 1867. 191с. Пора, Братья, сговориться нам. Настоящее своим строгим, важным голосом призывает нас к делу, а для этого всего нужно предварительное соглашение. Выслушайте эти речи; их цель — взаимное соглашение между всеми нами, Братья. Выслушайте их вы, Братья, пространного могучего Северо-востока и порабощенного Юга, и вы, Западные Братья, состоящие в сокрушающем вас услужении чужеземцам. Внемлите словам моим во всех землях и во всех округах, где только раздается Славянская речь; ознакомьте с ними всех, кто только может их понять и чувствует в себе силы на дело! Мы еще никогда не сговаривались, но зато никогда и не действовали сообща, между тем как мы все, родные братья, испытали одинаковую судьбу и наследуем одно и то же будущее. Искренна и откровенна, строга и мужественна будет эта речь, исходя из груди человека, внимание которого с юности занято судьбами нашего племени, взор которого печально созерцает наше многострадальное прошедшее и сияет радостно перед картиной нашего великого, чудного будущего, который сам трудился и страдал для нашего племени и никогда не поддавался внешним противным влияниям. Но о том пусть свидетельствует само послание наше. Да не смущается никто, что идея Славянская раскрывается здесь впервые с такой подробностью, да не пугаются слабые души откровенностью нашей речи! Мы должны же, наконец, если только хотим согласиться и действовать заодно, поставить себе общую цель. Наши силы прибывают с каждым днем, а силы врагов наших слабеют и падают. Если только смело приняться за дело, нас ожидает решительная победа, а врагов наших решительное поражение. Никакая сила в мире, никакие Правительства уже больше не в состоянии топтать наши народы, носящие в себе идеи будущего. Счастье и несчастья будут им благоприятствовать — под хорошей погодой и непогодой, под громом и молнией будут они созревать. Таково уж естественное развитие! Бедствия, угнетение и преследования только закалят наши силы, подвинут наш дух, укрепят нашу волю; а для нашего великого дела мы нуждаемся в силе, отваге и смелости, в железной, непреклонной воле. Итак, Братья, да будет речь эта искренна и мужественна! Кто из вас, увлеченный думой, не отворачивался от будничных забот и не обращал свой взор на наш обширный мир? Кто из вас не скорбел в глубине души об этом многочисленном народе, о тысячелетних бедствиях, его преследующих, о бремени, над ним тяготеющем, о позоре, его покрывающем? Да, несказанно велики несчастья нашего народа. И глубоко тронутый наблюдатель задаст себе вопросы, как это сталось, как это могло произойти, и сначала вместо ответа он станет безмолвным от грусти. В самом деле, раздирает душу зрелище, представляемое народом, самым многочисленным в Европе, разделенным, разбитым, разорванным. Там он томится под игом Турков, здесь веками служит Немцам, прежней Священной Римской империи, теперь — Австрийцам, Прусакам и Саксонцам; там он поглощается и порабощается Итальянской, здесь Мадьярской стихией, повсюду он запряжен в триумфальную колесницу чужеземцев, только предлагает материал для чужих проектов и, в награду за все это, еще подвергается насмешкам, стыду и позору. Жалко видеть, как значительная часть этого народа на берегах Лабы и Одры, по берегам Поморья Балтийского, уже вся вымерла под тяжелым игом Немцев, на севере от Италии перешла в чужую народность, а в Турции отпала от Веры своих отцов и стала главной опорой угнетателей своей родины. Таково зрелище, поражающее пробужденное чувство Славянина, ибо что иное могут ему представить могилы и развалины его народа, его мира? http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_233.htm http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_234.htm http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_235.htm http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_236.htm http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_237.htm http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_238.htm http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_239.htm Po kazdom lete nastane v prirode jesen a napokon zima, a tato postupnost sa objavuje aj vo svetovych dejinach. Narody ukonane horucavou a pracou opustaju postupne javisko dejin a nasleduje dejinny necas, duchovna zima, ktorou sa konci jeden zivot... Vyvoj ludstva napriek tomu pokracuje, vecne pravdy sa nerucaju, naopak: tak ako sa s prichodom jari priroda po zime prebudza do bohateho zivota a zacina s obnovenymi silami, podobne je tomu aj v zivote ludstva (s.174) STUR, L.: Slovanstvo a svet buducnosti. Bratislava, Slovensky institut medzinarodnych studii 1993 (1851 dokoncil filozoficke dielo Das Slawenthum und die Welt der Zukunft - Slovanstvo a svet buducnosti (v nemcine), ktore vsak prvykrat vyslo az v roku 1867 v ruskom preklade Slavjanstvo i mir buduscago, neskor v roku 1931 v povodnom zneni a az v roku 1993 vyslo v slovencine) http://www.stur.sk Из статьи А. Машковой: Завещание славянскому миру: трактат Людовита Штура «Славянство и мир будущего». «Девин» N1/2015. с.79-86 В самом начале своего трактата «Славянство и мир будущего» Штур пишет о том, что, несмотря на одинаковую судьбу, славянские народы «никогда не действовали сообща». Поэтому настало время, подчеркивает он, «со всей откровенностью», заключить «взаимное соглашение между всеми нами…)». В этом видел он основную цель своего труда. Далее автор излагает основные причины нынешнего трагического положения славян, страдающих как «от своих злосчастных разделений и раздоров», так и отсутствия «объединяющих и возвышающих идей», под которыми он подразумевает религиозную общность. Итогом этого стало, по мнению Штура, то, что славянский мир ныне представляет собой «по большей части одни руины», славянские народы «забыли о своем общем происхождении и тем самым погрузили в глубокую тьму забвения все узы родства и братского единения». Славянскому миру Штур противопоставляет мир западный, анализирует его в историческом и философском планах. При этом в своем неприятии Запада Штур пошел значительно дальше Коллара. У Коллара его антизападные настроения носят скорее эмоциональный характер (например, его мечта видеть Европу падшей на колени перед славянским миром, о чем он пишет в «Дочери Славы», или неприятие байронического романтизма и т.д.). В отличие от него Штур, подробно излагая политическую ситуацию, сложившуюся в странах западной Европы, и отношение их представителей к славянским народам, делает вывод о неизбежной гибели западного мира. Он пишет: «В политическом отношении Запад бросается из самодержавных Монархий в конституционные, из них снова в политические и, наконец, в социальные и коммунистические Республики, где все оканчивается разложением человечества и уничтожением всякой человечности. Это бросание имеет в себе то роковое значение, что, однажды увлеченный в этом потоке движения, не может уже в нем остановиться. Тут нет остановки и покоя, здесь все хочет вперед, все стремится, все рвется, все видит конечное, желанное счастье — в разрушении!.. Пусть мчится колесница вперед — ее колесо не обратить назад: пусть мчится она с народами Запада, пока могучая рука не удержит ее на краю пропасти!» Штур активно не приемлет революции, которые рождаются, как он утверждает, именно на Западе и которые влекут за собой хаос, способствуя распространению коммунистических идей. Порочность этих идей он видит в том, что «каждый Коммунизм призывает грубую, чувственную, себялюбивую толпу к владычеству…Как бы ни старался Коммунизм представить себя защитником прав человеческих, но сам он не знает вовсе человечества, жалким образом унижает его…». Именно подобные высказывания Штура, по всей вероятности, послужили причинами того, что его труд не был издан ни в СССР, ни в ЧССР. Тем не менее, объективности ради, необходимо отметить, что отношение Штура к Западу не было однозначным. Наряду с критикой он призывал «многому, очень многому, учиться от Запада, но не с того должны мы начинать, отчего он сам погибнет, но с того, чем он стал велик и могуществен». А именно, пояснял он, учиться у Запада построению государственной жизни, искусству создания прекрасного и т.п. Отвергая Запад, Штур обращает свой взор на Восток, к России, восприятие которой не лишено романтизма. Именно Россия, с его точки зрения, и станет объединяющим началом всех славян. Он пишет: «Неодолимо влечет к себе Россия Славян… Русские — единственные Славяне, сохранившие свою самостоятельность, и тем спасшие честь славянского имени…Россия, конечно, есть величайшая первостепенная Держава, ибо какое иное государство повелевает такими неизмеримыми силами и средствами, какими обладает Россия?.. Иностранцы, впрочем, постоянно утверждают, что Россия не может удержаться при такой величине и должна распасться. Распасться — страшное слово, но возможно ли это? Когда чего желают, то верят в его исполнение. Но, слава Богу, о распадении России не может быть и речи…» И далее: «Опираться на все Славянство — вот единственно природная и сообразная России политика. Славянские племена, ныне находящиеся вне пределов Русской Государственности, однаждысоединившись с Россиею в одно целое…Итак, терпенье, Славяне! День наш взойдет и забрезжит на Юго-Востоке…пора, в высшей степени пора, России сознать свое призвание и приняться за Славянскую идею; долгое промедление может, по нашему мнению, иметь дурные последствия». Таким образом, для того, чтобы преодолеть разобщенность и отсталость славяне должны, по мнению Штура, не просто объединиться, но объединиться вокруг России. Иначе говоря, он вкладывал в понятие «единение», «взаимность» совсем иной смысл, чем Коллар, который под объединением понимал прежде всего духовное единение народов, единение в области культуры и литературы, а не политики, ибо он был весьма лоялен в отношении существующего режима и вовсе не думал о разрушении политических границ и ликвидации правительств. В отличие от Коллара Штур выдвинул идею политического объединения славян во главе с Россией. В качестве основных условий объединения он выдвигал принятие всеми славянами православия, ибо «Никогда не уживалось славянство с римским католичеством, а Восточная церковь была некогда общая всем нашим племенам и есть их общее достояние». Вторым условием было принятие русского языка в качестве общеславянского. Остальные славянские языки, согласно штуровской теории, должны использоваться в качестве наречий. Он подчеркивал: «Славяне должны подготовляться к единству литературного языка, ибо кто не видит, что множество литератур препятствует взаимному пониманию, развитию духа и общей согласованной деятельности?» И далее: «при вопросе об общеславянском литературном языке может быть выбор только между ДревнеСлавянским и Русским языком. Но ДревнеСлавянский язык уже вышел из общежития, почти мертвый, лишен гибкости и увлекательности живого языка, а мы нуждаемся в живом слове. Итак, остается только Русский язык, как исключительно на то способный, ибо этот язык величайшего, единственно самобытного и на обширном пространстве земли господствующего Славянского племени, которому уже и без того по праву принадлежит главенство в нашей народной семье. Сверх того, из всех языков Славянских, этот самый богатый, сильный и полнозвучный, запечатленный могуществом». Таким образом, у Штура был свой ответ на поставленный им вопрос о том, каким образом возможно возрождение славянских народов, их спасение от гибели и ассимиляции. Трактат должен был стать программным документом Славянского съезда в Москве (1867). Его рукопись, написанная на немецком языке («Das Slawenthum und die Welt der Zukunft»), была передана Штуром одному из его русских друзей. Ознакомившись с ней, русский славист В.И. Ламанский в одном из писем очень высоко оценил сочинение, назвав его ≪завещанием славянскому миру≫ . Он писал, что это «Исключительно выдающаяся вещь…Здесь много глубоких мыслей о всеобщей славянской истории и роли России, о характере православия». Трактат был переведен на русский язык в 1867 г. и издан Императорским Обществом истории и древностей российских при Московском университете под названием «Славянство и мир будущего. Послание славянам с берегов Дуная Людевита Штура». Относительно перевода В.И. Ламанский констатировал: «Большая часть перевода сделана мною, остальная же мною лишь исправлена, а переведена некоторыми из моих слушателей, которым я приношу мою чувствительную благодарность». В 1909г. было осуществлено второе издание трактата с предисловием К.Я. Грота и вступительной статьей и комментариями Т.Д. Флоринского. В эту же книгу было включено Предисловие В.И. Ламанского к первому изданию трактата. …Дальнейшая судьба рукописи такова: в 1931г. она была издана в Братиславе на языке оригинала, т.е. на немецком. На словацком языке попытки издать отрывки из нее предпринимались неоднократно, в частности, они были включены в книгу избранных произведений Л. Штура под названием «Голос, обращенный к соотечественникам» (1971). В 1993г. в Словакии впервые увидел свет полный вариант трактата на словацком языке в переводе А. Бжоха... Московское Общества Людовита Штура http://stur.ucoz.org/ В. Ламанский. Предисловие к трактату «Славянство и мир будущего. Послание славянам с берегов Дуная Людовита Штура (Москва, 1867)» «Девин» N1/2015. с.116-119 Л. Штур. Славянство и мир будущего (перевод В. Ламанского) «Девин» N1(2)/2016 с.24-29 Л. Штур. Путешествие в Лужицкие земли (перевод Н. Шведовой). N1(2)/2016. с.16-23 Письмо Л. Штура И.И. Срезневскому (перевод Е. Курсаковой) «Девин» N1/2015. с.120 Л. Штур. «Девин, милый Девин». N1/2015. с.10 Стихотворения Людевита Штура (в переводах В. Преснякова): Кривань; На могиле матери; Нестору словацкому Юраю Палковичу; Незабудки Девина. N1(2)/2016. с.9-14
Нестору словацкому Юраю Палковичу (в переводе В. Преснякова)
Завывали ветры, И дожди хлестали, Мутные потоки Грозно наступали.
Воют годы-ветры, Всё грозят бедою. Тучи заливают Божий мир водою.
Во долине ровной Есть лесок дубовый. Он стройнее, крепче С каждым годом новым.
Как лихие ветры Нападут бедово — Унесут далёко Жёлуди дубовы.
Всё крепчают ветры, Роща сиротеет. Дубки наклонились, Вода леденеет.
Коли рухнет старший, Прошумев листвою, — Будет, будет роща Полной сиротою.
Листва опадает — С собой ветки манит. Горюй, край родимый: Твоя краса вянет.
Один лишь могучий — Всем дубкам слава: Назло ветрам злючим Застыл как скала он.
Режут землю волны, Буруны всё злее, И дуб непокорный Глядит всё грустнее.
Устоишь ли, статный, В битве не побитый? Или тоже рухнешь, Богом позабытый?
Налетели ветры, Нахлынули воды. Утекли эпохи, Прошли года-годы.
Но стоит скалою Славный дуб могучий: Зря ярились волны, Зря грозили тучи.
Часы убегают, Ускользает время. В родимую землю Роняет дуб семя.
И шумят листвою Дубки молодые. Их ласкает старый Ветвями седыми.
Радуется, нежно Листвой укрывает... Ветерок лишь лёгкий Дубки обвевает.
Людевит Штур. Путешествие в Лужицы весной 1839 Прирожденная склонность к народу своему, которая мне сейчас, с обретением более ясного у меня и сородичей моих самосознания, придала сил и ранее, стихами нашего неоцененного Коллара питаемая, год от года всё больше и больше в груди моей разраставшаяся, вела меня почти ко всему тому, что казалось мне нужным для познания народа нашего в целом и в различных его племенах, а также к предприятию всего того, чем я какое-либо, пусть и ничтожнейшее, служение вознамерился выказать постепенно оживающей нашей нации. Давно я мечтал посетить славянство, которое еще сохранилось на северо-западе земли, обжитой и возделываемой нашим великим народом, и были это прежде всего Лужицкие земли, которые меня к себе сильно влекли, с одной стороны, потому, что они еще больше других черты давнего и когда-то широко здесь распространенного славянства сохранили, когда, напротив, в других странах, издавна чисто славянских, и малейшие следы древних жителей исчезли; с другой стороны, и потому, что именно в них в нашем веке тот печальный театр, то есть гибель славянской и насильственное вторжение чуждой нации, виден и, пожалуй, последний занавес над мощным когда-то славянством в странах за Одрой и Лабой опускается. Эти одранские и полабские страны были последними валами славянства на западе против чужестранства; и поскольку последняя яростнее всего от запада и с большим перевесом сил по славянству ударяла, неудивительно, что и они — как обычные валы при долгой осаде — наибольшую рану в славянстве от чужестранцев получили, как нас об этом взгляд на эти земли достаточно учит. Мы смело можем утверждать, что в этих обширных землях со стародавних пор несколько миллионов славян жило, а сейчас мы находим несколько тысяч в Силезии, Лужицах, на Поморье и в окрестностях люнебургских, которые по сей день всё больше и больше убывают, так что особенно в двух последних местах по окончании нынешнего столетия едва ли какая-нибудь тень останется от давнего славянства. Как бы ни были слабы и незаметны его остатки, а всё же сердце каждого пылкого славянина к ним уважением загорится, потому что они, хоть и в малом количестве, при всех своих гибельных боях и несчастьях, которые здесь пришлись на нашу нацию, удержались еще при языке и обычаях своих дедов, и при этом представляются нам потомками тех героев, что как бы на передовом рубеже вели борьбу против чужеземцев за всё славянство и после героического сопротивления пали жертвой за всех своих побратимов. Они укрывали нас от грозящей нам бури, и теперь следует, чтобы мы эти достойные чести остатки глубоко уважали, и, насколько возможно, им против грозящей гибели на помощь пришли, стараясь их в литературе к себе привлечь, дух нации между ними пробудить и, пробужденный, поддерживать, что, думаю, лучше всего тем докажем, что если у них появится национальная литература, как мы можем надеяться относительно Лужиц, мы вознамерились бы всецело в ней участвовать. Но и нашим тамошним братьям мы должны особо до сердца донести, чтобы они к более могущественным своим братьям всеми силами тянулись, с их литературой познакомиться стремились; ибо сами, находясь в малом числе и подвергаясь мощному натиску чужестранцев, легко от духа славянской нации совсем оторвутся, если не будут пищу искать у братских племен. В Лужицкие земли я, таким образом, направился, неся грустное предчувствие в груди, которое те прекрасные, но печальные колларовские строки уже давно возбудили в моем сердце, где он сравнивает Лужицы с двумя тонущими корабликами. На своем пути я остановился в Лейпциге, городе, ныне знаменитом многими типографиями, складами многочисленных и больших книжных лавок, как и мировой торговлей, городе, когда-то основанном нашими предками и от них имя, хотя и переиначенное, носящем. Тут как раз была славная пасхальная ярмарка, на которой кишело множество людей из всех стран европейских и некоторых азиатских и американских, среди которых и славяне русские, польские, чешские и сербские были значительно, а остальные хотя бы в малом количестве представлены. Сербов можно было узнать по их национальной одежде, которой я искренне радовался, а главное — по их предприимчивости в оптовой торговле, учитывая, что нация богатеет торговлей и в конце концов становится сильной, как нас этому примеры всех времен и народов учат... ...Россия в последнее время наибольшее внимание уделяет расширению своей торговли и ее разнообразию прежде всего в Азии, а также улучшению своей промышленной продукции как необходимому условию хорошего торгового продвижения, что будет, несомненно, иметь огромные последствия... ...Дрезден на Лабе, когда-то также нашими предками основанный город, не имеет ныне, кроме имени и лужицкой кормилицы, больше ничего славянского. Расположение города очаровательно. Немного отдаленная горная цепь и протекающая мутная Лаба придают ему ту прелесть, которой мы обычно наслаждаемся. Через Лабу город соединяет красивый мост, но он гораздо меньше, чем мост в чешской Праге. На реке развивается пароходное сообщение, и уже на пароходах из Чехии мы можем быстро попасть в Гамбург и к Северному морю; какие врата для торговли!... ...Дорога вела меня прекрасной лесистой стороной, и я оставлял позади деревни, когда-то совершенно славянские, теперь уже совсем онемеченные. На славянское происхождение они указывают своими постройками, как и названиями, которые, однако, как и жителей, или плохо переиначивают, или даже онемечивают. У простого народа еще немало услышишь славянских названий, но у образованных и на табличках едва ли докопаешься до исходных имен деревень и городов лужицких, за исключением тех, которые перекрутить или онемечить себя не дали, оставаясь своим значением для немцев темными. К таким относится, например, Ратибор, к совсем онемеченным, например, Вейсиг (Бела), а изувеченных великое множество, из которых лишь несколько примеров: Уйст (Уезд), Лоса (Лазы), Баутцен (Будишин), Герлиц (Згоржелец) и т.д. Я вспомнил при этом стирании славянского и о Венгрии, где так же точно уродуют наши национальные имена и пишут их на табличках, например Бановце (Бан), Озоровце (Озор) и сотни других... ...Для нас, славян, пусть это будет важно потому, что из этого также видно, как повсюду наша нация, где только можно, стирается и искореняется... ...Будишин, столица северных саксонских Лужиц примерно с десятью тысячами жителей, раскинувшийся над речкой Спровой (Шпрее), гордится прекрасным расположением. Он окружен в небольшом отдалении горами и холмами, которые на востоке и севере достигают значительной высоты и до сих пор носят славянские имена, как-то: Чернобог, Прашица и т.д. Под ними славянский народ еще наиболее чисто сохранился, хотя из столицы уже чужеземцы совершают против них небезопасные выпады. Первым моим делом было посетить здешнего главного священника Ондрея Любенского, преданного серба, который простодушное предисловие к сербской грамматике Зейлера написал. Он принял меня весьма радушно и выказывал радость по поводу того, что и отдаленные славяне принимают во внимание сербских братьев, о которых он мне, однако, на мои вопросы отвечал печальными сведениями. Он утверждал, что мещане и жители побогаче что ни день онемечиваются, деток своих к немецкому языку тянут, и национальный язык чем дальше, тем больше уходит в деревенские избы, ища здесь убежища перед нависающей над ним гибелью. Он упомянул также с болью, что и многие деревни со времен его детства уже полностью онемечились и вместо церковных служб на сербском языке, во время его детства еще привычных, сейчас все на немецком проходят. Всеми силами я замечательного мужа побуждал к тому, чтобы он свой сербский словарь, над которым уже много лет работал, поспешил как можно раньше издать, чтобы хотя бы там сохранилась речь сербов, такая важная со многих точек зрения для славянского языкознания, и служила как заветное наследие от умирающих сербских братьев славянству на память и как предупреждение. Усердный муж пообещал эту отрасль нам гарантировать, но при том условии, что к нему вернется здоровье, долгой работой серьезно ослабленное. Он наконец, обратил мое внимание на господина доктора Клина, будишинского городского голову, серба, всеми силами заботящегося о сохранении местной народности и ради этого дела многое осуществившего, как и указал на вновь возникшее общество сербской молодежи в здешней гимназии... ...Господин Клин, показывая мне достопримечательности города, вывел меня на старинную башню, которая и сейчас «Сербской башней» именуется и носит характер древнего строения. Она стоит одиноко без какого-либо храма, округлая, на высоте окружена перилами, откуда вид на город и всю окружающую местность доставляет глазам наслаждение и развлечение... ...На одной горе еще видно одинокое дерево, оставленное там на память о том, как Наполеон, стоя под ним, делал смотр войскам и отдавал приказы своим полкам победителей... ...Снабженный письмом от доктора Клина к лесничему в Рохлове, деревне под Чернобогом, выбрался и я на эту гору с молодыми сербами, на ней до сих пор видны языческие памятники и о ней много говорится в деревенском народе. Гора Чернобог находится от Будишина примерно в двух часах, достигает значительной высоты и состоит из двух ответвлений, второе из которых называется «Прашица», от слова «прашить», что по-сербски означает «спрашивать». Мы оставляли за собой чисто сербские деревни, в которых мои товарищи постоянно пускались в разговоры с народом, который, слыша свой родной язык, в полном доверии общался с нами и указывал наилучшую дорогу... ...Почему народ наш искренне льнет к тому, кто с ним на родном языке разговаривает? Потому что он видит в нем своего друга, из милых глаголов делает вывод о добрых внутренних помыслах, и при этом ему и в голову не приходит вообразить его в другую одежду облаченным, нежели та, в которой он предстал. Уверяли меня и будишинские немецкие горожане, что они, когда общаются с сербским народом, должны с ним договариваться на его языке, а если им не владеют, ищут себе кого-то, кто, имея в нем сноровку, занимает их место... ...Примерно за полчаса мы поднялись на вершину горы, где, к моему потрясению, я заметил огромные каменные алтари и тем утолил мое давнее желание. Они построены так, как мы их находим в комментариях к «Дочери Славы». Статный наш проводник показывал нам и камни большого размера, на которых, по народному преданию, жертвы забивали, видно на них вытесанное сердце. Потом мы перешли на другое ответвление горы, уже упомянутую Прашицу, где также огромный двухплечий камень, созданный, однако, не рукой человеческой, но природой, привлекает взгляд странника. То, что славяне, подобно грекам — нашим умершим братьям, — верили в предсказания, без всяких сомнений подтверждают уже само название этой горы (собственно, камни на ней) и сохранившееся в народе предание. Согласно этому преданию, жрец стоял на середине камня и провозглашал ответы на вопросы народа, спрашивавшего о своем будущем (отсюда «прашица»). На боку камня есть дыра, о которой народ думал, что это ухо божества, таящегося в глубине камня. Эти жертвенники и камни, которые мы вправе назвать обелисками и пирамидами отдаленного славянского прошлого, находятся на последней горной цепи славянства с западной стороны и, подобно своим сородичам, портятся и уничтожаются зубом времени и всякой рукой. Многие алтари уже совсем разрушены, другие лишь наполовину сохранились... ...В горной цепи, к которой относится Чернобог, есть и гора, называемая Коронной, о которой среди народа в Лужицах бытует такое сказание. В давние времена сошлись на ней семь сербских королей (скорее, это были лишь вожди), сели на семь камней, ныне уже глубоко врытых в землю, и совещались, как бы родину свою из-под ярма немецкого вытащить и завоевать свободу. На совещании договорились, чтобы против своего общего врага выступить с оружием, что и случилось. В проведенной битве все они лишились жизни и вместе с другими, что пали в бою, были и с коронами своими похоронены под этими камнями, на которых при жизни сидели и обсуждали освобождение отеческой земли из-под ярма. У народа эта гора до сих пор особо почитаема... Л. Штур. Путешествие в Лужицкие земли (перевод с сокращениями Н. Шведовой). «Девин» N1(2)/2016. с.16-23 http://stur.ucoz.org/Devin_almanakh_N1-2-.pdf Московское Общества Людовита Штура http://stur.ucoz.org/ Лужицкие сербы, самый малый славянский народ, проживающий в федеральных землях Саксония и Бранденбург на юго-востоке ФРГ, является прямым потомком автохтонного славянского населения, занимавшего в раннее средневековье значительную часть территории современной восточной и центральной Германии. О славянских обитателях обширной области от берегов Северного и Балтийского морей, низовьев Эльбы и бассейна Майна до северо-восточной Баварии сейчас напоминает лишь славянская этимология местных населенных пунктов. Названия таких немецких городов, как Лейпциг (Липск), Дрезден (Дрежджаны), Бранденбург (Бранибор), Плауэн (Плавно), Пирна (Перна), Гера (Гора), Цоссен (Сосны) и многих других имеют славянское происхождение. Лишь южная ветвь полабских славян - лужицкие сербы - сохранили славянский язык и самосознание до настоящего времени. Во времена ГДР численность лужицких сербов обычно определялась в 100 тысяч человек. По уточненным после 1989 г. данным, количество тех, кто относил себя к серболужицкой национальности, составляло в то время около 67 тысяч человек. Число владеющих серболужицким языком не превышало при этом 59 тысяч. История сербов-лужичан как никакого другого славянского народа полна пессимистических предсказаний о времени их окончательной германизации. В роли пророков-пессимистов выступали как немцы, так и представители славянских народов. Немецкое общественное мнение рассматривало лужицких сербов как нежизнеспособный анахронизм, дни которого сочтены. Так, во время реформации в Германии Мартин Лютер был против перевода церковной литературы на серболужицкий язык, объясняя это скорой и неизбежной ассимиляцией лужицких сербов. Убеждая лужицких сербов отказаться от идеи перевода Библии на родной язык, Лютер еще в XYI в. предсказывал, что „...через сто лет о лужицком языке не будет и помину.“ В XIX в. другой великий немец, Фридрих Энгельс, рассуждая об исторической судьбе земель между Эльбой и Вартой, вообще писал о сербах-лужичанах в прошедшем времени: “Эти славянские области полностью германизированы, дело это уже сделано и не может быть исправлено, разве только панслависты разыщут исчезнувшие сорбский, вендский и ободритский языки и навяжут их жителям Лейпцига, Берлина и Штеттина“... Некоторые славянские топонимы полабско-поморского региона Южнее Берлина (на карте дано лужицкое название Барлин) многие названия указаны в своих неонемеченных серболужицких вариантах. Например,Будишин (Баутцен), Житава (Циттау), Липск (Лейпциг), Торгава (Торгау), Бутынь (Беттен), Яроброд (Эрфурт), Глухов (Глаухау), Бодрецы, Добруша, Конецы, Мышин и т.д. Кроме того, многие названия в немецкой части буквально воспроизведены в том виде, в котором они сохранились до сих пор, и это очень многие топонимы типа Волков, Туров, Раков, Тетерин, Любков, Зубков, Тресков, Клоков, Медов, Клинков и т.д. которые присутствуют в таком виде в Полабье повсеместно, но большинство из них находятся в Мекленбурге, Бранденбурге, Гольштейне и Нижней Саксонии, единственное отличие в том, что здесь они записаны кириллицей Кирилл Шевченко. Лужицкие сербы в Германии: уцелеет ли самый малый славянский народ в XXI веке? (Опубликовано 24.01.2011) http://zapadrus.su/slavm/slobsm/245-xxi.html Федор Федорович Аристов и Об-во Людевита Штура http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_415.htm
Отправлено: 01.11.16 15:20. Заголовок: Владимир Матула, шту..
Владимир Матула, штуровец и славист 30 апреля 2008г. исполняется 80 лет видному словацкому историку, доктору исторических наук, неизменному другу России Владимиру Матуле. Мы уже имели случай писать ("Славяноведение" 1998(2), c.140-142), что он родился в селе Велки Дюр, в Южной Словакии, в интеллигентной семье. Родители привили ему любовь к русской литературе и А.С. Пушкину, о котором он написал интересную работу, еще будучи учеником гимназии. В 1948г. В. Матула среди первых словацких студентов был направлен на учебу в Москву Он поступил на исторический факультет МГУ, где специализировался по кафедре истории южных и западных славян. Сблизился со многими известными в будущем советскими и чехословацкими историками, сохранил добрую память о преподавателях МГУ, в том числе об академике Б.А. Рыбакове, проф. С.А. Никитине. Окончив университет в 1953г. с красным дипломом, молодой историк вернулся на родину. Здесь он в 1953-1955гг. работал на кафедре истории философского факультета университета им. Я.А. Коменского в Братиславе. На посту директора Словацкого национального музея в г. Мартине (1958-1963) много содействовал его развитию. Вся остальная профессиональная деятельность ученого с 1955 по 1991гг. (с небольшими перерывами) была связана с Институтом истории САН. Здесь же он защитил в 1964г. кандидатскую ("Идея славянской общности и Молодая Словакия. 1835-1948"), а в 1980г. докторскую ("Славянские связи словацкого национально освободительного движения 30-60-х гг. XIX в.") диссертации. В 1991г. В. Матула вышел на пенсию, но продолжает активно трудиться на благо словацкой исторической науки, тесно сотрудничая с "Матицей словацкой" в Мартине, музеем Л. Штура в Модре и другими научными учреждениями. В частности, в рамках проводимого в Словакии в 2005-2006гг. "Года Людовита Штура" он участвовал в организации выставок, выступал с докладами на конференциях, торжественных собраниях и беседах. Часть из них опубликована в сборнике «Памятник "Года Людовита Штура 2005-2006гг." (2007). Главные научные заслуги В. Матулы, как мы уже указывали, состоят в изучении проблем словацкого национального возрождения, деятельности одного из его главных лидеров Л. Штура, словацко-славянских культурных и общественно-политических связей этого периода. Важное научное значение имели и носили новаторский характер его монография "Людовит Штур" (1956), исследования "Штур и славянство" (1956), "Людовит Штур и Россия" (1969), "Представления о славянстве и концепции славянской взаимности Я. Коллара и Л. Штура" (1978), "Концепция славянского единства и славянской взаимности в словацком национально-освободительном движении до революции 1848-1849гг." (1992), "Русская православная миссия и словаки" (1997) и др. Много сил вложил он в разработку новой концепции и написание разделов возглавляемой им части коллективного труда "История Словакии" (1992. Т.2) В. Матуле посчастливилось стать первооткрывателем больших пластов важных архивных документов. Во многом по-новому ему удалось представить деятельность Л. Штура и его эпоху благодаря находке неизданного альманаха штуровцев "Чувства благодарности молодых сынов Словакии", опубликованною ученым в 1959г. Многолетние исследования в российских архивах привели его к открытию уникальной межславянской переписки протоиерея русской посольской церкви в Вене М.Ф. Раевского, первый том которой под названием "Зарубежные славяне и Россия. Документы архива М.Ф. Раевского", подготовленный к печати вместе с И.В. Чуркиной. удалось издать в 1975г. Изучение рукописи концептуального сочинения Л. Штура "Славянство и мир будущего" привели ученого к обоснованному уточнению его датировки (не 1854, а 1851г.), что позволило объяснить некоторые психологические нюансы содержания этого во многом загадочного трактата (статьи 1990 и 2004гг.) За последние десять лет неутомимый исследователь издал в 1998 г. четвертый (дополнительный) том публикации корреспонденции Л. Штура. включивший в себя вновь найденные письма (к нему и от него), опубликовал ряд исследований по избранной проблематике. Matula, Vladimír. Devín, milý devín. Národná slávnosť štúrovcov na Devíne 1836. História a tradícia. Martin: Matica slovenská, 2008. 98s. Вышла из печати монография «"Девин, милый Девин!" Национальные торжества штуровцев на Девине: история и традиции», при написании которой использованы неизвестные материалы архива О.В. Бодянского… М.Ю. Досталь. Словацкому историку Владимиру Матуле - 80 лет. Славяноведение. 2008(4). с.125-126 М.Ю. Досталь. Словацкому историку Владимиру Матуле - 70 лет. Славяноведение. 1998(2). с.140-142 М.Ю. Досталь, И.В. Чуркина. Памяти словацкого историка Владимира Матулы (1928-2011). Славяноведение. 2011(5). с.125-126 Cлавяноведение http://www.inslav.ru ...При исследовании штуровского периода доминантой Владимира Матулы стала жизнь и деятельность Людовита Штура. Уже в 1955 году ему была поручена организация конференции, посвященной 100-летней годовщине со дня смерти этого выдающегося словака. По материалам конференции Владимиром Матулой был составлен сборник и написана научно-популярная монография о Л. Штуре, вышедшая в 1956 году на немецком, русском и венгерском языках. Владимир Матула был одним из организаторов многочисленных выставок о творчестве и деятельности Л. Штура, организуемых Музеем Л. Штура в Модре, Университетской библиотекой в Братиславе и Словацким национальным музеем в Мартине, и одним из главных организаторов мероприятий, проводившихся во многих словацких городах под названием «Год Людовита Штура». После тщательного изучения многих обстоятельств и документов В. Матулой была написана работа о штуровском историко-философском произведении «Славянство и мир будущего» и установлена дата возникновения этого произведения – 1851 год. В 1999 году В. Матулой был подготовлен четвертый том издания «Письма Людовита Штура», включающий в себя 42 неизвестных до сих пор письма Штура и 45 писем, полученных им от разных писателей. В статье «Как должно правильно звучать заключение речи Штура на сейме 15 января 1848 года» В. Матула отметил много раз повторяющуюся ошибку в написании речи Штура в защиту словацкого языка на угорском сейме, вызванную поверхностной работой исследователей при изучении «Словацкой народной газеты». Дорогой его сердцу и близкой ему тематике В. Матула остался верен до последних дней своей жизни, о чем свидетельствует его исследование в Историческом журнале на тему «Людовит Штур и поколение молодых сынов Словакии» (2005). Много его работ посвящены также проблематике словацко-славянских отношений в ХIХ веке и связей штуровского поколения с другими славянскими национально-освободительными движениями. Из множества научных проблем, решением которых В. Матула занимался, нужно также отметить проблематику эмиграции словацких интеллектуалов в Россию в 60–70-х годах ХIХ века и вопрос места и значения М.Ф. Раевского в словацко-русских и более широких славянско-русских отношениях. Продолжительные исследования в российских архивах (Москва, Петербург), архивах Украины (Киев), Югославии (Загреб, Белград) и Венгрии (Будапешт) помогли составить импозантное собрание писем М.Ф. Раевского (более 7500 писем) от более чем 1750 корреспондентов, вышедшее в свет в 1975 году в Москве в сотрудничестве с историком-славистом И.В. Чуркиной. В 1972 году В. Матула описал генезис интересной политической брошюры «Русский голос к словакам» (1868) и идентифицировал её автора Н.А. Шевелева, до того времени неизвестного. Весьма важное место в исследованиях В. Матулы занимает штуровская концепция славянства и славянской взаимности. Благодаря его исследованиям стал известным манифест всеславянского чувствования и устремления штуровцев «Чувство благодарности молодых сынов Словакии». В архиве Матицы Словацкой В. Матула нашел рукопись подготавливаемого сборника од, посвященных известным словацким деятелям и написанных молодыми штуровцами. После альманаха «Плоды» это было их второе коллективное литературное произведение. В. Матула подготовил его к изданию и написал к нему вводное аналитическое слово и критические комментарии. К крупным открытиям В. Матулы при исследовании словацкой истории относится нахождение аутентичного источника – рукописного сборника «Торжества Девинские», найденного в архиве известного русского слависта О.М. Бодянского в Киеве. Здесь была найдена неизвестная до сих пор речь Л. Штура и многие стихи и песни штуровцев. Эти материалы В. Матула использовал при написании монографии «Девин, милый Девин. Народные торжества штуровцев на Девине. История и традиция», вышедшей в 2008 году в издательстве Матицы Словацкой. Эта монография – последнее произведение Владимира Матулы, в котором он представил Девин как символ словацкого единства не только в контексте штуровских торжеств 1836 года, но и в широком контексте нашей новейшей истории. В. Матула был одним из создателей академической «Истории Словакии», автором многих её глав (о словацком национально-освободительном движении, о штуровской фазе словацкого движения, о революции 1848–1849 годов), руководителем авторского коллектива второго тома... Мирослав Даниш. Ушел от нас Владимир Матула, штуровец и славист (1928–2011). Журнал общества Союз Русских в Словакии "Вместе - Spolu", 2011(2), с.14-16 http://www.zvazrusov.sk/casopis/spolu_02_2011.pdf ...Теплая дружба всегда связывала В. Матулу с российскими коллегами. Она особенно укрепилась во время его научных стажировок в СССР в 1966-1968 и 1972-1974гг., во время которых были задуманы и осуществлены многие совместные научные проекты. Не прервались они и после "бархатных революций" 1989г. и распада СССР. Его статьи в русском переводе продолжают появляться в российских научных изданиях. Оставаясь искренним другом России, ученый с 2000г. деятельно участвует в журнале "Союза русских в Словакии" - "Вместе - Spolu", способствуя своими публикациями укреплению нынешних российско-словацких связей Журнал общества Союз Русских в Словакии "Вместе - Spolu", 2001(1) Микалоюс Константинас Чюрлёнис. Дружба (Бумага, пастель 72,5x62,9 1906-1907)
Не заглушить стремленья к высшей сфере И буре той, что днесь шумит вокруг! Пусть вновь все люди - злобный враг с врагом Пусть в новым душах вновь воскресли звери.
На суше, в море, в вольной атмосфере, Везде война, кровь, выстрелы и гром… Рок ныне судит неземным судом Позор республик лживых и империй!
Сквозь эту бурю истина пройдет, Народ свободу полно обретет И сам найдет пути к мечте столетий!
Пройдут бессильно ужасы и эти, И Мысль взлетит размахом мощных крыл Над буйным хаосом стихийных сил! Валерий Брюсов
Людовит Штур и Россия В конце октября 2000г. исполнилось 185 лет со дня рождения и в начале 2001 года исполняется 145 лет со дня смерти выдающегося сына словацкого народа Людовита Штура. По этому случаю редакция обратилась к видному словацкому историку-слависту, доктору исторических наук Владимиру Матуле с просьбой рассказать на страницах нашего журнала о Л. Штуре, его отношении к России и контактах с ее представителями. Он написал на эту тему три очерка, которые мы постепенно опубликуем в журнале. I Представление о славянской общности и языковом родстве с другими славянскими народами у словаков, живших целые столетия под чужим господством, существовали с древнейших времен. Сознание территориальной пространности, политической силы и древности культуры России вызывало среди их образованных представителей особый интерес к ней. Известный словацкий энциклопедист Матей Бэл (1684-1749), пламенный защитник словаков как автохтонных жителей Венгрии, пробуждал гордость к славянству и сам наладил контакты с российскими учеными для координации научных исследований в области географии и астрономии. Видный представитель эпохи просвещения Адам Франтишек Коллар (1718-1783), директор Венской императорской библиотеки, разделявший взгляды о языковом единстве славянских народов, имел в своей личной библиотеке много русских книг и свои симпатии к России выразил в латинской оде на реку Волгу. Антон Бернолак (1762-1813), ведущая личность начального периода словацкого национального возрождения и автор первой попытки кодификации словацкого литературного языка, уделял много внимания славянской проблематике, подробно изучал “Российскую грамматику” М.В. Ломоносова и внимательно следил за деятельностью московских филологов. Но систематическую картину славянского мира, славянских языков и литератур, материальной и духовной культуры славян создал ведущий представитель следующего этапа словацкого национального возрождения, один из основоположников славистической науки Павел Йозеф Шафарик (1795-1861). Его сверстник и друг Ян Коллар (1793-1852), автор известной поэмы “Дочь Славы”, ставшей “евангелием” словацких и чешских патриотов эпохи национального возрождения 20-30гг. XIX века, перед лицом всё нарастающей угрозы германизации и мадьяризации угнетенных славянских народов воспел Россию как единый и могучий оплот всего славянства и сформулировал первую стройную концепцию славянской взаимности. Развивающееся национально-освободительное движение этих народов получило в ней крепкую идейную основу и реальную поддержку. Идеи Яна Коллара и его конкретные наставления по их осуществлению нашли горячих сторонников в младшем поколении словацкой интеллигенции, признанным вождем которой стал Людовит Штур. Людовит Штур (28 октября 1815г. – 12 января 1856г.) вошел в историю как кодификатор общенационального словацкого литературного языка (1843) и создатель современной национальной идеологии словаков как самобытного и суверенного народа, активный политик и пламенный борец за его национальное и социальное особождение, издатель и редактор первой словацкой политической газеты “Слованске народние новины” и ее литературного приложения “Орол татрански" (1845-1849), признанный публицист, поэт и ученый-славист. Под его руководством студенческое общество при братиславском евангелическом лицее уже в середине 30-х годов XIX века из школьного самообразовательного кружка стало превращаться в важный центр младо-словацкого национально-освободительного движения с ярко выраженной всеславянской ориентацией. В своих начинаниях члены общества нашли действенную поддержку со стороны своих старших друзей - прогрессивно настроенных членов славянских обществ в Вене. Там активно работал и близкий приятель Л. Штура юрист А.Б. Врховски, организовавший весной 1835г. для братиславских “молодых сынов Словакии” посылку книг, в том числе очень нужных учебников польского, сербско-хорватского (иллирийского) и русского языков. Дарственные надписи на них представляли нередко целые стихотворения, проникнутые идеями борьбы за освобождение из-под иноземного гнета, за развитие национальных языков и славянского единства. Заслуживает особого внимание стихотворение “Глас соплеменника к доблестному юношеству славянскому”, которое вписал в немецкий учебник русского языка молодой В.С. Порошин, впоследствии известный либерально настроенный профессор Санкт-Петербургского университета. Вместе с революционными лозунгами свободы, равенства и братства он провозгласил в нем идею славянского единства как основу счастливого будущего всех славянских народов. Мы незнакомы, но сердцами Стремимся к цели мы одной. Да царствует язык родной В странах, прославленных отцами… И братство, равенство, свобода На землю небо низведут. - И пышно счастьем зацветут Славян согласные народы. Л. Штур и его друзья с восторгом приняли это послание и часто цитировали его слова в своей корреспонденции как свидетельство “всеславянского свободного духа". Живой интерес к России стал характерной чертой всеславянского энтузиазма молодого поколения словацкой интеллигенции. Члены братиславского общества на своих заседаниях занимаются русской проблематикой, читают свои сочинения о Петре Великом, свои переводы из исторических сочинений Ломоносова. Они знают труды Карамзина (Штур любил цитировать его слова “за тучей вижу зарю”) и Сумарокова, Державина и Пушкина, восторгаются героизмом русского народа и победами русской армии над Наполеоном. Однако, их знания России, её жизни и культуре были довольно случайны, что наглядно проявилось, например, при подготовке сборника под названием „Чувства благодарности молодых сынов Словакии", посвященных выдающимся деятелям славянского мира (Сборник, однако, не вышел в свет, его реконструкцию на основе найденной мною долгое время неизвестной рукописи и других материалов я издал в 1959 году). Россию в нем должны были представлять П.И. Кеппен, чья выдающаяся деятельность в области славистики начала новый этап в истории межславянских и конкретно словацко-русских связей, министр народного просвещения и президент Российской академии А.С. Шишков и великий русский поэт, друг декабристов А.С. Пушкин. Однако 10 февраля 1837 года Пушкин скончался, и включение его имени в сборник, который должен быть посвящен только живущим представителям славянства, стало неактуальным. Л. Штур от себя и от имени своих сверстников выразил скорбь по поводу смерти поэта и обьявил себя поклонником его творчества в известном стихотворении Штура “Скорбь о Пушкине", которое было опубликовано в популярном чешском журнале “Кветы". Русский публицист А.Н. Сиротинин, который хорошо знал и сам переводил поэзию славянских народов, с полным правом назвал в своё время элегию Штура “первым цветком в славянском венке на гроб русского поэта". Л. Штуру не было тогда и 22 лет, и к его чести служит то, что он первым в нерусской среде воспел Пушкина и сделал это так искренне и проникновенно. В конце тридцатых и самом начале сороковых годов XIX века налаживаются и личные контакты Л. Штура и его сверстников с молодыми российскими учеными-славистами, приезжающими в то время к западным и южным славянам в связи с учреждением кафедр славистики в российских университетах. Первым был О.М. Бодянский, украинец по происхождению, кандидат на место профессора истории и литературы славянских наречий Московского университета, который пробыл среди славян с конца 1837г. почти пять лет. Л. Штур познакомился с ним осенью 1838г. в Праге, когда остановился там по пути в Галле для завершения высшего образования в тамошнем университете. Они понравились друг другу, быстро нашли общий язык и остались друзьями до самой смерти Штура. В ноябре по пути из Вены в Пешт, где жил ряд известных деятелей словацкой и сербской культуры, Бодянский остановился на несколько дней в Братиславе, чтобы ближе познакомиться с деятельностью сподвижников Штура. Молодая словацкая интеллигенция приняла его с большим восторгом, на торжественном собрании общества читались стихи и пелись песни в честь дорогого гостя. Братиславские словаки оказали на Бодянского сильное впечатление, и он был первым российским ученым, посвященным в их мысли и планы. Бодянский вспоминает о своём пребывании в Братиславе как об одном из самых счастливых моментов в своей жизни. Словацкая молодежь удивила его своей горячей, чистой и бескорыстной причастностью к идее всеславянской взаимности и любовью к своему народу. В своем письме из Пешта в марте 1839г. Бодянский настойчиво призывает молодых людей сохранить свои взгляды и убеждения и, прежде всего, беречь, любить и холить свой родной язык, как условие всего доброго, изящного и благого для себя и своего народа, потому что “без языка - народ в гробе и не воскреснет никогда! А с языком народ всегда открыто насмеётся злобе”, а русские всегда протянут им братскую руку помощи. В ответном письме Й.М. Гурбан от имени общества подчёркивал, что молодые словаки глубоки убеждены в том, что их спасение только в “истинном всеславянстве", благородной целью которого является “когда-то славный славянский народ сделать снова славным и счастливым”. Л. Штур находился в это время в Галле и не мог присутствовать при встречах с О.М. Бодянским, вторично побывавшем в Братиславе в октябре 1839 года. Однако он поддерживал с ним плодотворные письменные контакты на протяжении сороковых и первой половины пятидесятых годов, информировал его обо всех важных событиях и успехах словацкой национальной жизни и культуры, обменивался вкладами на дальнейшее развитие славянской взаимности, посылал ему материалы, нужные для работы в области университетской славистики. Бодянский делал то же самое по отношению к Штуру. О встречах и дружбе Л. Штура с другими российскими славистами, посетившими Словакию в сороковых годах XIX века мы расскажем в следующем очерке. Владимир Матула Владимир Матула, штуровец и славист http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_416.htm Федор Федорович Аристов и Об-во Людевита Штура http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_415.htm КарпатоВедение http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_755.htm
Отправлено: 02.11.16 09:35. Заголовок: Владимир Матула. Люд..
Владимир Матула. Людовит Штур и Россия Людовит Штур и Россия II В 1842 году словаков посетил Измаил Иванович Срезневский (1812-1880), кандидат на место профессора славистики в Харьковском университете. Для подготовки к своей будущей профессии он в 1839-1842 годах совершил научную поездку в славянские земли, которую начал с посещения Берлина, но основы славяноведческой науки он проходил в Праге под руководством П.Й. Шафарика. С Людовитом Штуром Срезниевский познакомился уже в феврале 1840 года в Галле, и с тех пор началось их плодотворное научное сотрудничество. В Братиславу Срезневский приехал 19 марта 1842 года и на словацкой земле пробыл до 13 июля. За это время он хорошо ознакомился не только с деятельностью словацких патриотов почти во всех уголках Словакии, но и с положением простого словацкого народа, к материальной и духовной культуре которого он как этнограф проявил особенно живой интерес. Людовит Штур и многие другие представители словацкой интеллигенции в дружеских откровенных разговорах и при своих туристических походах на Девин и на татранский Кривань сблизились с И.И. Срезневским так, как ни с одним другим российским посетителем Словакии того времени. В одной из регулярных дневниковых записей, которые как письма Срезневский посылал своей матушке, он сообщал, что с Л. Штуром и М.М. Годжей они сбратались на всю жизнь и что такими друзьями можно только гордиться. О близких и очень сердечных отношениях свидетельствуют также памятные записи словацких друзей и почитателей Срезневского, сохранившиеся в его архиве, и прежде всего письма Штура за 1840-1855 годы. Для подготавливаемого словаря словацких диалектов Срезневский, кроме собственных диалектологических описей, широко использовал информации своих словацких друзей, которые для него собирали записи слов, употребляемых самим народом к разных областях Словакии. И.И. Срезневский больше всех из русских и вообще зарубежных славистов того времени проник в словацкую языковую проблематику и мог, по мнению Л. Штура, высказать о ней самое авторитетное научное суждение. Поэтому его бескомпромиссная защита самобытности словацкого языка, поддержка штуровской языковой реформы и полемика с её противниками были для Штура и его сторонников очень важными и ценными. Письма Людовита Штура И.И. Срезневскому наглядно показывают, как для ведущего идеолога и вождя словацкого национально-освободительного движения было важно, чтобы его российский друг был подробно информирован о всех его начинаниях, чтобы он правильно понимал их причины и чтобы во всей глубине понял его новую концепцию словацкой нации, славянства и славянской взаимности. Дружеские связи с И.И. Срезневским, с 1847 года профессором Санкт-Петербургского университета, исходившим в своих научных и общественно-политических суждениях из собственных знаний и опыта конкретного положения и жизни славянских народов и бывшим прежде всего ученым-славистом (русских славянофилов даже критиковал, что славян, о которых столько глагольствуют, совсем не знают), имели для Л. Штура и его сподвижников большое положительное значение, вместе с информациями о русской и украинской культуре расширяли знания о России и углубляли их эмоциональное отношение к братскому русскому и украинскому народам. В конце апреля 1845 года Братиславу посетил черниговский помещик, впоследствии председатель Киевского славянского Благотворительного комитета Николай Аркадьевич Ригельман (1817-1888), который во время своих заграничных поездок живо интересовался славянами. С Л. Штуром он провел в откровенной дружеской беседе целый день, о чем подробно писал в своих “Письмах из Вены”, опубликованных в Московском литературном и ученом сборнике за 1947 год. После краткой характеристики Штура и его значения в словацкой национальном движении (“средоточие надежд, руководитель нравственного пробуждения словаков") Ригельман подробно излагает его взгляды на историческую роль славян. Штур, исходя из своей, в то время уже достаточно разработанной системы взглядов на историческое развитие славян в рамках обшей концепции развития “мирового духа" в истории, увлек своего гостя мыслью, что если каждому народу было предназначено выражать какую-нибудь идею в своей жизни и жить этой идеей, то славянам предназначено “развить благородный принцип добра, обнимающий весь мир своей благодатной теплотой". Далее Ригельман приводит взгляды Штура на особый психический склад и преисполненный чувством характер ставян, лучше всего выраженный в их народной поэзии, и его доказательство того, почему именно славяне призваны осуществить принципы христианского учения, проявляющиеся в основе их общественного устройства. Собеседник Штура, близкий по своим убеждением к русским славянофилам, акцентирует веру Штура в то, что с помощью славян человечество сделает большой шаг на пути своего исторического развития, преодолеет эгоистические принципы, которыми проникнуто западное общество и которые приводят к стольким вопиющим мнимо законным несправедливостям. Ригельман подчеркивает, что у Штура, который свободно читает и довольно правильно пишет по-русски, и его учеников, знакомых с замечательными произведениями русской словесности и восхищающихся красотой поэзии Пушкина, нашел много русских книг и номеров славянофильского “Москвитянина". Н.А. Ригельман побывал у Штура и в августе 1845 года и не забывал его и после своего возвращения на родину. Для возобновления контактов должно было послужить и его письмо, которое должен был передать Штуру киевский историк и участник украинского национального движения П.А. Кулиш. Но в связи с раскрытием деятельности тайной украинско-славянской организации (Кирилло-Мефодиевское общество), тот был на границе арестован, и письмо вместе с другими материалами попало в руки тайной полиции. На допросе Ригельман должен был дать показания и о Штуре, и своих контактах с ним. В августе того же 1845 года к Штуру приехал русский путешественник, математик и искусствовед Федор Васильвич Чижов (1811-1877), один из видных представителей русских славянофильских кругов, друг И.С. Аксакова, А.С. Хомякова, Н.М. Языкова и др. Из его записей в подорожном дневнике, которые должны были послужить материалом для задуманной им книги о зарубежных славянах, мы узнаем, как после встречи с Я. Колларом в Пеште в беседах о славянстве и словацким народном возрождении он с нетерпением ждал встречи с Л. Штуром. “Не знаю, - писал он в своем дневнике, - чем начался наш разговор, чем стал таким оживленным, знаю только, что два часа у нас пролетели так, что мы и не заметили, и что за эти два часа мы успели обменяться своими заветными мыслями о нашем взаимном будущем и нашем значении в мире и человечестве. Интересно, что следуя мысленно разными путями, воспитанные в совсем разных условиях и под разными влияниями, мы постоянно приходили с ним к одинаковым заключениям". Очень интересны также записи Чижова об обмене взглядами (беседу со Штуром они продолжали и после обеда) на развитие будущего славянского искусства и об убеждении Штура, что оно найдет полноту своего выражения в слове, прежде всего в поэзии. Русский гость с удовольствием отметил также высокую оценку Пушкина, который, по убеждению Штура, представляет уже начало этой великой славянской поэзии. В разговорах со Штуром, его помощником Носаком и другими молодыми братиславскими словаками, которые все были рады, что видят русского и что все одинакового мнения со своим учителем, Чижов коснулся и своего плана издавать в России всеславянский журнал. Они с энтузиазмом приняли его предложение сотрудничать в журнале, и Чижов выражает веру в то, что, если журнал разрешат, он будет успешным и станет европейским событием. Годом позже, в октябре 1846 года, во время разгара споров о новом словацком литературном языке, из Праги в Братиславу приехал известный русский историк, профессор Московского университета, издатель и редактор журнала “Москвитянин" Михаил Петрович Погодин (1800-1875), чтобы, как он сам пишет, узнать от самого Штура “почему предал отцов”, т.е. услышать аргументы в пользу принятия нового языка, так как нападки Я. Коллара и пражских сторонников общего чешского литературного языка показались ему неубедительными. Л. Штур ждал личной встречи с Погодиным и очень сожалел, что не смог с ним пообщаться и подробно изложить свою концепцию словацкого народа, славянства и славянской взаимности, а также поговорить с ним о настоящем развитии западных и южных славян и убедить его, как важно для русских следить за этим развитием, знать его состояние и перспективы и какой ущерб (“изоляция и со временем даже сильная антипатия") будет нанесен всему славянству и самой России равнодушным отношением к этому развитию. У Штура осталась единственная возможность: написать обо всем этом в письме (от 31 октября 1846 года), для передачи которого он воспользовался при посещении Вены любезностью своего знакомого, настоятеля русской посольской церкви, протоиерея М.Ф. Раевского, услугами которого широко пользовались и многие другие славянские деятели при своих сношениях с Россией. Владимир Матула. Людовит Штур и Россия. Журнал общества Союз Русских в Словакии "Вместе - Spolu", 2001(2), с.6-7 Владимир Матула, штуровец и славист http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_416.htm Федор Федорович Аристов и Об-во Людевита Штура http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_415.htm КарпатоВедение http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_755.htm
Отправлено: 03.11.16 08:15. Заголовок: Владимир Матула. Люд..
Владимир Матула. Людовит Штур и Россия Людовит Штур и Россия III Знакомству, а в последствии и близким дружеским отношениям с М.Ф. Раевским, о чем мы кратко упомянули в конце предыдущего очерка, принадлежит в жизни и деятельности Л. Штура особое и очень на важное место. Михаил Федорович Paевский (1811-1884) занимал с 1842 вплоть до своей смерти пост настоятеля русской посольской церкви в Вене и являлся главным представителем русской православной миссии среди австрийских и балканских славян. Протоиерей Раевский, проживший более сорока лет в Вене, на этом перекрестке политических и национально-культурных стремлений славянских народов и усвоивший все славянские языки, ясно сознавал значение славянского вопроса для России, и России для зарубежных славян. Человек образованный, активный и общительный, интересовавшийся окружающим его миром, он быстро завязал широкие связи с национальными обществами и деятелями славянских народов Австрии и Балканского полуострова, а также с представителями российских правящих и славянофильских кругов. Он получал разные задания от Министерства иностранных дел и его чиновников и В то же время выполнял поручения славянских благотворительных обществ и комитетов России, которые сделали его заграничным представителем. Отдельные члены этих обществ и комитетов имели свою политику, подчас более решительную, чем правительство. К тому же за “панславистской” деятельностью Раевского следило Австрийское правительство, которое опасалось связей славян с Россией и иногда приписывало ей цели, которые она вовсе не преследовала. В австрийских полицейских материалах не раз встречается имя Раевского, как привлекшее по тем или иным причинам особое внимание. Надо было иметь большой такт, чтобы пробираться между этими Сциллой и Харибдой, и следует сказать, что М.Ф. Раевский обладал им в полной мере. Нельзя не отметить и его чрезвычайную работоспособность и энергию. Без особого штата, лишь с малой технической помощью, он разбирал и пересылал массу книг, церковной утвари и т.п., отвечал на многочисленные письма своих разноязычных корреспондентов, входил в их нужды, исполнял поручения и просьбы, составлял различные записки по запросам русских инстанций: МИДа, Синода, Министерства народного просвещения и др. Pяд своих наблюдений и взглядов он представил в своих статьях, опубликованных в русских журналах. Многолетняя активная деятельность М.Ф. Раевского привела к созданию большого личного архива, который по частям попал в собрания частных коллекционеров или государственных учреждений, архивов, музеев, библиотек. Результатом нашей кропотливой исследовательской работы в 1957-1975гг. является выявление и укомплектование свыше 7500 писем Раевскому от более чем 1 750 авторов (в том числе 230 писем от 38 словацких корреспондентов). Часть из них была опубликована в двух томах, изданных в Москве (1975г.) и Белграде (1989г.). М.Ф. Раевский пользовался большой популярностью, доверием и уважением среди словацкой интеллигенции. Поэтому, когда в 1863 году была основана матица Словацкая, его набрали в числе первых её почетным учредительным членом. Людовит Штур познакомился с М.Ф. Раевским в начале декабря 1844г. в Вене и был восхищен его интересом к словацким делам и искренней любовью к славянству, о чем написал ему еще до своего отьезда. Взаимные симпатии быстро переросли в плодотворное сотрудничество, на которое пролили новый свет и найденные 14 писем Штура Раевскому и одно письмо Раевского Штуру. Об их взаимном уважении и приязни мы находим убедительное доказательство не только у Штурa, но и информационных записках Раевского в МИД, где их автор пишет о Штуре и национально-освободительном движении словаков в революции 1848-1849гг., о встречах и разговорах с ним в это время и позже. “Батюшка" Раевский, как ласково называли его Штур и другие словацкие деятели, был убедительным сторонником и пропагандистом славянофильских и панславистских идей обьединения славян во главе с Россией, на базе Кирилло-Мефодиевской традиции и общей православной церкви и несомненно оказал большое влияние на Л. Штура и формирование его взглядов на Россию, на православие (“святую церковь наших отцов") и на русский язык, как общий литературный язык всех славян. Эти взгляды Штура нашли свое выражение и обоснование в его известном историко-политическом трактате “Славянство и мир будущего”, на котором необходимо остановиться более подробно. По поводу этого послереволюционного труда Л. Штура, впервые изданного в России на русском языке накануне московского славянского сьезда 1867 года, как своего рода “программного документа" его русских организаторов, велись и до сих пор ведутся оживленные научные (и не только научные!) дискуссии и споры. Одни его считали и считают результатом полной резигнации автора и отказом от всех прежних прогрессивных и демократических взглядов, отрицанием Запада, западной цивилизации и безоговорочным приклоном к царской России, то есть, “унижением перед самой темной реакцией и предательством демократии и разума", вызванными крушением всех планов и надежд на благополучное решение словацкого и славянского вопроса в революции 1848-1849гг., а также тяжелыми условиями в личной жизни Штура. Другие – выражением его непоколебимой веры в русскую народную жизнь и ее устои, в великую славянскую державу и ее историческую миссию в деле освобождения угнетенных славянских соплеменников, предсмертным заветом великого славянина. В этом смысле трактат Штура считался чуть ли не идейной основой русского панславизма. Поражение революции 1848-1849 годов действительно означало крушение всех надежд австрийских славян на их национальное освобождение и крах разных концепций их славянской политики. Людовит Штур, глубокого разочарованный ее результатом и вероломной политикой венского двора по отношению к словакам и другим славянским народам габсбургской монархии, однако не покорился судьбе, но очень активно включился в тогдашнии усилия славянских идеологов и политиков, ищущих в новых условиях новую концепцию национально-освободительной борьбы. Размышления и дискуссии об этих вопросах заполняли с конца 1849 года страницы славянской прессы и прежде всего загребской газеты “Sudslawische Zeitung", которая по праву считалась ведущим органом либеральной партии среди австрийских славян. По-видимому для этой газеты, с которой Штур горячо симпатизировал, он написал свои рассуждения, задуманные как серия статей в несколько продолжений, что в этом издании не было редкостью. Его сочинение – это широко обоснованный историко-философский и политологический анализ и конфронтация обстановки в западно-европейском мире и у славян, прежде всего в России, которые служат автору для сформулирования и обоснования его концепции освобождения словаков и всех славян, и его представлений об участии в создании нового свободного и счастливого мира. Это должен быть мир, который осуществлением моральных принципов, духовных и культурных ценностей, присущих славянам, и в первую очередь великому русскому народу, избавится от многочисленных недугов и антагонизмов в политической и социальной жизни отдельных народов и государств, и между ними, и откроет новую, более гуманную эру их существования. Результатом размышлений Штура является его убеждение о нереальности решения славянского вопроса путем образования славянской федерации без России или преобразования габсбургской империи в славянскую державу (дореволюционная концепция австрославизма). Он считал единственной и перспективной альтернативой объединение зарубежных славян с русским народом, С Россией. О таком пути в той или иной форме в то время рассуждали и другие славянские идеологи и политики, и широко обсуждался и вопрос о принятии русского языка за общий литературный язык всех славян (Напомним, что загребская общеславянская газета издавалась для максимальной доступности широкому кругу славянских читателей на немецком языке!) Рассуждали также о православии как общей славянской церкви, что являлось особенно актуальным для южных славян. За все это высказывался в своем трактате и Людовит Штур Критический взгляд Штура на проблемы и недостатки западного мира и его неспособность их решения был и под влиянием русских славянофилов и других “славянолюбов" вроде Раевского, более ярким и акцентированным, чем его справедливые оценки положительных сторон и преимуществ развивающегося буржуазного общества. На славян, и особенно на Россию (которой, строго говоря, он не знал), он смотрел сквозь розовые очки и не избежал односторонних субьективных взглядов и оценок. Однако он ясно понимал и подчеркивал, что если Россия должна сыграть ту важную историческую роль, которую он сам ей присудил, то она должна измениться, перестроить не только всю свою иностранную политику, но и свои внутренние социальные и политические условия. Демократическая перестройка России требует, по его убеждению, прежде всего отмены “позорного крепостничества", введение народного самоуправления от общины через жупное самоуправление, вплоть до избираемой государственной думы (парламента), гарантирование свободы слова, печати и собраний, отмены всех, чуждых славянскому духу органов насилия, во главе с тайной полицией, а также отказ от политики экспансионизма и гегемонизма в международных отношениях. Ясно, что ожидать от русского царизма исполнения этих требований являлось более чем иллюзорным. На вопрос, почему трактат Штура, который, как нам удалось доказать на основе его письма Раевскому, возник весной 1851 года (и отнюдь не был его “лебединой песней") не был в свое время напечатан в загребской общеславянской газете, трудно дать однозначный ответ. Мы, однако, знаем, что Штур два раза - в 1853 и 1855 годах - старался послать рукопись своего труда через Раевского в Россию, чтобы с ним ознакомились “духи славянские". Второй paз даже совсем адресно - брату нового царя Великому князю Константину Николаевичу, снискавшему повесть прогрессивного, либерально-ориентированного политика, близкого славянской идее. Л. Штур сделал это с той самой надеждой и целью, с которой написал свой трактат, то есть подтолкнуть правящие круги России к более активной и эффективной политике для освобождения угнетенных славянских народов. Л. Штур и в этот раз, как и во всех других работах и начинаниях, посвященных идее славянской взаимности, не хотел отдавать предпочтение славянам, в ущерб остальным народам, а добивался только их национальной и социальной эмансипации и их включения в содружество европейских народов и адекватной интеграции их духовного и культурного вклада в сокровищницу общечеловеческих ценностей. Целью его славянской концепции не является только освобождение его собственного народа и других славянских народов, но по его глубокому убеждению, на должна была служить гуманизации и моральному возрождению всего человечества. В таком смысле звучат и заключительные слова его сочинения “Славянство и мир будущего” с подзаголовком “Послание славянам с берегов Дуная”, где он призывает: Воспряньте же духом, славяне, и с Божьей помощью, принимайтесь смело за дело! Пусто всякое народное высокомерие, не содержащее в себе никаких глубоких зародышей. Главная суть все таки заключается в человечестве, которого мы члены, вместе со всеми другими народами. Таково наше послание. Да будет оно также принято, как было задумано! Владимир Матула. Журнал общества Союз Русских в Словакии "Вместе - Spolu", 2001(3), с.11-12 Владимир Матула, штуровец и славист http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_416.htm Федор Федорович Аристов и Об-во Людевита Штура http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_415.htm КарпатоВедение http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_755.htm
Отправлено: 04.11.16 04:34. Заголовок: Представления о слав..
Представления о славянстве и концепции славянской взаимности Владимир Матула. Представления о славянстве и концепции славянской взаимности Я. Коллара и Л. Штура (Автор статьи различает понятия «славянство» и «славянская взаимность». «Славянство», в его понимании, - объективно существующая совокупность славянских народов) Проблема славянской взаимности (теоретические концепции славянской общности и культурно-политические программы единения или же сотрудничества славянских народов) издавна принадлежит к ключевым проблемам мировой славистики. Она не утратила своего актуального научного значения по сей день, о чем свидетельствуют многочисленные новые научные исследования, а также то видное место, которое эта проблематика постоянно занимает па международных съездах славистов. ...Коллар создал первую целенаправленную теоретическую концепцию славянской общности и конкретную программу духовного единения славянских народов. Ее ядром является понимание славянства как единого целого — «славянской нации», которое выкристаллизовалось уже в начале 20-х годов XIX в. в его проповеди «Положительные качества славянского народа» (1822г.), а годом позже нашло отражение в Предисловии к первому тому сборника «Песни светские народа словацкого в Венгрии» (1823), изданного совместно с Шафариком. Формулируя в упомянутой проповеди свое известное определение нации как общества людей, объединенных общим языком, одинаковыми нравами и обычаями (Коллар позднее эти определения дословно повторил в своем трактате «О литературной взаимности»), Коллар переносит это определение на «народ славов, или славян», который обитает в 15 странах и насчитывает свыше 15 миллионов человек, говорит о характерных духовных чертах («положительных качествах») его (Согласно Коллару это — религиозность, трудолюбие, повинная веселость, любовь к своему языку и терпимость к другим народам) и предсказывает ему славное будущее в развитии человечества. В предисловии к сборнику словацких песен он сформулировал основные положения своих представлений о славянстве, высказал свои теоретические взгляды на его внутреннюю структуру. Констатируя «многоязычие», большое различие языков и диалектов «славянского народа» и считая его одним из наибольших препятствий на пути дальнейшего культурного развития, Коллар высказал свое суждение, от которого потом никогда не отступал, о необходимости приостановления процесса дальнейшего дробления «славянского народа» и его постепенного сплочения в единое целое. «Здесь,— писал Коллар, — для нас жертва любого из наречий не должна быть тяжелой утратой, ибо потерей малого мы можем извлечь большую выгоду». Он предложил свое принципиальное решение вопроса о языковом и литературном единстве чехов и словаков и сформулировал свою концепцию «чехословацкого племени», в основе которой лежало его глубоко скептическое убеждение в невозможности и бесперспективности развития самостоятельного словацкого языка и литературы в существующих исторических условиях неразвитости словацкой национальной жизни и растущего национального гнета. Мнение это очень субъективно, но Коллар никогда ему не изменил, хотя оно со временем все больше вступало в противоречие с фактическим ходом развития славянских наций и их стремлением к национальной самобытности. Что касается исторической тенденции развития славянства, то, наоборот, он верил в постепенное исчезновение «племенных» различий и с радостью уже отмечал, как «части начинают отождествляться с целым, их различия и признаки исчезают, скоро может быть побледнеют и исчезнут последние их следы». Позднее, в середине тридцатых годов, Коллар издал трактат «О литературной взаимности», прославивший его имя во всем славянском мире. Здесь он разработал и обосновал известную четырехплеменную структуру «славянского народа», в значительной мере корректируя свои иллюзорные представления об исчезновении племенных особенностей и сосредотачиваясь на начертании программы славянской культурной взаимности и способов ее осуществления как наиболее надежного средства для предохранения славянства от дальнейшего разделения, для укрепления и развития его единства. Эта программа стала мощным стимулом национального развития славян, в том числе их собственной национальной культуры со всеми присущими ей специфическими чертами, широкого обмена культурными ценностями, взаимного познания и сближения славянских народов. Известно, как много в этой области в Словакии сделало именно молодое поколение словацкой интеллигенции — штуровцев, которые с огромным воодушевлением приняли эту программу и, осуществляя ее, значительно способствовали тому, чтобы словацкая национальная культура не утратила связи с богатой культурой других славянских народов, чтобы в плодотворных контактах с ней она обогащалась, развивалась бы ее национальная самобытность и укреплялся ее демократический характер. Несмотря на то, что национальная программа Коллара выросла из понимания тяжелого положения и потребностей угнетенного словацкого народа и отвечала в первую очередь его интересам и чаяниям, несмотря на то, что она возникла прежде всего как специфическая форма словацкой национально-оборонительной идеологии, тем не менее она далеко перешагнула границы словацкой и чешской среды. Это произошло, по нашему мнению, не только благодаря ее глубокому гуманизму и свободомыслию, призыву к деятельному патриотизму, но и потому, что она, хотя потенциально и содержала политические тенденции, имела в целом культурно-литературный характер. И в 20-х годах XIX в., когда Коллар в основном сформулировал свою теоретическую концепцию о славянстве, и в первой половине 30-х годов, когда он разработал и конкретные способы и путь реализации славянской взаимности, в целом она соответствовала ступени развития национально-освободительных движений славянских народов габсбургской монархии и его ярко выраженному языковому характеру. Гармоничное, но довольно абстрактное представление Коллара о славянском единстве во главе с Россией могло приобрести поэтому такое действительно универсальное значение, его серьезно не нарушали поэтому ни реально существующие различия между отдельными славянскими народами, ни противоречия между их политическими стремлениями, ни углубляющаяся дифференциация в славянском мире. Колларовская концепция смогла даже преодолеть и серьезный кризис, вызванный подавлением царскими войсками польского восстания 1830—1831гг., правда благодаря прежде всего молодому поколению революционно-демократически настроенных словацких патриотов, которые придали ей ясно выраженный полонофильский акцент и укрепили ее своими представлениями о революционном сотрудничестве славянских народов в духе традиций русских декабристов и польских повстанцев. Но по мере дальнейшего развития национально-освободительного движения отдельных славянских народов концепция Коллара становилась все более проблематичной. Нам кажется вполне закономерным, что концепция Коллара, точнее ее метафизическая схема четырехплеменной структуры «славянского народа», вступала в конфликт с действительностью прежде всего в Словакии. Ведь именно рост словацкого национального самосознания, как самого выразительного компонента процесса формирования нации, никак не мог быть втиснут в узкие рамки этой схемы, не находил в ней для себя места. Хорошо известно, что естественное языковое развитие в Словакии, которое неуклонно вело к превращению словацкого языка в общенародный литературный язык, сам Коллар стремился предотвратить словакизацией литературного чешского языка, в чем его до поры до времени поддерживали представители молодого штуровского поколения. Мы знаем, что это было в целом бесперспективное стремление не только с точки зрения развития словаков, но и ввиду естественного и принципиального сопротивления со стороны ведущих деятелей чешского национального движения, боровшихся в свою очередь за развитие современного чешского языка, отличающегося от мертвой, используемой словаками «библичтины». Но историческое развитие перечеркнуло и другие стороны концепции Коллара, которая в своем первоначальном виде становилась все большим препятствием для дальнейшего развития национального движения. В то время, когда Коллар издавал свой трактат о славянской взаимности, в Словакии уже поднималось новое, молодое поколение словацкой мелкобуржуазной интеллигенции во главе с Людовитом Штуром, которое постепенно брало на себя роль идеолога и вождя словацкого национально-освободительного движения. И само это движение вступало в свою новую, высшую фазу. Этот переход был обусловлен дальнейшим углублением кризиса феодальной системы в Венгрии, развитием капитализма в социально-экономической сфере, усилением национального гнета, а также назреванием во всей Европе революционной ситуации после французской июльской революции и польского ноябрьского восстания. На развитие словацкого национального движения повлиял и быстрый рост буржуазно-демократических и национально-освободительных идей, которые все более проникали в Словакию, где находили благодатную почву особенно среди штуровской молодежи. На характере новой фазы словацкого национального движения в значительной степени сказалось установление его организаторами с середины 30-х годов прямых контактов с политически намного более зрелым венским славянским демократическим студенческим обществом, связанным с польским революционным движением. Эти связи и сотрудничество способствовали не только углублению национально-просветительской работы прогрессивной словацкой молодежи, но и совершенствованию и радикализации ее общественно-политических взглядов. Органической составной частью взглядов поколения штуровцев стала и идея славянской взаимности, которую оно с самого начала восторженно воспринимало из сочинений Я. Коллара, П.Й. Шафарика, Я. Голлого и других видных представителей чешского и словацкого национального движения. Колларовская «Всеславия» в середине 30-х годов была для молодых словаков главной целью их национальных стремлений и чаяний. «Всеславия — лозунг наш, ей посвятим все время, все силы жизни»,— писал Л. Штур Ф. Палацкому в конце 1836г. («Listy L. Stura», t.I. Bratislava, 1954, s.48). «Всеславию» — дорогую отчизну всех славян, единство которых не могут нарушить «ни границы — творение вражеских рук», ни различая в вероисповедании и государственные порядка, воспевал Штур вполне в духе певца «Дочери Славы» в стихотворении 1836г. «Где пенится Адриатика» (L. Stur. Basne. Dielo v piatich zvazkoch. Zv.4. Bratislava, 1959, s.11) Владимир Матула. Представления о славянстве и концепции славянской взаимности Я. Коллара и Л. Штура. Советское славяноведение. 1978(2).с.58–71; Kollárovská a štúrovská koncepcia Slovanstva a slovanskej vzájomnosti. - Štúdie z dejín svetovej slavistiky do polovice 19. storočia. Bratislava, 1978. s.259–288 http://www.inslav.ru/images/stories/pdf/SovSlav/SovSlav-1978-2.pdf Дощ.6г: То бо Магура спЪва пЪсне сва до сЪще А тая Птыця од Iнiтра iде бо Нiтро бя а пребенде до вЪк Iнтра само кiе да Паруне все бране абысте тоiе да вржешет iу - Вот Магура поет песни свои к сече. И та Птица - от Индры, потому как Индра был и пребудет в веках Индрой, который дает Перуну все брани, чтобы тот поверг их Дощ.24в: МатерСваСлва поящеть ны спiва те вытежнестве на врзi i тому вiерiхомь яко слво iе о Птыцiе Вышнiе о Сварзе по ростiе летяшете од оны - Матерь Всех Слава поет нам, воспевает те победы над врагами, и тому мы верим, потому как слова эти - от Птицы Вышня, во Сварге по ростie летящие от него Дощ.8: А тако ста мерзе Русы распре а оусобища А Жале ста меже оны а пощаше плакате а вырiЪкате iма Да не гряднемо за оны яко тамо ста бенде погенбель наше А депщехомся до та порiа iакождiа не збуде од ны нiщо Оспомыньмо о тЪ яко об ОцеОреi едiн род Славене А пОце о трiе сынове го роздiеленщеся на трiцiу А тако ста о Русколанiе a Вiенцiе еже сен роздiелщесе на двы Та бо тва об Боросiех якве бящете рострждена на двiе А тогдiе iмахомь скоро десентЪ А пощо грiядi грядящете а грендее оустроящiете колiбва iмахомъ сен дiеляшетесе до безконцья Та бо Русь едiна можащеть а не десЪнце А то родце а родiщi сен дiельяще сеа потщаше А то крато врг налзе на ны Iмамы бранiтесе о рцень А не жещете якова оце iмате Аще бо iмате десентЪ краве А згiнещешi од враг мала оущьч та Iесь а пребодешi в родiе до концiа тва ДесЪнцЪ iма оутворiящетi тысЪнце И так стала промеж Русами распря и усобица И Жаля встала между ними и стала плакать и выговаривать Да не идем за ними, потому как там будет погибель наша И дождемся так до той поры, как от нас не будет ничего Вспомним же о том, как во времена Орея Отца был Славных род един А после Орея Отца его три сына разделились натрое И тоже стало с Русколанами и Вендами, что разделились надвое Ведь тоже и с Борусами, расторженными надвое И тогда имеем почти с десяток А почто же гряды городить и огороды устраивать коль будем делиться до бесконца Ведь Русь единая только может, а не десяток А то родцы и родичи делиться начали А то раз враг напал на нас И должны обороняться мы, как сказано А не рассуждать, кто какого отца имеет А то если имеешь десяток краве И згинешь от врага малого оущьч та Ты ведь еси - да и прибудешь в Роде до конца твоего Десятки должны утвориться тысячами Представления о славянстве и концепции славянской взаимности http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_417.htm Федор Федорович Аристов и Об-во Людевита Штура http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_415.htm Ф.Ф. Аристов. Карпаты - общеславянская прародина http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_669.htm КарпатоВедение http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_755.htm
Людовит Штур. Славянская взаимность. Единство в многообразии ...Славянская взаимность, — писал Штур — является восходящим солнцем над нашим славянским миром, очень долгое время окутанного черными тучами, и как солнце согревает все и дает жизнь каждой былинке, так и солнце нашей взаимности светит всем славянским полям и помогает каждому цветку на этих полях подняться и полностью расцвести Владимир Матула. Людовит Штур (1815-1856 гг.). Пер. с словац. Л.Л. Матуловой. Словацкая акад. наук. Братислава. 1956. 79с. ...Краеугольным камнем славянской взаимности в понимании Коллара, как мы отмечали, являлись его представления о славянстве как целом, концепция «славянского народа». Структурно это абстрактное целое как замкнутая и неизменная система состояло из четырех одинаково замкнутых подсистем — «племен»: русского, иллирийского, польского и чехословацкого. При этом, как подчеркивал Коллар, отдельные части славянского целого «не должны существовать сами по себе, но общими усилиями создавать великую жизнь: племена должны служить и принадлежать народу, нация — человечеству...». Осуществление колларовской идеи славянской взаимности неизбежно требовало «объединять малое с большим, племена с народом», и все это ценой «пожертвования частью во имя целого». Идея славянского единства в понимании Коллара несовместима с возможностью дальнейшей дифференциации внутри называемых им племен. Это очень ясно проявилось в его обосновании и защите существования единого «чехословацкого племени», в категорическом отрицании самостоятельного словацкого языка и национальной самобытности словаков. Метафизическое противоречие между целым и частью Коллар не может решить иначе, как путем подчинения одного другому. Поэтому он жертвует частью и довольствуется представлением об ее репродукции в целом. Вообще при решении вопроса о соотношении частей и целого отчетливо проявилась метафизическая, рационалистическая сторона национальной концепции Коллара. Именно ее прежде всего имел ввиду Л. Штур, когда при обосновании своей концепции писал, что ничем не помогут всякие формулы, вся сухая теория, когда она оторвана от жизни и вступает с ней в противоречие. Л. Штур приступал к решению этого кардинального вопроса словацкого национального возрождения, имевшего большое значение и для самой концепции славянства и славянской взаимности, не только в новых общественно-политических условиях, но и на более высокой ступени познания словацкой и шире — славянской — действительности, понимания или хотя бы интуитивного осознания прогрессивных тенденций и перспектив ее развитии в рамках всемирного исторического прогресса. В этом ему в значительной мере помогли его теоретическая лингвистическая и философско-историческая подготовка, но особенно творческое усвоение гегелевской философии (особенно философии истории) во время двухлетнего обучения в университете в Галле (1838—1840). Эта философия захватила его своей системностью, всеобъемлющим и проникающим во все явления диалектическим методом и своим учением о развитии «всемирного духа» и его конкретизации в истории народа. Она, как отмечает его ближайший соратник и первый биограф Й.М. Гурбан, оказала на Штура весьма значительное воздействие. Однако противоречивая в своей основе философия Гегеля не менее противоречиво повлияла и на Штура: положительно, — вооружив его диалектическим методом и стимулировав к самостоятельному, творческому решению проблем национально-просветительской практики, открывая перспективы будущего нации, славянства и человечества; отрицательно,— укрепляя в нем идеализм, фидеизм, реакционные взгляды на государство, право и некоторые социальные явления. Ключ к решению вопроса о национальной самостоятельности словаков и ее главного атрибута — словацкого литературного языка и неразрывно связанной с ним проблемы отношения словаков к славянству Л. Штур нашел в творчески воспринятой и диалектически разработанной теории «единства в многообразии», как наиболее универсальной формы существования жизни вообще. Эта теории впоследствии красной нитью про ходит через все его теоретическое и научное творчество и всю его практическую культурную и политическую деятельность. Штур никогда не отказывался от колларовского представления о «едином славянском народе», который он считал высшим проявлением всеобщности в историческом развитии (развитии «мирового духа» в истории). Единство, так же как и целое, он считал целью развития вообще. Но, и отличие от Коллара, диалектическое понимание соотношения целого и частей помогло ему более глубоко понять процессы интеграции и дифференциации в ходе развития человечества, более отчетливо различать сами понятия «народ», и «племя» и привело его к убеждению, что «славянский народ» «един, но един в многообразии». При объяснении единства и дифференцированности «славянского народа» Штур исходит из того, что естественной структурой славянства, основой его жизни является его многоплеменность, т.е. существование разных особых славянских племен, составляющих единое органическое целое. Именно эта многоплеменность «славянского народа» является признаком его великой духовной силы и жизнеспособности, и поэтому ее необходимо всемерно охранять и развивать. Чтобы «славянский народ» исполнил свое предназначение в истории, он должен развиваться так, как формировался, т.е. в виде отдельных племен. Тезис о многоплеменности «славянского народа» (в смысле его дифференцированности) и о словацком племени в смысле его национальной индивидуальности как самостоятельной части славянства является ведущей идеей теоретических рассуждений Штура о словаках и славянстве, главным аргументом в борьбе за самостоятельный литературный словацкий язык и новую концепцию о славянстве и славянской взаимности. Подчеркивание Л. Штуром положения о многоплеменном составе «славянского народа» и самобытности отдельных славянских племен никогда не означало, что он отказался от представления о славянстве как целом. Наоборот, своим диалектическим истолкованием соотношения части и целого, сохранения и приумножения частей их участием в жизни целого и усиления целого этим участием он не только обосновывает существование словацкой и всех славянских наций, но и поднимает на качественно более высокий уровень саму идею единства славян и славянской взаимности. Процесс дифференциации он считает лишь важной фазой и средством более высокой и сознательной интеграции. Чем больше частей входит в целое, причем каждая часть содействует общему делу, тем более развито это целое и участие частей в работе более сознательно. «Славянская жизнь, — писал Штур, — разветвлена как липа на множество ветвей, народ един, но един в многообразии, так пусть это многообразие проявляется в единстве и в нашей духовной жизни, пусть наша духовная жизнь строится таким образом, на основе нашей естественной жизнеспособности, которой является племенная разветвленность, и это будет жизнь естественная, построенная на добрых основах, ибо ничто, что могло бы вырасти, не будет удушено, не будет приостановлено в своем развитии» ... Владимир Матула. Представления о славянстве и концепции славянской взаимности Я. Коллара и Л. Штура. Советское славяноведение. 1978(2).с.58–71; Kollárovská a štúrovská koncepcia Slovanstva a slovanskej vzájomnosti. - Štúdie z dejín svetovej slavistiky do polovice 19. storočia. Bratislava, 1978. s.259–288 http://www.inslav.ru/images/stories/pdf/SovSlav/SovSlav-1978-2.pdf Представления о славянстве и концепции славянской взаимности http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_417.htm Федор Федорович Аристов и Об-во Людевита Штура http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_415.htm Ф.Ф. Аристов. Карпаты - общеславянская прародина http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_669.htm КарпатоВедение http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_755.htm
Федор Федорович Аристов и Об-во Людевита Штура Людевит Велислав Штур (словацк. Ludovit Stur, в своё время известный как словацк. Ludevit Velislav Stur - псевдонимы: B. Dunajsky, Bedlivy Ludorob, Boleslav Zahorsky, Brat Sloven, Ein Slave, Ein ungarischer Slave, Karl Wildburn, pravolub Rokosan, Slovak, Stari, Velislav, Zpevomil) 28 октября 1815, Угровец у Бановец-над-Бебравой - 12 января 1856, Модра близ Братиславы) Славянское обьединение (редактор Ф. Аристов). N 3-4. Москва. 1915 Словацко-Русское Общество памяти Штура в Москве В Москве возникло „Словацко-Русское Общество памяти Штура”, ставящее своей задачей всестороннее изучение словацкого вопроса. Это общество должно сыграть огромную роль в деле как словацко-русского сближения, так и политического возрождения Словакии. Уже одно то обстоятельство, что общество основано в память знаменитого словацкого народного деятеля, писателя и мыслителя - Штура, наглядно доказывает, что учредители организации видят в словаках не часть чешской нации, а вполне самостоятельный славянский народ. Людевит Штур всю свою жизнь посвятил пробуждению словацкого (а не чешского) национального самосознания, неустанно проповедуя о том, что не только Словакия, но и все славянство должно объединиться в одно государство под главенством Poccии. На русском языке сочинение Штура „Славянство и мир будущего” выдержало уже два издания и в настоящую великую войну может служить своего рода катехизисом для дипломатов, государственных и общественных деятелей и публицистов, давая вполне определенный и ясный ответ на то, как надо окончательно разрешить славянский вопрос, т.е. избавить славянство от иноземного гнета и объединить в одно государственное целое. „Словацко-Русское Общество памяти Штура" должно явиться средоточием для всех словаков, живущих в России. Москва—сердце Руси, самый подходящий город для укрепления идейных связей между двумя братскими народами — словаками и русскими. Только клич Москвы является священным для всего русского народа, и поэтому словаки должны прежде всего заботиться об укреплении своей колонии не в каком либо-другом городе, а именно в Москве. С чувством особого удовлетворения и братской признательности встретили словаки мысль Ф.Ф. Аристова открыть при обществе сбор пожертвований на создание Словацкой Академии Наук. Действительно, словацкий народ неустанно боролся за права родного языка, и теперь когда кладется прочное oснование для учреждения Словацкой Академии Наук, русское образованное общество самым наглядным образом подчеркивает свои симпатии к трехмиллионному словацкому народу. Работа по созданию Словацкой Академии Наук — это лозунг целого движения, как среди словаков, так и русских. Необходимо при этом отметить, что чехи часто говорят о своих стремлениях присоединить к Чехии всю Словакию. Однако, для каждого словака ясно, что словаки в Чехии были бы гражданами второго разряда: чехи, которых только вдвое больше словаков, боялись бы развития словацкой культуры. Наоборот, великая Россия, с которой ни один славянский народ не в состоянии конкурировать на поприще литературы и культуры, может каждому славянскому народу предоставить права на развитие своих национальных особенностей. В частности, чехи никогда бы не согласились на создание Словацкой Академии Наук, русское же общество признает это право за словацким народом без всяких колебаний. Чехи и словаки живут в постоянном антагонизме между собою даже на такой нейтральной территории как Россия и Америка. Поэтому для словаков было бы крайне печальным явлением, если бы они вошли в состав Чехии. Надо всем словакам твердо усвоить ту истину, что только войдя в состав России, словацкий народ застрахует себя от внешней (мадьярской и немецкой) опасности к получит полную возможность для своего национального развития. Словацко-Русское Общество памяти Штура, кроме сбора пожертвований на Словацкую Академию Наук много внимания посвящает также подготовке словацкого съезда в Москве. Для ознакомлены русского общества со словацким вопросом, каждую субботу с 8 час. вечера устраиваются в ресторане Метрополь словацко-русские беседы. Эти собрания имеют следующую программу: после ужина читается доклад по словацкому вопросу и происходит обмен мнений по поводу высказанных в докладе положений, затем, после перерыва, начинается литературно-музыкальное отделение, состоящее из декламации и пения на словацком и русском языках. Делами общества заведует Правление (из словаков и русских), состоящее из следующих 12 лиц: Председатель - Камергер Леонид Михайлович Савелов. Товарищи Председателя: Камер-юнкер Федор Иванович Тютчев, Густав Иванович Паулини (словак). Секретари: Федор Федорович Аристов, Владимир Андреевич Духай (словак). Казначей — Степан Степанович Гунчик (словак). Члены правления: Князь Сергей Борисович Мещерский, Николай Александрович Осетров, Вениамин Александрович Монастырев, Георгий Георгиевич Грашко (словак), Осип Степанович Гунчик (словак), Эдуард Степанович Краличек (словак). Председатель Словацко-Русского Общества памяти Штура в Москве Камергер Высочайшего Двора Леонид Михайлович Савелов Членский взнос в Словацко-Русское Общество памяти Штура в год для действительных членов – три рубля и для членов соревнователей – один рубль. Отчеты о деятельности общества печатаются в журнале Славянское Обьединение. Как Галицко-Русское Общество в Петрограде подготовило почву для присоединения Галицией Руси к русской Державе, так, быть может и Словацко-Русское Общество в Москве сыграет подобную же историческую роль, избавив словацкий народ от мадьярского ига, что возможно лишь при условии включения Словации в состав великой и братской России. В.А. Духай Светозар Осипович Гурбан-Ваянский (род. в 1847) Славянская поэзия. Ирод. Поэма С.О Гурбана-Ваянского. Перевод со словацкого В.И. Кривоша Пролог Ты не слыхал еще, лазурный небосклон, Чтоб из груди моей, стесненной болью жгучей, Донесся к вышине твоей тяжелый стон! Душа моя – гранит: угрюм мой дух могучий Я пыла нежных чувств любви не знаю. Удел мой – скорбь и грусть раба земли. Небесный свод, к тебе я днесь взываю, Моей печальной лире ты внемли! Стою, как блудный сын, я ныне пред тобою, Моля тебя отмстить за нашу кровь грозою!
Всевышний Царь! Устрой для наших палачей, Чтоб лютый враг разбил о камни их детей, Чтоб кости тленные отцов их откопал И на сьедение гиенам их отдал! Так повторяю я вслед за Твоим пророком, Которого Ты сам, Создатель, вдохновил; Пошли и мне, чтоб я в порыве чувств высоком Своею песнею гнев в народе пробудил! Пусть песнь моя в веках немолчно раздается, Покуда мстителя она не дозовется!
Средь гор в кустарнике растет Чета двух розанов младая, Их видит только мотылек, Над ними трепетно порхая. В ущелье тесном не найдет Их даже светлая денница, Но не удастся им, увы! От жадной гусеницы скрыться. В долине, средь Карпатских гор, Малюток двое мирно жили: Сиротка девочка была, Отца у мальчика убили… Судьба не улыбалась им, И после роковой потери Их избы счастье обошло, И бедность постучалась в двери. На берегах скалистых Вага Нужда словацкая живет, Хлеб черствый, да сухой картофель – Вот пища маленьких сирот. Отец в краю далеком; в поле Мать целые проводит дни. А дома крошечные дети Спят на заваленке одни. Грозу войны и бурю моря Я воспевал уже не раз; Теперь, друзья, я начинаю Про бедное село разсказ, В нем две избы белеют рядом, Как близнецы в семье родной, В одной живет сиротка Анка, В другой же Янко молодой. Два домика, как цветники, Растенья нежные питают: Один лелеет майоран, В другом фиалка расцветает, Не троньте, люди, тех цветов, Пусть расцветают на свободе: Их корни нежны ведь и малы, В чужом завянут огороде! Толпа детей среди села В горелки весело играет... Славянское обьединение. N 5-6. Москва. 1915. с.81-90
Дракон (перевод А.Н. Сиротинина)
Король печалью сокрушен глубокой: В его владеньях свил гнездо дракон; Что день, он дани требует жестокой - Шесть юношей, шесть дев! Со всех сторон Король созвал богатырей! Напрасно: От змея стон идет в стране несчастной.
Едва успеет мать младенца-сына Взрастить и грудью выкормить своей, Уж сыщик тут и тоном властелина Кричит: "Давай дитя; есть хочет змей". А змей лежит, зияя пастью жадной, И гибнут дети в пасти беспощадной.
К нам в горы гад забрался из долины, А сыщикам у нас здесь нет числа, А палачей - их знает Бог единый. Лишь матери хранят своих детей от зла. Молись, о, мать, да благостью обильный Ребенка сохранит тебе Господь всесильный.
А если обречен он в жертву гаду, То знай, о, мать: твою святую грудь Народ слезами оросит в награду И скажет он: благословенна будь! Господь оценит глубь твоих страданий, Тебя восславят хоры ликований.
А палачам скажу я без боязни, Я, слабый Музы сын: уж близок час Суровой, вечной, неизбежной казни: Она падет, губители, на вас! Уж Попельвар готовит не бледнея Свой меч на пасть зияющую змея!
Вы мыслите, что это ложь пустая? Что наши чаянья - обман один? Смотрите: разгораясь и сверкая Пылает цепь заоблачных вершин. Восток объят уж заревом пожара. В приход мы верим Попельвара!
Нескромное желание
Поутру озябший мальчик Гнал скотину по росе. Вдруг ему явилась фея В неземной своей красе.
Бедный мальчик испугался, Бросил кнут, стоит чуть жив, А к нему подходит фея, Даже ног не замочив.
По душе всесильной фее Взор невинный пастушка, Приласкать его хотела – Тот попятился слегка.
«Не робей, сынок, Сегодня происходят чудеса, Пожелай чего захочешь, - Все исполнят небеса!
Хочешь денег? Ну и что же, Воротись к себе домой - И посыплются дукаты С вашей яблони сухой.
Хочешь славы? Очень просто. Шествуй смело по земле – И венок лавровый мигом Будет на твоем челе.
Хочешь мудрости? Прекрасно! Только пожелай, мой друг: Станешь первым среди мудрых, Корифеем всех наук.
О любви мечтаешь? Ладно. Расцветет в твоем краю Первая из всех красавиц – Я тебе ее даю! » Пастушок от обещаний Доброй феи стал смелей. В нем затеплилась надежда, Он тихонько молвил ей:
«Дорогая тетя фея, У меня одна мечта – Если б мне вернули маму, Я ведь горький сирота! »
Как уходят тени ночи, Чуть забрезжится заря. Так и фея вдаль уходит, Ничего не говоря.
Без тропинки, дальше, дальше, За поля и за леса. На травинках – слезы феи. Или это так – роса?...
Переписка Ф.Ф. Аристова с Матицей Словацкой и его рукопись «Словацкая литература» Мирослав Даниш. Из истории русско-словацких научных связей (Переписка Ф.Ф. Аристова с Матицей Словацкой и его рукопись «Словацкая литература») Важную роль в распространении знаний о «литературной» России сыграла Матица Словацкая, основанная в 1863г. в Мартине. Устав и печать учреждения содержали двуязычный словацко-русский текст. Матица установила творческие связи с русскими научными институтами и учеными, она имела большие заслуги в пропаганде среди словацкой интеллигенции русской литературы и науки. В учредительном заседании Матицы Словацкой принял участие русский историк, славянофил В.И. Ламанский, редактор петербургского журнала «Живая старина», издавший в 1867г. в Москве перевод труда Л. Штура «Славянство и мир будущего». В русской печати с 80-х гг. XIX в. все чаще появлялись сообщения о положении словаков в Венгрии, о словацкой публицистике и литературе. Благодаря живому интересу русской общественности к политической и культурной жизни славянских и, в частности, словацкого, народов, в конце XIX - начале XX вв. на русский язык были переведены многие выдающиеся творения словацкой литературы, прежде всего - поэтические произведения. В переводах словацкой поэзии принимали участие известные русские поэты А. Майков и Ф. Тютчев, поэты-переводчики Н. Берг, Н.Н. Нович (Бахтин) и другие. Особое внимание исследователей и переводчиков привлекало творчество двух крупнейших представителей словацкой литературы того времени - С.Г. Ваянского и П.О. Гвездослава. Сам Ваянский много раз бывал в России. В 1885г. он, например, принял участие в Кирилло-Мефодиевских торжествах в Киеве, в торжествах по случаю 900-летия крещения Руси. После поездок он издавал путевые записки, а также десятки статей, в которых знакомил словацкого читателя с русской действительностью. Ваянский был лично знаком со славистами Будиловичем, Соболевским, с историком Флоринским, в сотрудничестве с которым он добился издания в Киеве «Истории словацкой литературы» Ярослава Влчека (1889г.). Среди критических работ русских авторов, посвященных словацкой литературе и опубликованных в России в конце XIX в., следует отметить статью О. Пича « Очерк политической и культурной истории словаков за последние сто лет» (1894г.) и статью Н.Н. Филинова « Современная словацкая литература» (1894г.). Русская литература в самом конце XIX и в начале XX в. получила в Словакии широкую известность благодаря таким личностям как Юрай Маро (переводческая деятельность - переводы Толстого, Пушкина, Тургенева, Чехова, Куприна, Достоевского, Немировича-Данченко, Короленко и др.), Душан Маковицкий, Альберт Шкарван, Владимир Кривош, Йозеф Шкультеты, Янко Йесенски, Й.Г. Тайовски, Степан Крчмери, Рудольф Клячко и другие. Малоисследованной страницей словацко-русских литературных взаимосвязей начала XX века является деятельность профессора Федора Федоровича Аристова (1888-1932гг.), с именем которого связано изучение двух отраслей науки: славяноведения и востоковедения. Ф.Ф. Аристов был русским исследователем закарпатской, чешской, словацкой, лужицкой, польской, болгарской, сербской, хорватской, словенской литератур. Кроме научной педагогической работы большое внимание он уделял созданию различных организаций славистов. В 1908г. в Москве им было создано всеславянское студенческое общество «Славия», в котором он стал председателем. Аристов принимал деятельное участие в работе таких славянских организаций в Москве как Галицко-русское общество, Словацко-русское общество имени Л. Штура, Русско-чешское общество памяти Яна Гуса, Русско-хорватское общество памяти Крижанича, был секретарем Московского отдела Всероссийского попечительства о пленных славян, и других. К его большим, но неопубликованным работам относится и «Словацкая литература» (150 стр.), материал к которой он собирал более двадцати лет. Его контакты со словацкими литературоведами и писателями наглядно иллюстрирует малоизвестная личная переписка с Матицей Словацкой с конца 20-х гг. XX в. «Словацкая литература» Аристова является первой научной работой, написанной в России о словацкой литературе в историческом контексте начала XX века, а его переписка в 1928-1929гг. с Матицей Словенской (далее читать: Матица Словацкая. - Примеч. редкол.), с Иосифом Шкультетым, Рудольфом Клячко и Степаном Крчмеры показывает огромный интерес этого деятеля не только к словацкой литературе, но и вообще к развитию словацкой культурной среды послевоенного периода. Его корреспонденция является доказательством его серьезного научного подхода к словацкой истории и литературе в духе развития неформальной славянской взаимности. В письмах Аристова раскрывается исторический контекст его научной работы, контакты и связи не только со словацкими литературоведами, но также с историками, лингвистами, русскими учеными-эмигрантами, жившими за границей в бывшей Чехословакии (например, Евгений Юлианович Перфецкий, преподававший историю в Братиславском университете: проф. Ю.А. Яворский, живший в Праге и другие). Знакомство и переписка Аристова с Е.Ю. Перфецким интересны и с точки зрения их совместных научных интересов к изучению Карпатской Руси, которая в тот период была составной частью Чехословакии. Профессор Перфецкий был большим знатоком истории и архивов Карпатской Руси, а ее историю он преподавал в Братиславском университете. Сам Ф.Ф. Аристов в течение десяти лет (1907-1917) собирал и систематизировал различные материалы из Карпатской Руси, из которых составил единственный в своем роде не только в России, но и в Европе, Карпато-русский музей в Москве, в котором находились редчайшие рукописи и письма выдающихся славянских писателей и ученых и огромный материал по истории и литературе Карпатской Руси. В своей переписке с Матицей Словенской он предлагал Матице опубликовать в журнале «Slovenske pohl’ady», а также отдельным изданием работу об одном из выдающихся деятелей национального возрождения Карпатской Руси XIX столетия, украинском политике Адольфе А. Добрянском, который был искренним другом словаков. Он поддерживал тесные контакты со словацкими просветителями - Я. Францисци, А. Радлинским, Паулины-Тотом и другими. Ф.Ф.Аристов в письме от 16 марта 1929г. пишет: «Мое исследование «А.И. Добрянский» написано на основании неизданных источников и представляет плод многолетнего труда. Вся эта работа заключает 6 печатных листов (по 40000 знаков каждый). Рукопись прошу вернуть. Представляю Словенской Матице право издать ее в журналах или отдельною книгою на словенском (далее читать: словацкая. - прим. редкол.)языке. От авторского гонорара отказываюсь, прося лишь выслать мне русскую копию этой рукописи на машинке (2 экз.) и 25 экземпляров напечатанной книги». В России был издан только первый том из задуманного трехтомника Карпато-русские писатели» Ф.Ф. Аристова (М., 1916), и эта книга является в настоящее время большой редкостью. Интерес Аристова распространяется и на вопросы преподавания русского языка в Словакии, пропаганду русской литературы в словацких журналах, на различные культурные мероприятия, развивающие межславянские контакты, и т.д. В корреспонденции Ф.Ф. Аристова нашла отражение подготовка его научной поездки в Словакию в 1920-1930гг. (на шесть месяцев), в рамках которой он хотел посетить прежде всего два культурно-литературных центра Словакии - Мартин (Матица Словенская) и Братислава (Университет). В Братиславском университете он должен был читать лекции по русской литературе и словацко-русским литературным взаимоотношениям. «Словацкая литература» Ф.Ф. Аристова - научно-литературная работа, которая осталась из-за смерти автора в рукописной форме незаконченной, является попыткой создания систематического курса словацкой литературы. Конечный замысел автора становится ясным именно после прочтения его писем деятелям Матице Словенской. Проф. Аристов хотел дополнить свою работу фактами, сведениями и литературной продукцией 1918-1929гг., о чем он сам пишет 24 января 1929г. Матице Словенской следующее: «С 1907 года я занимаюсь славяноведением и всегда посвящал много внимания и труда словенскому народу, помещая о нем статьи в русской печати, выступая неоднократно с лекциями, докладами и издавая в России произведения словенских писателей в русском переводе. Мировая война и последовавшие за ней события не дали мне своевременно закончить начатых мною работ о словенском народе, а именно напечатать курсы моих лекций (в других книгах) под заглавием « История словенского народа» и «История словенской литературы». В настоящее время я закончил (в рукописи) свою книгу «История словенской литературы» (15-20 печатных листов), но прежде, чем ее издавать, хотел бы сделать дополнения о жизни и творчестве словенских писателей за послевоенный период времени, т.е. 1918-1929 годы». Рукопись работы делится на два раздела: «Словакия и словаки» (страна и народ) и «Словацкая литература». В первом разделе дается краткая характеристика исторического развития Словакии, оценка положения словаков в Чехословакии в плане права наций на самоопределение. Во втором разделе работы - «Словацкая литература» - проф. Аристов не стремился дать строго научной картины ее развития. Он популярно изложил основные этапы развития литературы в период от Бернолака до начала Первой мировой войны. Наибольшее внимание он уделил писателям, в творчестве которых ярче и самобытнее всего отразился творческий гений словацкого народа - Голлы, Сладкович, Халупка, Штур, Гвездослав, Ваянский. В своей работе Аристов использовал почти все русские переводы словацкой поэзии, имевшиеся к тому времени (см: Aristova T.F., Bogdanov J.V.: О rukopise F.F. Aristova Slovenska literature. - Slovanske studie III. Bratislava, I960. s.255-267). В заключение хочу привести несколько мыслей Ф.Ф. Аристова в отношении к Словакии. Они характеризуют атмосферу, в которой он жил и работал, а также его личность большого славянина, человека с открытым сердцем, ученого: «Нет большей радости для национально мыслящего русского человека, как получить письмо от брата-славянина да еще написанное на прекрасном, вполне правильном общерусском литературном языке. Какой дивный подарок сделали Вы мне к Светлому Празднику. Русскому человеку теперь так трудно жить, что каждое братское слово любви и сочувствия для него дороже всего на свете. Жена и дети окружили меня, и я им читал Ваше задушевное письмо. И святые детские слезы показались на глазах от умиления и искренней радости, что нас, русских, отрезанных теперь от всего мира какой-то китайской стеной, еще продолжают любить славные деятели братского словенского народа. И вся семья встала перед образом Спасителя и горячо молилась о благе и счастии дорогих братьев словаков. Рудольфу Клячко, 3 мая 1929 года».
Литературный архив Матици Словенской (ЛAMC) в г. Мартин. Фонд 611. Письма Ф.Ф. Аристова Матице Словенской 24 янв. 1929 Высокоуважаемые Словенские деятели! Свидетельствуя глубокое почтение высокополезной научной, литературной и народной работы Вашего общества на благо Словакии и всего Славянства, обращаюсь к Вам с нижеследующими своими просьбами и пожеланиями. С 1907 года я занимаюсь славяноведением, и всегда посвящал много внимания и труда Словенскому народу, помещая о нем статьи в русской печати, выступая неоднократно с лекциями - докладами и издавая в России произведения словенских писателей в русском переводе. Мировая война и последовавшие за ней события не дали мне своевременно закончить начатых мною работ о Словенском народе, а именно напечатать курсы моих лекций (в других книгах) под заглавием «История Словенского народа» и «История словенской литературы». В настоящее время я закончил (в рукописи) свою книгу «История словенской литературы» (15-20 печатных листов),но прежде чем ее издавать, хотел бы сделать дополнения о жизни и творчестве словенских писателей за послевоенный период времени, т.е. 1918-1929 годы. Вследствие того, что в ни в одной библиотеке России (даже крупнейших книгохранилищах) нет материалов о словенских писателях за ХХ век, то убедительно прошу Общество выслать мне безвозмездно все то, что окажется возможным. Особенно интересуют меня следующий издания: Сборник Матицы (за послевоенные годы) Журнал «Братислава» Словенска библиография Ризнера Полное собрание сочинений Гурбана Ваянскаго Собр.соч. Гвездослава-Орсага Собр.соч. Кукучина-Бенсура Сочинения Есенского Портреты словацких писателей (старых и новых) Словенско-русский словарь Общий труд о Словакии (территория, население, народное хозяйство, культурное развитие, политическое положение - все это за последние 10 лет). Весь этот научно - литературный материал я намерен использовать для своих книг, которые должны будут познакомить русских читателей с историческим прошлым, а также литературным развитием Словенского народа (с древнейших времен и до наших дней). Если ваше общество пожелает, то я могу прислать для его повременных изданий свои статьи под заглавием: «Словенские писатели в русской литературе» (полный обзор переводов, биографий, характеристик литературного творчества, перечень портретов и т.д.). Статьи буду высылать по получении Вашего ответа. Эти статьи я просил бы считать в качестве авторского дара за получаемые от Вас издания о словенских писателях и вообще книги о Словенском народе. Буду очень рад установить с Вами правильную, постоянную научную переписку, как один из видов великой славянской взаимности. О всех новостях в области русской литературы буду также посылать Вам библиографические заметки для печатания в изданиях вашего Общества. Да живет и процветает Словенская Матица. Честь и слава ее Высокоуважаемым деятелям! Проф. Ф.Ф. Аристов Москва, 24(11) января 1929 года Проф. Ф.Ф. Аристов, Москва. Трубниковский пер. Дом Научных Деятелей N26, кв.37 23 фев. 1929 Высокоуважаемые Словенские деятели! Дорогие славянские братья! Примите мою искреннюю, самую сердечную благодарность за Ваши прекрасные издания, которые я получил 20 (7) февраля 1929 года. С огромным вниманием читал напечатанные Вами труды. Отличное впечатление производит «Sbornik Matice Slovenskej». Желательно в дальнейшем увеличить его объем, давать отзывы о новых книгах и печатать отчеты о деятельности Словенской Матицы с перечислением членов ее Правления. Незаменимым научно-справочным трудом является « Bibliografia pisomnictva slovenskeho» Людевита Ризнера (мною получено 6 выпусков). Когда будет закончен этот труд и предполагается ли дать затем такую же библиографию и для XX века? Очень рад что вы переиздали замечательный классический труд проф. Влчека «Dejiny literatury slovenskej». На этом труде воспитаюсь два поколения словенских, русских и вообще славянских читателей...две строчки текста пропущены о благодарности Влчекови... Очень хорошим продолжением труда проф. Влчека являются весьма интересные книги уважаемого Степана Крчмерого - «Prehl'ad dejin slovenskej literatury a vzdelanosti» и «L’udia a knihy». Во второй из этих книг для русского читателя особенно приятно прочесть о заслугах высоко-почтенного Й. Шкультетага, так много потрудившегося на пользу родного словенского народа и всегда знакомившего своих земляков с великими произведениями русской литературы. Книгу Й. Шкультетаго «О Slovakoch» нельзя читать без глубокого волнения: она написана кровью сердца так много страдавшего за лучшую долю родного словенского народа, так горячо бившегося за счастье России, так искренне любящего все славянство!... Очень благодарен за присылку 8-ми томов «Собрания сочинений Гвездослава-Орсага» (Том 7, отдел 2 оказался неисправным - порван, если возможно, то пришлите новый экземпляр). Буду читать и наслаждаться его поэзией, в котором как в зеркале отразилась жизнь словенского народа. Некоторые произведения этого писателя постараюсь перевести на русский язык. Для меня несколько неясно, почему ненапечатан при «Собрании» биографический очерк Гвездослава. Кроме того необычное впечатление (по крайней мере на русского читателя) производит во всех полученных мною изданиях полное отсутствие портретов. Быть может, портреты словенских деятелей изданы отдельно, на открытых письмах. Пожалуйста сообщите мне об этом. Благодаря любезно присланным Вами изданиям мне удастся теперь закончить свои работы по истории словенской литературы и дать ряд очерков для Вас о русско-словенских культурных взаимоотношениях за XIX и XX столетия. В первую очередь пришлю для напечатания в словенских изданиях свои статьи о Добрянском, Штуре и Гурбане-Ваянском. Очень прошу оказать Ваше содействие в получении мною следующих изданий, о присылке которых я писал еще в августе 1928 года в Братиславу, но до сих пор этих книг не имею. Мне необходимы: Журнал «Братислава» Полное собрание сочинений Гурбана Ваянского Ян Коллар «Дочь Славы» Янко Краль «Баллады и песни» Еще раз от души благодарю за подарок книг. Пишите о культурных новостях, которыми я очень интересуюсь. Желаю процветания Словенской Матице, здоровья и сил ее славным деятелям. Неизменно Вам преданный Проф. Ф.Ф. Аристов Москва, 23(10) февраля 1929 года 14 марта 1929 Достоуважаемые Словенские деятели! Дорогие Славянские братья! Ваше сердечное письмо от 5/III сего года получил, и оно тронуло меня до глубины души. Примите мое искреннее, чисто русское, спасибо за Ваше внимание, братскую поддержку книгами и наилучшие пожелания в моей работе, посвященной истории и истории словесности Словенского народа. Когда я получу от Вас все перечисленные в Вашем письме издания, то, вероятно, буду одним из немногих в России исследователей, которые располагают таким научно-ценным полным и разнообразным собранием книг о Словенском народе. Это сознание наполняет мое сердце радостью и неизменной благодарностью к Вам за Ваш столь ценный дар, которым я буду всю жизнь гордиться и передам свою горячую любовь к Словакам также и своим детям. А портреты словенских народных деятелей и писателей являются лучшим украшением моего ученого кабинета, в котором все проникнуто святой и великой идеей всеславянского братства и взаимности. Занимаясь более 20 лет изучением Славянства я всегда особенно интересовался двумя найболее забытыми и забитыми частями нашего необьятного мира - Карпатской Русью и Словакией. Гнет мадьяризма мешал непосредственным связам русских ученых с этими землями. Теперь, слава Богу, начинают возрождаться русско-славянские культурные взаимоотношения. Очень рад быть Вам полезным своими работами. Моя рукопись «Словенская литература» была закончена еще летом 1928 года. Если желаете, то я могу ее Вам пожертвовать (это единственный экземпляр, написанный собственноручно, без копий). Теперь я решил, на основании получаемых от Вас изданий, всю свою работу увеличить вдвое (до 25 печ. листов), и указанная рукопись мне больше не нужна. Но она имеет то значение, что является наглядным доказательством насколько трудно в современной России писать о славянах, когда даже неизвестно, что выходит за границей по славяноведению. Некоторые книги попадают к нам только через год после их выхода в свет. Мои статьи «Словенские писатели в русской литературе» подготовляются для посылки Вам. Жду с нетерпением полного собрания сочинений С. Гурбана-Ваянского, чтобы окончательно выяснить вопрос, вошли ли его русские статьи в это издание. Из цикла статей «Русско-словенские культурные взаимоотношения» в первую очередь пошлю Вам очерк об А.И. Добрянском, а также краткую историю «Словацко-Русского Общества памяти Штура в Москве» (существовало до 1917 года). Наконец, из небольших заметок о новых русских книгах через неделю пошлю Вам отзыв о замечательной книге В.К. Арсеньева «В дебрях Уссурийского края» (сейчас подготовляется уже 3-ье издание). Эта книга заслуживает перевода на словенский язык, потому что знакомит с Русским Дальним Востоком (имеющим огромное будущее) и читается, несмотря на строгую научность содержания, как увлекательный роман. Примечание. Вследствие того, что все свои работы я пишу сразу на чисто, не оставляя черновиков и не делая копий, то прошу, по получении моих рукописей, перепечатывать их на машинке и посылать мне копии в 2 -х экземплярах. Словенско-русский словарь Л.A. Мичатека я на время достал у своих знакомых, и поэтому мне его не присылайте, ибо эта книга может понадобиться уважаемому Секретарю Правления Словенской Матицы. За то вновь прошу прислать тот том сочинений Гвездослава, какой был отмечен мною в предыдущем письме. Еще раз искренне благодарю Вас за братский отклик, ценный дар и сердечное внимание. Постараюсь отблагодарить за все своей работой. Желаю процветания Словенской Матице и остаюсь с глубоким уважением неизменно преданный Вам Проф. Ф.Ф. Аристов Москва, 14(1) марта 1929 года. 16 марта 1929 Правлению Словенской Матицы. Мое исследование «А.И. Добрянский» написан на основании неизданных источников и представляет плод многолетнего труда. Вся эта работа заключает 6 печатных листов (по 40 000 знаков каждый). Рукопись прошу вернуть. Представляю Словенской Матице право издать ее в журнале или отдельною книгою на словенском языке. От авторского гонорара отказываюсь, прося лишь выслать мне русскую копию этой рукописи на машинке (2экз.) и 25 экз. напечатанной (типографским путем) книги. Проф. Ф.Ф. Аристов Москва, 16(3) марта 1929 года. 19 марта 1929 Правлению Словенской Матицы в Турчанском св. Мартине. Высокоуважаемые Словенские Деятели! С нетерпением жду получения словенских изданий, которые перечислены в вашем письме от 5 марта 1929г. Благодаря Вашему братскому вниманию и истинно просвещенной отзывчивости, я буду иметь возможность значительную часть своего времени посвятить изучению прошлой и современной культурной жизни Словенского народа. Вследствие этого, покорнейше прошу писать мне дважды в месяц. Все, что касается умственного развития Словакии (Словенска) – для меня ценно и весьма интересно. У нас в России, ничего неизвестно напр. о том, как развивается послевоенная словенская журналистика ( какие существуют газеты и журналы, их названия и направление); имеется ли такая научно-справочная книга (или ежегодник) которая давала бы отчет с культурной, экономической и политической жизни Словенска за определенный период времени. Как поставлено в словенских средних школах или, по крайней мере в Братиславском университете дело изучения русского языка, литературы и истории. Можно ли достать университетские программы по этим вопросам (предметам). Было бы очень желательно, чтобы Словенская Матица напечатала альбом портретов словенских народных деятелей или выпустила серию открытых писем. Необходимы также и виды словенских местностей (в красках). Имеется ли солидный труд по истории словенского искусства с воспроизведением картин словенских художников и образов народного искусства (напр. вышивок)? Какую роль играют американские Словаки в общей культурной жизни Словенского народа. Имеются ли в Америке крупные словенские издательства и что они напечатали после войны (прошу выслать каталог). В заключение позволю обратить Ваше внимание на следующий вопрос. Идеалом всякого научного исследователя является посещение той страны, которую он изучает. Заветной мечтой моей всегда было побывать в Карпатороссии и Словакии. Мировая война помешала осуществлению этого научного плана. Быть может, теперь удастся мне побывать среди столь близкого духовно Словенского народа, собрать на месте научные данные и лично передать всем заслуженным деятелям свое глубокое почтение. Но для того, чтобы ускорить вопрос с получением в России заграничной научной командировки, необходима инициатива той страны, в которую едет данный русский ученый. Если бы Словенская Матица написала бумагу, что она считает желательным мое пребывание в Словакии с целью изучения литературы и истории Словенского народа, то весь вопрос о командировке очень бы упростился. Я бы мог с своей стороны не только заняться в словенских архивах и библиотеках, но также в течение полугодия читать лекции в Братиславском университете по русской литературе или по истории Славянства. Всю материальную сторону вопроса я беру на себя и прошу только о моральной поддержке моего научного начинания. Поехать в Словенскую Землю я предполагал бы в конце лета настоящего года, чтобы с осени возможно было приступить к правильному чтению лекций или ведению практических занятий в Братиславском университете. Пока я ставлю вопрос только принципиально. Как его осуществить практически - выяснится из дальнейшей нашей переписки. Пожалуйста обсудите это мое предложение и ответьте мне подробно. При сем прилагаю 3-ий и 4-ый листы рукописи моей монографии «А.И. Добрянский», с просьбою ее вернуть с 2-мя экземплярами копий, перепечатанных на пишущей машине. Эту мою работу хотят переводить на французский и немецкий языки, почему мне и нужно иметь две копии. В ожидании Вашего ответа остаюсь с глубоким уважением, братским приветом и неизменной преданностью Ваш Ф.Ф. Аристов. Москва, 19(6) марта 1929 года. После 15 апреля 1929 Г. Секретарю Правления Словенской Матицы в Турчанском св. Мартине. Глубокоуважаемый Г. Секретарь! Прошу передать мою сердечную благодарность Высокоуважаемым членам Правления за присланные мне в дар книги, которые я получил (в 3-х посылках) 15(2) апреля с.г. Пишу лично Вам, а не Правлению, потому что на свои четыре заказных письма, а именно: от 14(1), 16(3), 19(6) и 23(10) марта я до сих пор не получил ответа. В этих письмах я послал, кроме того, 6 листов (24 стр.) своей рукописи об А.И. Добрянском. Получено ли Матицей все это? Быть может, у Вас заведен такой порядок что на каждое письмо дается ответ только после обсуждения его на заседании Правления. А так как такие заседания бывают не часто (раз в месяц), то и ответы запаздывают. Поэтому я обращаюсь с покорнейшей просьбой лично к Вам - писать мне дважды в месяц. Я очень ценю Ваше просвещенное внимание, которое выразилось в том, что Вы взяли на себя труд собрать и послать мне прекрасные словенские издания. Примите от меня, Глубоко-уважаемый Господин Секретарь, самую искреннюю благодарность. Пожалуйста срочно сообщите, сколько всего томов будет заключать полное собрание сочинений С.О. Гурбана-Ваянского. Я получил пока 9 томов, но в них нет ни романа «Котлин», ни публицистических работ автора. Меня очень интересует вопрос, войдут ли в это издание также русские статьи С.О. Гурбана-Ваянского. В зависимости от Вашего ответа я буду составлять свой очерк «Произведения С.О. Гурбана-Ваянского в русской литературе». Быстрота моих работ всецело зависит от скорости Ваших ответов. Очень тронут тем, что Вы выслали мне на время Словенско-русский словарь Л.A. Мичатка, взяв его из своей собственной библиотеки. Эту книгу (тоже временно) я уже достал у своих московских друзей, и поэтому Ваш экземпляр могу в любое время вернуть Вам с благодарностью. Вновь прошу прислать мне недостающий том сочинений Гвездослава-Орсага. Восхищен его портретом в красках, помещенном в прекрасном журнале «Slovenske pohl’ady». С наслаждением читаю этот превосходный журнал и за присылку его от души благодарю. При сем прилагаю 7-ой лист моей рукописи об А.И. Добрянском. Вскоре пришлю Вам мои воспоминания о славном чехе, друге словенского народа, русофиле и панслависте -славянофиле Иосифе Войцеховиче Голечке. Об его смерти я узнал из журнала «Slovenske pohl’ady» (N3 за 1929г.) Кстати, я получил только N3, а двух первых номеров за 1929 год почему-то не имею. Неужели затерялись на почте, или не были посланы? В Вашем ответе будьте добры сообщить Ваше отчество. Каждый русский человек привык именовать своих добрых знакомых обязательно по имени и отчеству. У нас даже чужеземцев именуют полностью, как, напр. Андрей Альбинович Мазан, Свей Людвигович Гедин и т.д. Тем более необходимо величать по имени и отчеству братьев - славян. В этом заключается чисто-славянское уважение к человеческой личности. Заодно прошу сообщить отчество проф. Я. Влчека и вообще словенских писателей и ученых. В своей «Истории словенской литературы» я строго придерживаюсь такого полного наименования, т.е. не только по имени, но и по отчеству, что особенно близко русскому сердцу. К сожалению, отчество многих писателей я не знаю и прошу помочь мне в этом вопросе (напр., неизвестно мне отчество Гвездослава-Орсага). Еще раз сердечно Вас благодарю за книги. В ожидании Вашего ответа остаюсь с глубоким уважением и неизменной преданностью Ваш Ф.Ф. Аристов Мой адрес: Москва, Трубниковский пер., д.26, кв. 37. Москва, 3 мая нов. стиля 1929 Глубокоуважаемый Рудольф Карлович! Ваше большое письмо от 29(16) апреля сего года получил, читал и перечитывал его и глазам не верил. Да, оно составлено на нашем русском языке и прислано из Турчанского Св. Мартина! Нет большей радости для национально-мыслящего русского человека, как получить письмо от брата - славянина да еще написанное на прекрасном вполне правильном обще-русском литературном языке! Какой дивный подарок сделали Вы мне к Светлому Празднику. Русскому человеку теперь так трудно жить, что каждое братское слово любви и сочувствия для него дороже всего на свете. Жена и дети окружили меня, и я им читал Ваше задушевное письмо. И святые детские слезы показались на глазах от умиления и искренней радости, что нас русских, отрезанных теперь от всего мира какой то китайской стеной, еще продолжают любить славные деятели братского словенского народа. И вся семья встала перед образом Спасителя и горячо молилась о благе и счастии дорогих братьев - словаков!.. Взволнованный всеми этими переживаниями, я подошел к книжному шкафу, взял наугад том сочинений А.С. Пушкина и случайно раскрыв его, прочел следующие строки: «Во глубине сибирских руд храните гордое терпение, не пропадет ваш скорбный труд и дум высокое стремление»...Да мы русские, храним гордое терпенье и верим в торжество наших славянских дум. Прошу передать мою благодарность и чувства глубокого уважения маститому и высоко заслуженному Иосифу Иосифовичу. Вскоре я напишу ему лично и от души поблагодарю за внимание и память, а пока, не теряя времени, прошу его прислать свой портрет, автобиографию и полный перечень трудов для моей «Словенской литературы». Таже самая покорнейшая просьба и к Вам, глубокоуважаемый Рудольф Карлович. Живу надеждой, что еще до конца 1929 года получу возможность посетить Вашу прекрасную страну, научно поработать и засвидетельствовать свое почтение славным деятелям словенского народа. Спасибо за отличную перепечатку копий с моей статьи об А.И. Добрянском и возвращение рукописи; вскоре пришлю 9 и 10 листы рукописи, а также окончание моих воспоминаний об У.В. Голечке. Краткий отзыв о книге В.К. Арсеньева «В дебрях Уссурийского края» уже готов; к нему приложу еще выдержку из письма автора ко мне. Что касается моих других статей, то их, очевидно, придется составить в двух вариантах: сперва я дам краткие заметки о С.О. Гурбане-Ваянском, Л.С. Штуре и о «Словацко-Русском Обществе памяти Штура» в Москве, а затем уже изложу эти вопросы в виде больших очерков, при составлении которых с благодарностью воспользуюсь Вашими ценными советами и указаниями, которые Вы сможете сделать на основании полученных от меня кратких (предварительных) заметок. Для составления больших работ по этим вопросам (подобно целому исследованию об А.И. Добрянском) пока в Москве не имеется еще всех материалов. В богатейшей, напр., Румянцевской библиотеке совершенно нет сочинений прежних словенских писателей; я уже упрекал правление этого книгохранилища (насчитывающего несколько миллионов книг) за такой непростительный пробел. Поэтому было бы крайне необходимо посылать все вновь выходящие словенские издания прежде всего Румянцевской библиотеке. При этом в своем письме правлению книгохранилища желательно, чтобы Вы упомянули мое имя, дабы было видно, что я не только осуждаю руководителей Румянцевской библиотеки за невнимание к отделу славяноведения, но, хотя и косвенно подействую его пополнению. Словарь Л.A. Мичатка с благодарностью верну Вам в течение мая. Сейчас получил 7-й выпуск библиографии Л. Ризнера, при чем обратил внимание на то, что на стр.325 указано лишь одно сочинение А. Добрянского, в то время как их насчитывается ровно 50. Вновь прошу прислать мне 7-ой том сочинений Гвездослава. Если не трудно, то, пожалуйста, выясните вопрос, была ли издана на словенском языке огромная статья С.О. Гурбана-Ваянского «Граф Л.H. Толстой» или уже автор ее написал и напечатал только по-русски в «Славянском Обозрении» проф. А.С. Будиловича в 1892 году. Если она была напечатана только по-русски, то и в собрание сочинений должна выйти на русском языке, что будет весьма показательно для характеристики духовного облика Светозара Осиповича как выдающегося славянофила и руссофила. Искренне радуюсь изучению русского языка в словенских школах. Конечно, русская литература в будущем должна проходиться на русском языке. Проф. Погорелова я даже лично не знаю. Сожалею, что в Братиславском университете не дали возможности занять кафедры истории русской литературы такому знатоку, как проф. Ю.А. Яворский (он был избран университетским советом, но не утвержден министерством народного просвещения, поэтому живет в Праге и голодает). С проф. Русской истории Евгением Юлиановичем Перфецким я переписываюсь. В последнее время он почему-то замолк. Быть может, прочем между строк в моих письмах намек на несочувственное отношение к его сотрудничеству в хохломанских изданиях в Киеве (где сразу все „забыли" русский язык) и в журнале «Prudy», на который русские славянофилы смотрят, как на чехизаторский орган среди словаков. «Пруды» мне не приходится читать, и поэтому я не берусь судить, насколько правильно такое мнение. Мое личное убеждение сводится к тому, что среди славян особенно должны быть ценимы и изучаемы три языка: Древне-славянский, как литургический язык кирилло-мефодиевской церкви. Словенский (словацкий), как занимающий срединное положение в славянском мире и поэтому с полным правом могущий именоваться центрально-славянским и Русский, как имеющий общеславянское значение при взаимных сношениях славянских народов. Кстати сказать, проф. Любор Генрихович Нидерле желал бы, чтобы я перевел все одиннадцать томов «Славянских древностей» с чешского на русский язык. Да, только в русском издании его замечательный труд получит общеславянское (и мировое) распространение. Я вполне сочувствую такому предприятию, но никак не могу получить эти книги из Праги. Дело в том, что русским ученым разрешается переводить за границу на покупку книг только три доллара ежемесячно. Даже если издательство предоставит мне разсрочку, то и в таком случае я весь труд получу через год. Прошу помочь мне в этом вопросе. Я готов уплатить Вам по частям деньгами или литературной работой (как Вы пожелаете), но просил бы выписать для меня весь труд сразу в одиннадцати томах в полу-кожаных переплетах (цена 753 кчс.). Остались только два полных комплекта и я боюсь опоздать. Адрес издательства: Bursik a Kohout. Praha II, Vaclavske nam. 24. Если Вам это почему-то не подходит, то напишите прямо и я тогда сообщу проф. Нидерле. Примите мой братский привет. Проф. Ф.Ф. Аристов Мирослав Даниш. Из истории русско-словацких научных связей (Переписка Ф.Ф. Аристова с Матицей Словацкой и его рукопись «Словацкая литература»). с.279-289. Славянский мир в третьем тысячелетии. Славянские народы: векторы взаимодействия в Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европе. М., 2010. 618с. http://www.inslav.ru/izdaniya/arxiv/8-arxiv-publikaczij/350-2010-05-29-17-03-36 Переписка Ф.Ф. Аристова с Матицей Словацкой http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_419.htm Федор Федорович Аристов и Об-во Людевита Штура http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_415.htm Ф.Ф. Аристов. Карпаты - общеславянская прародина http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_669.htm КарпатоВедение http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_755.htm
Переписка Ф.Ф. Аристова с Матицей Словацкой и О-вом имени А.В. Духновича в Ужгороде 18 октября 1929 В Правление Русского Культурно-Просветительного О-ва имени А.В. Духновича в Ужгороде. Высокоуважаемые Русские Деятели! Искренне благодарю за Ваше сердечное письмо от 11 июня 1929 года за N694, которое я получил только 17 октября (нов. стиля) сего года. Таким образом, оно шло из Ужгорода в Москву четыре месяца! Из посланных Вами трижды книг я получил только первую посылку, о чем подробно Вам написал еще 23 (10) декабря 1928 года, выражая глубокую благодарность за ценный дар и прося принять наилучшие мои пожелания в Вашей дальнейшей высокополезной культурно-просветительской деятельности на благо русского народа. Это мое письмо Вами не только получено, но и напечатано в "Карпатском Свете". Меня очень удручает то обстоятельство, что письма и книги, в лучшем случае, доходят лишь через несколько месяцев, а то и вовсе пропадают. Должен сказать, что русская почта работает исправно, и потому все безобразия с неаккуратной пересылкой корреспонденции исключительно относятся к работе чешских почтовых чиновников, очевидно, задавшихся целью изолировать Подкарпатскую Русь от влияния Москвы. Дабы искоренить ненормальное положение вещей с посылкой Ваших писем и знать истинных виновников их пропажи, прошу о нижеследующем: 1). Отправлять мне только заказные письма и обязательно с обратной распиской; 2). Точно указывать адрес: Москва, Трубниковый переулок, дом N26, кв. 37. – Ф. Ф. Аристову (упоминаю об этом потому, что на последнем Вашем письме от 11/VI 29г., посланном мне из Польши, адрес был перепутан); 3). Оставлять копии Ваших писем, чтобы, в случае пропажи письма, можно было выслать вторично его копию и, таким образом, я имел бы возможность своевременно ответить на все интересующие Вас вопросы по карпатоведению; 4). В случае срочности, желательно посылать телеграммы (не имея от Вас телеграммы, я узнал, напр., об юбилее досточтимого Е.И. Сабова только после торжеств и не мог поэтому послать свою статью, посвященную маститому юбиляру, а также его прекрасную и подробную автобиографию, написанную по моей просьбе; эту автобиографию я переслал уже после юбилея А.В. Попову – в Мукачево); 5). Все Ваши издания необходимо направлять мне только заказными бандеролями (а не посылками) на мой личный адрес, указанный выше, а не на Цекубу, где трудно получить посылаемые книги; 6). Наконец, покорнейше прошу писать мне ежемесячно, дабы наша переписка носила строго планомерный, систематический характер, и я имел бы возможность быть в курсе всех научно-культурных начинаний столь дорогой для меня Подкарпатской Руси. Только при точном выполнении всех перечисленных выше пожеланий можно будет развивать культурные связи, соединяющие два стольных града – Ужгород и Москву. Убедительно прошу срочно выслать мне следующие издания: 1). Журнал "Карпатский Свет" с N7 за 1929 год; 2). Все книжки Общества с N 42; 3). Ваши Календари за 1929 и 1930 годы; 4). Историю Подкарпатской Руси Кондратовича; 5). Обе мои брошюры об А.В. Духновиче (по 10 экз. каждой); 6). Сборник "8 лекций о Подкарпатской Руси". Для Вашего Общества я послал (через А.В. Попова) следующие научно-литературные материалы: 1). Автобиографию и перечень сочинений Е.И. Сабова; 2). Статью об Анатолии Федоровиче Кралицком; 3). Перечень сочинений Евгения Андреевича Фенцика. Сейчас работаю над большим исследованием (5 печ. листов) "Мысль и язык стихотворений Ю.И. Ставровского-Попрадова" (детальный анализ формы и содержания творчества писателя); затем пишу характеристику поэзии А.В. Карабелеша и М.С. Поповича (хотел бы получить копии стихотворений П.С. Федора, а также автобиографии и портреты всех трех поэтов); наконец, подготовляю к печати 3-ье дополненное издание своей монографии – "Адольф Иванович Добрянский" (около 8 печатных листов). Живу надеждой в недалеком будущем побывать в Вашей прекрасной стране, прочесть курс лекций об ее литературном развитии и вообще поработать на месте в течение полугода. Не знаю только, удастся ли мне осуществить эту заветную мечту, так как словацкие научные круги возбудили вопрос перед сов. властью о предоставлении мне командировки в их страну для чтения лекций по русской и словацкой литературе в Братиславском университете. Пока идет переписка по этому вопросу, я подготовляю обширные издания "История словацкой литературы" и "Словарь словацких писателей" (в нескольких книгах). Братья-словаки прислали мне в дар около тысячи томов разных изданий, касающихся культурной жизни словацкого народа. Ни у кого в России нет такого богатого собрания книг о словаках, как у меня. Это даст мне возможность плодотворно работать по изучению культурной жизни прошлой и современной Словакии. Кроме того, целый ряд ученых и общественных организаций России выдвинули мою кандидатуру для работы в Академии Наук, о чем было опубликовано в газетах. К сожалению, состояние моего здоровья, надорванного мировой войной и всеми последующими событиями, а также непосильным трудом одновременно в шести высших учебных заведениях Москвы (12 лекций ежедневно) – не позволит, вероятно, воспользоваться этой высокой честью. Меня очень интересует вопрос, что сделало Ваше Общество для подготовки издания полного собрания сочинений Александра Васильевича Духновича? Как прошло торжество с открытием памятника Адольфу Ивановичу Добрянскому? Были ли представители Вашего Общества на съезде славяноведов в Праге и какие доклады о Подкарпатской Руси были прочитаны? В заключение позволю выразить свое прежнее пожелание, чтобы "Карпатский Свет" выходил не 10, а 12 раз в год, т.е. был расширен и превращен в ежемесячный журнал. Жду от Вас скорого и подробного ответа на это письмо. Благодарю за память и внимание к моим научно-литературным работам. Прошу принять уверения в глубоком уважении и искренней преданности. Ваш Ф.Ф. Аристов Москва, 18 (5) октября 1929 года. (Государственный архив Закарпатской области (ГАЗО) Ф.50. оп.3. ед.хр. 131. л.2-3). Валерий Разгулов. Ф.Ф. Аристов и Карпатороссия. 2001 http://www.libinfo.org/?id=10610 2.1.Мб 100с. Переписка Ф.Ф. Аристова с О-вом имени А.В. Духновича в Ужгороде http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_412.htm http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_413.htm Письма правления общества "Матицы Словенской" Аристову Федору Федоровичу 19-XI-1930 Высокоуважаемый Федор Федорович! Наше письмо от 16/X, а Ваше от 15/X встретились в дороге, с тех пор мы получили еще одно письмо (от 31 октября) и рукописи. Для точности приводим перечень Ваших работ имеющихся у нас: 1. “Словенская литература” (1-105 стр. печатаных на машинке). 2. “В.К. Арсеньев (Уссурийский)” (1-54 стр. – рукопись). 3. “Литературное развитие Подкарпатской (Угорской) Руси” (1-54 стр. рукопись). 4. “А.И. Добрянский” (1-68 стр. печатаных на машинке). 5. “И.В. Голечек” (1-8 стр. печатаных на машинке). 6. Предисловие к “Словарю словенских писателей” (1-3 стр. печатаных). Ваше письмо (от 15/X) нас глубоко тронуло. Во-первых, благодарим Вас за посланную фотографию. Мы сами ее хотели не просить только потому, хотя уже давно желали видеть Вас хотя бы на фотографии, чтобы не вводить Вас в лишние расходы. Глубоко тронутые глядели мы на карточке на человека 25 лет работавшего над изучением больше всех обездоленных в свое время славян. В последние годы славянский вопрос в России оттеснен вопросами другими, как эпизод малого значения, и если Вы всетаки продолжаете этим вопросом глубоко интересоваться, доказываете кроме чисто научного интереса и искреннюю любовь к делу. Правление Матицы Словенской от имени более 10000 членов общества с братской любовью приветствует Вас по случаю 25-летнего юбилея Вашей научной деятельности и приносит Вам свою благодарность. Правление Матицы Словенской предложит на годичном заседании литературно-исторического отделения О-ва избрать Вас в члены этого отделения. Очень нам жалко, что не можем Ваши научные труды переводить и печатать в таком темпе, в каком Вы и мы сами желали бы. В издании нашего научного органа “Сборника Матици Словенской” после смерти нашего Ярослава Волчка настал перерыв; с тех пор не вышло ни одного номера. Мало еще у нас людей; Очень чувствуются последствия многолетнего ига, отсутствия школ и вообще возможности развития. Но как бы там не было, мы постараемся всеми силами воспользоваться Вашими научными трудами. С самого начала приступим к переводу и напечатанию труда об А.И. Добрянском и о Литературном развитии Подкарпатской Руси. С рукописью “Словацкая Литература” с удовольствием сделаем все, как Вами указано, только просим выждать еще некоторое время, которое требуется для окончания работы с установлением правил орфографии и орфографического словаря, после чего отдадимся всецело Вам. Насчет книги “Словенские поэты” мы еще не договорились с О-вом Духновича, но наверное договоримся. Перечень словенских писателей по возможности составляем, разыскиваем и портреты. Вам совет относительно печатания части наших изданий параллельно и на русском языке нам по душе, и мы постараемся насколько возможно осуществлять это. Первым таким делом будет Ваша книжка “Литературное развитие Подкарпатской (Угорской) Руси”. Мы очень просим не погневаться на нас, что труд об В.К. Арсеньеве не можем в таком скором времени не только издать отдельной книгой, но и даже перевести и потому спрашиваем, как нам быть: вернуть ли рукопись Вам или попытаться с ней в О-ве Духновича. Матица Словенская пока не занимается вопросами относящимися к географии, такого рода произведения издает “Музеальна Словенска Сполочность”, но знаем, что концом 31 года не могут и там напечатать. В своем письме нам не пишете нужно ли снять для Вас 2 копии с “Литературного развития Подкарпатской (Угорской) Руси”, и переслать их Вам с рукописью, или просто можем оставить рукопись у себя. Заодно сообщаем и просимые сведения о Ризнере. Людовит Владимирович Ризнер родился 10 марта 1849г., Земианском Подградье — 9 октября 1913г., Земианском Подградье. К письму приложена и выписка из “Ottuv naucny slovnik” том XXI стр. 846. Должны еще Вам сообщить насчет вознаграждения за посылаемые Вами труды. Самое лучшее будет, если будем посылать Вам ежемесячно соответствующие суммы и будем очень рады, если этим хотя немного поможем. Одну посылку мы отправили, напишите, в каком порядке дошла. …Как раз сейчас выяснилось, что к “Словенской Литературе” можно приступить уже 24 сего месяца и по частям, с исправлениями и дополнениями будем посылать Вам. Журнал “Словенские Погляды” за 1928 год Вам послали в начале этого месяца, Вы наверное уже их получили. Желаем Вам от души доброго здоровья, радости в семье, успеха в работах и поздравляем Вас Й. Шкультеты (управляющий), Р.К. Клячко (секретарь) 25-X-1932 Глубокоуважаемый Федор Федорович! Примите наше искреннее соболезнование по поводу Вашей болезни и пожелания скорейшего полного Вашего выздоровления. Великодушно простите наше долгое молчание, но ряд обстоятельств от нас не зависящих, сильно изменили положение и не давало возможности Вам ответить раньше. Р.К. Клячко, который вел переписку и подготовлял Ваши работы для издания, переведен из Турчанского св. Мартина, а тем и лишен возможности сотрудничать с Матицей Словенской. Остается надеяться, что Р.К. Клячко будет возвращен обратно в Мартин и тогда опять будет налажена нормальная, регулярная переписка с Вами и появится возможность в журнале “Словенские погляды” в ряде статей издать Ваши работы, обещанные Вами, по истории развития русско-славенских культурных взаимоотношений и Ваши статьи об обществе Штура в Москве. В случае возможности эти работы были бы помещены в ряде статей нашего журнала. Приносим глубокую благодарность Вам за все работы, которые у нас имеются теперь полностью (“Литературное развитие Подкарпатской Руси” – имеется Ваша рукопись и копия; “Словенские поэты в русской литературе”; Очерк об Арсеньеве, 20 глав и полный очерк об А.И. Добрянском). Согласно Вашей просьбе, две копии завтра будут посланы Вам, а подлинник переслан в Ужгород. За работы, при первой возможности, постараемся опять Вам выслать деньги. До сего времени из Ужгорода для Вас мы ничего не получили, наши-же издания по-прежнему будут регулярно посылаться Вам. Ф.Ф. Аристов. Российский архив литературы и искусства (РГАЛИ), ф.196 оп.1 ед. хр. 22. Письма правления общества "Матицы Словенской" – Аристову Федору Федоровичу (Крайние даты: 14 декабря 1929 - 24 ноября 1932. 11 писем, 22 листов) http://rgali.ru/object/11002800?lc=ru Переписка Ф.Ф. Аристова с Матицей Словацкой http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_419.htm Федор Федорович Аристов и Об-во Людевита Штура http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_415.htm Ф.Ф. Аристов. Карпаты - общеславянская прародина http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_669.htm КарпатоВедение http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_755.htm
Мирослав Даниш. Карпатские русины в славянском мире: актуальные проблемы Мирослав Даниш (род. 7.8.1960) - заведующий кафедрой истории Университета имени Яна Амоса Коменского в Братиславе Карпатские русины в славянском мире: актуальные проблемы Мирослав Даниш. Русины — нация на перекрестке В Словакии история русинов на территории Восточной Словакии, которая с точки зрения ее интерпретации является составной частью более широкого как географического, так и политического, культурного и религиозного региона, вызывает повышенное внимание специалистов различных направлений и уровней. Ни в одном регионе Словакии, а можно сказать и всей центральной Европы, национальный вопрос не является настолько невыясненным и проблематичным, как у восточнославянского населения северо-восточной Словакии. Предметом спора в связи с изучением украинцев, русинов, лемков являются главным образом вопросы этногенеза и автохтонности. Интерпретация их истории происходит на двух основных уровнях: некоторые однозначно подчеркивают восточнославянское происхождение исследуемого этнического сообщества, другие стремятся выдвинуть теории, ставящие под сомнение восточнославянское или украинское происхождение этнографических групп русинов, лемков, которые, согласно их точке зрения, сформировались из автохтонного населения под влиянием валашской колонизации из Румынии, Трансильвании и т.п. Общую трактовку осложняют историко-географическне координаты сегодняшней территории, особенно Закарпатской области Украины и северо-восточной Словакии (Земплинская, Шаришская, Спишская жупы), которые долгие столетия имели общие или подобные судьбы. Для обозначения населения указанного региона уже в средневековье использовался этноним «русины» (рутены, rutheni). Этим понятием обозначались вплоть до XIX века все восточные славяне сначала Киевской Руси, а позже Галицкой и Волынской Руси. В XIX веке на территории Украины укоренился этноним - «украинец», который постепенно заимствовали и русины Галиции, сначала как двойное наименование «русины-украинцы», а позже просто «украинцы». На территориях с восточнославянским населением в рамках Венгрии (так называемая - «Угорская Русь») продолжало доминировать наименование «русины» (рутены). В межвоенный период Подкарпатская Русь стала составной частью Чехословакии, и в это время здесь параллельно существовали движения за украинское, великорусское и русинское возрождение. Развитие после 1945г. принесло с собой украинизацию населения, а на территории Чехословакии продолжалась и ассимиляция украинского населения, что вело к постепенному закрытию украинских школ и массовому «приписыванию» украинцев к словацкой национальности. После 1989г. граждане, сохранившие исходную идентичность, разделились на два направления: русинское и украинское. Словацкое правительство признало оба направления в качестве самостоятельных национальностей. Хотя речь идет в действительности об одной национальности с различным уровнем национального самосознания. Выражением единства является этноним «русины-украинцы», который широко применялся еще в XIX веке и который в настоящее время приверженцы русинского направления не признают. Казалось бы, что между русинами в Словакии («Русинское возрождение») и русинами-украинцами («Союз русинов-украинцев СР») существуют непреодолимые противоречия и конфликты. В действительности эти противоречия существуют только между верхушкой интеллигенции, представляющей оба направления. В связи с интерпретацией истории русинов и ее контекста хотелось бы обратить внимание на некоторые дискуссионные вопросы и опасности. Естественным стремлением и амбицией вновь утверждающейся нации является формирование своих исторических рамок в соответствии с собственными историческими координатами. Но их нельзя вырывать из более широкого естественного контекста. Необходимо обратить внимание на трактовку сложного развития восточнославянского населения указанного региона, то есть русинов, в контексте истории русского, украинского, белорусского народов, в колыбели которых они находились в течение многих сотен лет, и где формировалась их определенная специфика. Политическая и политологическая защита или апологетика русинской самобытности с некритическим подчеркиванием ее специфики в рамках ее естественной среды, которая ее весьма значительно характеризует — язык, письмо, религия, культурные традиции — тесно связанные с русско-украинским пространством, является естественной. Именно потому, что история русинов является таким сложным и живым историческим феноменом, необходимо и с методологической и дидактической точки зрения подходить к ее интерпретации с большой осторожностью, корректностью и высокой специальной эрудицией. Я имею в виду, кроме прочего, и стремление написать учебник истории русинов для средних школ, в частности учебник профессора П.Р. Магочи «Карпатские русины — краткий очерк истории русинов для основных и средних школ с обучением на русинском языке и с изучением русинского языка». В плане общей характеристики этого учебника можно сказать, что перед нами — апологетический (оборонительный) и в высшей степени полемический труд, написанным с целью отстоять и защитить право русинов на собственную национальную идентичность. Само собой разумеется, что никто не может отказать автору в праве на такую интерпретацию истории русинов, но предлагать ее школьникам, которые в принципе не могут понять противоречивую дискуссию по русинскому вопросу, не только неприемлемо с точки зрения дидактической, но и с позиции психосоматической (внесение в сознание ребенка конфликтного и противоречивого восприятия реальности). Я удивлен тем, что такой уважаемый историк, каким является профессор Торонтского университета П.Р. Магочи, предлагает в качестве учебного текста такую концепцию краткой истории русинов, концепцию, исполненную идеологизмами и тенденциозной дезинтерпретацией фактов в пользу усиления несущей и красной нитью проходящей через весь текст идеи о том, что русины являются самостоятельным народом. Удивляет это меня и потому, что мне известны другие работы Магочи, например, «Русины в Словакии», Прешов, 1994 или «Формирование национального самосознания: Подкарпатская Русь (1848-1948)», Ужгород, 1991, которые представляют собой солидные исследования русинской истории, по крайней мере учитывающие историографическую традицию по данному вопросу. Если уж на школьных партах должен появиться учебник по истории русинов, то он должен учитывать предшествующие исследования, а не представлять собой политико-идеологическую апологию русинского народа на фоне подборки исторических фактов, которые призваны ее подтвердить, или же полемической работой по противоречивому русинскому вопросу. Если мы хотим формировать у детей естественное отношение к своему этникуму-народу, то это можно делать на позитивных примерах из истории, культуры, искусства, литературы, но не путем конфронтации или поиска врага. Это — путь к созданию очагов ненависти, противостояния, замыканию в самом себе, путь к состоянию фрустрации и т.д. Словацкий народ имеет весьма богатый опыт в этом смысле, особенно в период национального возрождения XIX века. Думаю, что сейчас в Словакии достаточно серьезных специалистов для того, чтобы создать такой учебник по истории русинов, чтобы он учитывал как текущую общественную ситуацию, так и результаты исторических исследований в указанном контексте, учитывал реальную общественно-политическую ситуацию в Словакии и Европе, но не вызывал напряжения. Думаю, что учебник по истории как русинов, так и украинцев, необходимо в ближайшее время подготовить силами профессионального коллектива. Учебник должен создавать образ русинов и украинцев, сосуществующих рядом друг с другом, поскольку они имеют во многом общие исторические судьбы, насильственное расчленение которых или конфронтация, могут привести к конфронтации, а не к поиску совместного пути. А этот путь они могут искать и как два весьма близких народа, особенно если это так воспринимает конкретная социальная общность с собственным историческим опытом и собственной историей. Если русины хотят, как народ, войти в большую семью Европейского дома народов, то без широкого европейского контекста это не получится. А этот контекст как раз и создает их языковая, этническая, конфессиональная и культурная связь с наиболее близкими им народами - русским, украинским и белорусским. В заключение хочу привести один пример из опыта моей работы в Братиславском университете в последние годы. Когда я спрашиваю студентов, кто умеет читать на кириллице, то поднимается одна-две руки из сотни. Если бы я спросил об этом русинов, то они, видимо, подняли бы меня на смех. Это их родной язык, родственный русскому, белорусскому и украинскому. Понятно, что наряду с серьезными работами по русинской истории, литературе или культуре, появляется целый ряд апологетических или наоборот тенденциозно критических и враждебных русинам сочинений. И те и другие необходимо оценивать с большой осторожностью. Их профессиональная компетентность часто сомнительна не только по содержанию и исторической аргументации, но в плане специальной подготовки их авторов, которые зачастую не являются профессиональными историками. Карпатские русины в славянском мире: актуальные проблемы. Сборник: Univerzita Komenskeho v Bratislave, Filozofická fakulta, Kafedra všeobecných dejín; Московский гос. ун-т им. М.В. Ломоносова, Ист. фак., Каф. истории южных и западных славян; (отв. ред.: М. Даниш, Ю.А. Борисёнок). Москва: Изд. Степаненко; Братислава, 2009. 271с. http://www.srpska.ru/article.php?nid=11821 Мирослав Даниш. Из истории русско-словацких научных связей (Переписка Ф.Ф. Аристова с Матицей Словацкой и его рукопись «Словацкая литература»). с.279-289 Славянский мир в третьем тысячелетии. Славянские народы: векторы взаимодействия в Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европе. М., 2010. 618с. http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_419.htm ...С 1957 г. словацкий историк Владимир Maтула более 15 лет занимался систематическим поиском и изучением неизвестного, не введенного в научный оборот литературного наследия М.Ф. Раевского, распыленного по многим российским архивам и рукописным собраниям. Результатом этой работы была систематизация почти 7 500 писем, отправленными ему более чем 1750 авторами. Из них около 300 писем принадлежат 40 корреспондентам – словакам. Среди них есть и такие известные личности в словацкий научной, культурной и национально-политической жизни как Л. Штур, П.Й. Шафарик, Й.М. Гурбан, К. Кузманы, Я. Калинчак, Я. Францисци и многие другие. Имеющаяся корреспонденция в значительной степени способствует раскрытию различных аспектов словацко-русских культурных отношений. Масштабная, приблизительно 600 страничная публикация избранных писем М.Ф. Раевскому вышла в 1975г. в Москве. Она была высоко оценена в международных славистических кругах. После нее были изданы и другие тематические тома: один их них включает письма сербов и других югославянских ученых, а другой чехов. Письма словацких корреспондентов также подготовлены к печати. Эта публикация выйдет в свет в начале 2014г. Данную работу, начатую В Матулой, после его смерти в 2011г. завершил Мирослав Даниш. К этой деятельности он подключился еще в 2007г. Miroslav Daniš, Vladimír Matula. M.F. Rajevskij a Slováci v 19. storočí. Bratislava, 2014. 303с.; Л.П. Лаптева. Рецензии: Новая книга о русско-словацких связях в XIX в.: Miroslav Daniš, Vladimir Matula. M.F. Rajevskij a Slováci v 19. storočí. Bratislava, 2014 http://www.inslav.ru/2009-08-05-14-47-56/2062-2015-slavjanskij-mir Мирослав Даниш. Ушел от нас Владимир Матула, штуровец и славист (1928–2011). Журнал общества Союз Русских в Словакии "Вместе - Spolu", 2011(2), с.14-16 http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_416.htm Мирослав Даниш. Братислава, город на Дунае, и Россия Братислава была важным дунайским портом с незапамятных времен. Из средневековых документов мы узнаем о том, что обширные взаимные связи - торговые, культурные, также династические - между нашей землей и Киевской Русью берут начало в IX столетии. На стародавнее присутствие русичей в окрестностях Братиславы нам указывает до сих пор существующая деревня (теперь уже пригородная часть Братиславы) Русовце, которая, вероятнее всего, возникла как сторожевой пост, на котором несли воинскую службу выходцы из Руси. Братислава была значительным торговым, политическим и культурным центром на протяжении веков, а с XVI и почти до конца XVIII столетия столицей Венгрии и местом коронации ее монархов. Близость Вены, столицы Габсбургской монархии, еще больше подчеркивала ее значение. Оба города соединял Дунай, а общая торговая и коммуникационная инфраструктура увеличивала его потенциал - как экономический, так и военный. Братиславская военная флотилия и речной порт привлекали внимание многих купцов, а также выдающихся деятелей общественно-политической жизни, не исключая и монархов. Мирослав Даниш. Петр Великий в Братиславе 18-20 июня 1698 года Братиславу посетил русский царь Петр I во время своего полуторагодичного путешествия по Европе. Городские хроники, однако, об этом визите умалчивают. Возможно, потому что царь во время большого европейского турне укрывался под именем десятника Петра Михайлова. 2 марта 1697 года из Москвы отправилось Великое посольство, которое во время почти 500-дневного путешествия по Западной Европе должно было познакомиться с ее политической жизнью, овладеть секретами различных ремесел, достижений в области науки и военного искусства. Во главе свиты более чем в 250 человек стояли видные представители русской общественной и политической жизни - генерал-адмирал Франц Лефорт, генерал Федор Головин и один из руководителей внешнеполитического ведомства Прокофий Возницын. Среди 35 добровольцев, которые в ходе путешествия по Европе должны были совершенствоваться в судостроительном деле и морской науке, был и урядник Преображенского полка, десятник Петр Михайлов. Он-то на самом деле и руководил посольством. Ибо был это русский царь Петр Алексеевич собственной персоной, который путешествовал по Европе инкогнито. Подобный способ передвижения с легкой руки Петра I вошел в обиход выдающихся личностей, сидевших на троне в XVIII веке. Например, под псевдонимом графа Фалькенштейна путешествовал в Россию в 1780 году австрийский император Иосиф II. После дипломатических неудач в Англии и Нидерландах Петр направился в Вену, где шла подготовка к мирным переговорам между императором Леопольдом I и Османской империей. Через Прагу и Зноймо царь со всей свитой 11 июня 1698 года прибыл в местечко Штокерау неподалеку от Вены, где состоялась его первая встреча с австрийскими властями. Однако Австрия уже решила подписать мир. Правящий венский кабинет во главе с канцлером графом Кинским заверил русскую сторону, что при подписании мира интересы союзников Австрии не пострадают, а каждая из воюющих сторон сохранит территории, которые она контролирует в данный момент. Однако русская дипломатия желала продолжить военную операцию на Балканах. Священная лига - антитурецкий союз, в который входили Польша, Австрия, Венецианская республика и Россия, - осталась в истории. Дипломатические шаги русского царя в Вене закончились неудачей. Цели поездки, впрочем, были значительно шире, и кое-что ему удалось осуществить. Месячное пребывание в Вене позволило 26-летнему русскому монарху посетить и Братиславу, тогдашнюю столицу Венгрии. Он был заинтересован прежде всего в осмотре речной дунайской флотилии и местной верфи, где строили речные суда. Великие русские реки требовали качественных кораблей, и братиславский кораблестроительный цех со своими более чем 400-летними привилегиями и богатым опытом мог такие суда построить. С австрийской стороны Петра в Братиславу сопровождал патер Вольф, духовник австрийского императора и очень влиятельный человек при венском дворе. Фридрих Вольф фон Людингхаузен отправлял не только свои пастырские обязанности, но также занимался реорганизацией и строительством дунайского флота, и мог дать ответ на все вопросы царя Петра о кораблестроении. Адмиралом дунайского флота был голландец, а на кораблях служило множество голландских моряков, так что знание голландского Петру здесь весьма пригодилось. Братиславские корабелы во время визита русского царя строили суда, вооруженные 12 пушками. Экипаж такого судна состоял из 40 гребцов. В сравнении с большими кораблями с вооружением в 50-60 пушек и командой из более чем 200 человек такие суда были значительно маневреннее и, разумеется, быстрее. Помимо речного флота царь заинтересовался зданием братиславского арсенала, где хранилось военное снаряжение, парусина для кораблей, дерево, пригодное для постройки судов, корабельные канаты, якоря и прочие флотские материалы. Из Вены в Братиславу Петр I приплыл по Дунаю. 25-тысячная в то время Братислава, резиденция венгерского палатина, эстергомского архиепископа как примаса Венгрии и братиславского градоначальника, могла в то время похвастаться более благородными городскими нравами, нежели Вена, как уверял в 1687 году по посещении города голландец Якоб Толлиус. Он также отметил, что как здания, так и образ жизни здешних горожан были более привлекательными, нежели в Вене, а отношение к приезжим в гостиницах превосходило гостеприимство императорского города. В Братиславе было вдоволь мяса, хлеба и вина. Такая вот Братислава приветствовала царя Петра, хотя бы и инкогнито. Городская хроника 1698 года не сохранилась, а хроника Братиславской жупы о царском визите умалчивает. Впрочем, известно, что русский царь в Братиславе был гостем графа Яна Палфи, который мог с ним познакомиться еще при венском дворе. Петр I принял приглашение братиславского градоначальника уже в Вене, и не только в Братиславу, но и в его имение, крепость Ступаву. В Вене Великое посольство настигла новость о том, что в России вспыхнуло восстание стрельцов. Первоначальное намерение царя отправиться в путешествие в Венецианскую республику сменилось ускоренным возвращением на родину. Через Зноймо, Брно, Оломоуц и Краков он приближался к российским границам, а 25 августа 1698-го объявился в Москве, где его ждали неотложные дела... 4 ноября 2014г. профессору М. Данишу в Георгиевском зале Кремля была вручена государственная награда Российской Федерации «Орден Дружбы народов» Президентом России В.В. Путиным. Этой награды был впервые удостоен гражданин Словакии за заслуги в области культуры, просвещения и гуманитарных наук, за большой вклад в изучение и сохранение культурного наследия России, сближение и взаимопонимание народов. http://www.rcvkba.sk/index.php?lan=ru&page=akcie/2014_12_07 Мирослав Даниш. Карпатские русины в славянском мире: актуальные проблемы http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_420.htm
Словацкая литература Поэзия Славян. Сборник лучших произведений славянских народов в переводах русских писателей, изданный под редакциею Ник. Вас. Гербеля. СанктПетербург, 1871 Введение В первые века нашей истории Русь находилась в литературном союзе с другими славянскими землями - по-крайней-мере с теми из них, которые принадлежали к православной церкви. В XVI и XVII столетиях литература польская не только обращала на себя внимание образованных русских людей, но в значительной степени влияла на тогдашнюю нашу письменность. Со времени же петровской реформы нами так сильно овладели литературы западноевропейские, что мы, изучая их и подражая им, совершенно забыли о литературах славянских. Нити, связывавшие умственную жизнь России с славянским миром, порвались; не только умственная деятельность, но самое почти существование славянских народов сделалось у нас неизвестным. Так продолжалось до недавнего времени... Антон Будилович. Словацкая литература Словаки причисляются обыкновенно к чехо-моравской ветви западно-славянского племени. Они занимают почти сплошной массой Тренчинский, Турчанский, Оравский, Липтавский и Зволенский комитаты или столицы северовосточной Угрии; затем, населяют большую часть округов Нитранского, Спишского, Шарышского, Тековского, Землинского, Геморского и Гонтского и меньшую часть округов Пресбургского, Новоградского и Абуйварского. Но отдельные поселения и колонии словаков выбегают далеко за пределы территории, обнимаемой исчисленными пятнадцатью комитатами: они встречаются в двадцати других столицах Угорщины, вплоть до самой Савы, где они уже соприкасаются с этнографической территорий сербов и хорватов. Так-как условия жизни в горной подтатранской родине словаков не вполне достаточны для пропитания быстро возрастающего населения, то непрерывный почти поток словацкой колонизации, по течению рек Вага, Грона и Нитры, неудержимо стремится к Дунаю, а по Бодрогу и Гернаду в долину Тисы, в то роскошное угорское дольноземье, которое некогда принадлежало, хотя не исключительно, прапрадедам словаков и, быть-может, еще станет со временем наследием, хотя тоже по исключительным их правнуков. Численность словацкой народности не может быть точно определена по причинам как социальным, так, и политическим. В среде словаков существует с одной стороны непримиримая рознь между дворянством и народом: первое стыдится даже своего происхождения и причисляет себя к мадьярам, подобно тому, как западнорусское дворянство причисляет себя к полякам. С другой стороны мадьярская администрация, озабоченная возвышением мадьярской народности над другими угорскими, особенно словацкою, в смешанных округах игнорирует показания языка и причисляет словаков к мадьярскому племени, что отражается и на статистических данных. Как бы то ни было, мы безопасно можем определить минимум словацкого населения в 3 миллиона душ. Но, как уже сказано, это население быстро возрастает, несмотря на гнёт австрийского, особенно мадьярского правительства. Словацкая народность обладает значительною претворяющею силою: она расширяется особенно на счет мадьяр. Но и немцы в среде словаков не могут долго сохранять своей народности: так значительные их поселения в Спишской и Гемерской столицах совершенно ословачились. Есть еще одно обстоятельство, которое увеличивает значение этого свежего, даровитого и симпатичного племени. На территории словаков приходится этнографическая грань нескольких ветвей славянского племени: за рекою Моравою и городом Суловою начинаются поселения чехо-моравские; за Дунайцем и Бескидами живут поляки; за Бодрогом начинается Русь. На юге, как сказано, отпрыски словаков соприкасаются с крайними побегами селений юго-славянских. Таким образом словаки представляют как бы этнографический центр славянства, что отражается и на их языке. Он является как бы связующим звеном между юговосточной и северозападной ветвями язычного дерева славян. Незаметными переходами словацкое наречие сливается на северо-западе с чешским (говор нитранский), на северо-востоке с польским (говор opaвский, шарышский и т.д.), а на юго-востоке с русским (говор гемерский, сотацкий). Собственно же срединное словацкое наречие (говоры турчанский, тренчинский, липтавский, зволенский и т.д.) представляет в своем составе и строе тип чрезвычайно замечательный по богатству слов и форм, по звуковой полноте и цельности, а во многих случаях — по чертам старины самой отдаленной, праславянской. Это объясняется консерватизмом жизни народа замкнутого в местностях горных, глухих, недоступных для внешних влияний, и притом народа почти не имевшего еще самобытной исторической жизни, сохранившего в своем быте и нравах много младенческого, первобытного. С другой стороны края подтатранские могут быть названы колыбелью славянства в Европе. В продолжение может-быть двух уже тысячелетий живут здесь славяне, в недоступных убежищах народной свободы, в этом центре праславянской географической области, откуда вытекают множество рек и притоков Вислы, Одры, Днестра, Тисы и Дуная, следовательно у водораздела морей Черного и Балтийского. Вот почему есть основание думать, что словацкие территория и народность, язык и нравы должны представлять неисчерпаемый источник важных, открытий для славянского археолога, этнографа и филолога. Но для историка, особенно историка литературы, здесь жатва очень скромная, потому-что эта народность, как сказано, находится еще на ступени развитая довольно младенческой и потому может представлять более надежд в будущем, чем воспоминаний в прошедшем. В этом отношении, как и во многих других, словаки представляют аналогию со словенцами. Некогда они имели даже общую историю, когда Паннонская долина была занята тремя родственными и дружественными державами: великоморавскою Ростислава и Святополка, блатенскою Коцела и болгарскою Симеона. Но удар мадьярского нашествия, сокрушивший первую и вторую, оттолкнул за Дунай третью. С тех пор словаки, составлявшие зерно великоморавского царства и принявши из рук солунских братьев семена славянского просвещения, оторваны от связей с православным югом, отодвинуты в свои сумрачные, но родные татранские голи и поляны; с тех пор они должны были делить судьбу угорского государства, основанного мадьярами в Паннонской долине, на развалинах государств славянских. Нельзя однако сказать, чтобы словаки были совершенно пассивными зрителями событий, разыгрывавшихся затем в угорском государстве. Можно даже доказать, что самое основание этого государства, его организация Стефаном Святым, совершена была по тем культурным началам, которые выработаны были в непродолжительное, но блестящее существование славянских придунайских государств, особенно же великоморавского, т.е. словацкого. Мадьяры не принесли с собой никаких новых культурных начал и потому должны были усвоить себе те, какие они встроили в стране новых своих поселениях. В первый арпадовский период угорской истории славянские народности давали политическое направление государству; тоже продолжалось и в последующие периоды, с тем лишь различием, что Угрия все более втягивалась в круг интересов и понятий европейского запада, постепенно отрываясь от начал, унаследованных было от славянского востока. В этом отношении история Угрии представляет замечательную параллель с историей Польши. Но главные основы староугорской конституции: административная децентрализация, местное (жупное или комитатское) самоуправление, равноправность народностей и свобода вероисповедания, упорно были поддерживаемы и в позднейшие периоды угорской истории. Итак несомненно, что и словаки принимали деятельное участие в событиях угорской истории; но, по разным причинам, они не успели подчинить мадьяр влиянию своей народности в такой степени, как это случилось например с ордою болгарскою в странах балканских. Единственным, политическим представителем словаков, как народности, был знаменитый Матуш Тренчанский (в начале XIV века); но его усилия привлечь Угрию в союз с чехами не удались. На поле наук, и искусств словаки произвели не мало замечательных деятелей, но их сочинения появились на том же латинском языке, который с XI до начала XIX века был административным и дипломатическим языком угорского государства. Но за-то словаки два раза давали у себя приют письменности своих чешских соплеменников. Раз это было в половине ХV века, когда гуситы из опустошенной Чехии целыми массами переселялись в гостеприимную и либеральную Словачину (особенно в Нитранский, Новоградский и Зволенский комитаты). Другой раз это случилось в XVII веке, после белогорской битвы: на этот раз словаки приютили у себя и знаменитого основателя научной педагогики Амоса Коменского. Вместе с гуситством словаки приняли тогда от чехов их литературные произведения и чешский литературный язык. Можно даже сказать, что единственно благодаря чешским писателям из словаков (как Tpановский, Крман, Грушкович и другиe) поддержаны были литературные предания так называемого золотого периода чешской письменности, в полуторавековую умственную летаргию убаюканных иезуитами чехов. Это немало облегчило литературное их возрождение в начале нашего века. Первые опыты литературной обработки словацкого наречия начинаются не ранее XVIII века, следовательно в этом отношении собственно словацкая литература новее всякой другой славянской, не исключая и словенской или хорутанской, имеющей один памятник X века и несколько XVI-го. Первое же крупное явление словацкой письменности составляют грамматические и лексикальные труды Бернолака (умер. 1813г.) и поэтические произведения Голого (умер. 1849г.). Их значение в словацкой литературе может быть несколько уподоблено значению в литературе сербской филологических трудов Вука и поэтических опытов Милутиновича. Разница лишь в том, что Вук обнял сербский язык во всех его разветвлениях и из их сравнения извлек норму сербского литературного языка; между тем, как Бернолак ограничился одной западной ветвью словацкого племени, вследствие чего его опыт вышел более односторонним и недостаточным. Голый проявил в своих эпических произведениях большой талант и одушевление; но он не свободен был от пристрастия к псевдо-классической напыщенности, некоторой ходульности и холодности, во вкусе нашего Хераскова или сербского Мушицкого. Как бы то ни было, Голый дал первый толчок словацкой литературе, справедливо считающей его отцом и основателем. Можно предполагать, что и Коллар, знаменитый автор и «Дочери Славы» и первый пророк панславизма, не вполне был свободен от влияния автора «Святополка», «Кирилло-Мефодиады» и «Славы». Впрочем, имя Ивана Коллара лишь отчасти принадлежит словацкой литературе: главные его произведения написаны на чешском наречии, равно как и произведения другого знаменитого словака, Павла Иосифа Шафарика, автора «Славянских Древностей». Но содержание и направление произведений как того, так и другого более имеет родства и — вероятно — связи с настроением и духом народа словацкого, чем чешского. Как бы то ни было, не должно представляться случайностью то, что первыми проповедниками идеи славянской взаимности и панславизма являются сыновья словацкого племени, уже самою своею природою и географическим положением как бы призванного примирять противоположности разных славянских народностей и соединять их в сознании племенного единства и общности исторических задач. С 40-х годов в Словачине закипает более оживленная литературная деятельность, являются новые деятели, новая литературная школа. Основателем ее был знаменитый словак Людевит Штур, политик, поэт, ученый и публицист. Первые его заботы обращены были на установление нормы словацкого литературного языка. Он осудил мысль Бернолака, поддержанную Голым, о возведении на степень литературного органа одного из многочисленных окраинных словацких говоров. Литературный язык должен, по мнению Штура, пользоваться всем разнообразием народных говоров, чтобы черпать лучшее из каждого, особенно в отношении их лексикальном. Что же касается стороны формальной, то предпочтение должно быть оказываемо тем звукосочетаниям и формам, которые находят себе наибольшее оправдание в этимологии и истории славянских языков, и следовательно наиболее приближаются к среднему или нормальному типу словацкого наречия. А так как наиболее чистый и цельный звуковой и грамматический тип представляют говоры центральные, нагорные, то они и приняты Штуром за основу форм наречия литературного. Эта мысль была очень сочувственно принята словаками, особенно их молодым поколением, на которое Штур имел самое сильное и благодетельное влияние. Авторитет его был поддержан в этом случае согласием двух других знаменитых и влиятельных членов словацкого общества: Гурбана и Годжи. Их соединенными усилиями дело установления нормы словацкого литературного языка было поведено очень успешно. Реакция старочешской партии в среде словацкого народа была сломана и литературный раскол словаков совершился, повидимому, окончательно и безвозвратно. Словак Гаттала довершил это дело составлением прекрасной грамматики нового словацкого литературного языка. В среде словаков нашлись значительные таланты поэтические, представившие прекрасные образцы высокохудожественных произведений на словацком языке. На ряду с названными тремя литературными корифеями штуровской школы (Штуром, Гурбаном и Годжей), мы должны назвать особенно два имени: Сладковича и Халупку. Их значение в литературе словацкой может быть отчасти сравнено со значением в литературе чешской Челяковского и Эрбена, а в сербской — Мажуранича и Негоша. Около этих корифеев словацкой литературы группируется целая плеяда других более или менее значительных талантов. Назовем Заборского, Грайхмана, Желло, Полярика, Викторина, Иозефовича, Зоха, Кузмани и Павлини-Тота. Большая часть сюжетов словацкой поэзии заимствуется из народной жизни современной и прошлой, словацкой или общеславянской. Идея панславизма продолжает быть вдохновляющей музой словацкой литературы. Это не изменилось даже после горьких разочарований 48 и 49 годов, когда заря народного освобождения, казалось, начинавшая уже брезжить, снова скрылась под тучами сначала баховского, а потом аидрашиевского деспотизма и преследований. Исчезло одно поколение народных деятелей (Штур, Гурбан, Годжа); но их место не осталось праздным: Францисци, Кузмани, Павлини-Тот, епископ Мойзес и другие снова взялись за дело народного пробуждения и возрождения. Самым важным событием последних десятилетий было учреждение в 1863 году словацкой матицы, образовавшей центр, вокруг которого собрались все лучшие силы страны и из которого стала направляться просветительная деятельность патриотов на образование народных масс. И дело подвигается, народ просвещается, развивается, хотя не с такой быстротой, как бы можно желать, но с большей, чем бы можно ожидать, имея в виду многочисленность и значительность противодействующих условий и влияний. Народ беден и одинок; он не имеет нигде поддержки, а напротив всюду встречает ненависть и презрение: дома от своих дворян-ренегатов, в стране от мадьярского управления, в государстве от габсбургского правительства. Чехи довольно равнодушны к Словакии за их литературный раскол, произведенный во имя словацкой народности с одной стороны и идеи панславизма (в форме литературного единения славян) с другой. Польские политики не благоволят к словакам за их демократизм, за их панславизм, за их дружбу к России. Но, несмотря на все это, словаки не унывают и не отчаиваются в своей будущности. Они веселы и довольны, потому что добродушны и непритязательны; они певучи и смелы, потому что молоды и предприимчивы. Словаки вдвое нам сочувственны — как славяне и как друзья. Не только в географическом, но и в этнографическом смысле это самый близкий к русским из западных народов, подобно тому как болгары из южных. Наука и литература словацкая, конечно, еще бедна и едва только зарождается; но если можно о будущем судить по настоящему и прошедшему, то мы имеем право возлагать самые блестящие надежды на словацких писателей и ученых: так живо во всех их произведениях отражаются черты могучего таланта, широкой кисти, самобытного творчества и философских порывов, несколько роднящих мыслителей словацких — например Штура — с русскими славянофильского направления. Б заключение нашего беглого обзора литературной истории словаков позволяем себе выразить убеждение, что ближайшее ознакомление и теснейшее общение русского народа с словацким не осталось бы без важных для них последствий, тем более, что словакам предстоит, повидимому, играть не маловажную роль в событиях, которых в более или менее отдаленном будущем должны разыграться на склонах Карпатов и в долине среднего Дуная. А. Будилович Поэзия Славян. Сборник лучших произведений славянских народов в переводах русских писателей, изданный под редакциею Ник. Вас. Гербеля. СанктПетербург, 1871 http://dlib.rsl.ru/01005392785 Федор Федорович Аристов и Об-во Людевита Штура http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_415.htm Ф.Ф. Аристов. Карпаты - общеславянская прародина http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_669.htm КарпатоВедение http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_755.htm
Отправлено: 11.11.16 10:36. Заголовок: Людевит Штур. За туч..
Людевит Штур. За тучей вижу зарю Zachovaný verný obraz Ľudovíta Štúra (LA SNK, sig. K 19/163). Jedna z iba dvoch existujúcich snímok Ľudovíta Štúra – dagerotyp členov Slovenskej deputácie u cisára Františka Jozefa I. v Olomouci z 20. marca 1849, sa nachádza práve v Martine. Členovia slovenského vyslanectva u panovníka: Adam Kardoš, Samo Chalupka, Daniel Lichard, M. M. Hodža, Ľ. Štúr, J. M. Hurban, Jaroslav Bôrik, Michal Rarus, Juraj Holček, Andrej Radlinský, Karol Kuzmány (zľava zhora – doprava nadol). http://dikda.eu/patrame-po-skutocnej-podobe-ludovita-stura/ Людевит Штур родился 16-го (28-го) октября 1816 года в Венгрии, в Тренчанском округе, в Зай-Угроче, где отец его управлял школою, в которой обучались мальчики евангелического исповедания. Здесь начал учиться и Людевит Штур. Затем он был переведен в Раабскую гимназию. Тамошний преподаватель, Леопольд Пец, не раз указывал своим ученикам на яркие светила славянского литературного Mиpa, и тем зародил в сердце юноши первые искры любви к своему народу, а насмешки товарищей над его славянским происхождением воспламенили эту любовь. Пробыв в Раабе два года, он перешел в Пресбургский евангелический лицей, где вскоре вступил членом в Словацкое Литературное Общество, имевшее огромное значение для всей Словацкой Земли. По окончанию полного курса богословских наук в помянутом лицее, Штур, из любви к молодым своим соотечественникам, остался в Пресбуррге, и взялся исправлять должность престарелого профессора словацкого языка и литературы Георгия Палковича. В 1839 году он отправился в Галле. Здесь он пробыл два года, занимаясь преимущественно историко-политическими науками, после чего воротился в Пресбург, куда его привлекало Словацкое Литературное Общество, достигшее около того времени высшего своего процветания. В 1844 году он издал два первые свои сочинешя: «Жалобы и сетования словаков на притязания мадьяров» и «Девятнадцатый век и мадьярство». В 1845 году, после долгих хлопот н затруднений, Штур добился позволения издавать политическую газету: «Народные Словацкие Новины», имевшую огромное влияние на политическое возрождение словацкого народа. С 1847 года начинается политическая деятельность Штура: он является на венгерском сейме, как депутат от города Зволеня, и принимает деятельное участие во всех значительных прениях, что крайне не нравится мадьярам. В начале мая 1848 года Штур, вместе с другими представителями славян, населяющих Австрию, отправился в Bену для исходатайствования новых прав для словаков. Здесь он сошелся с известным баном Елашичем. Он представил ему несчастное положение своего народа, чем возбудил в нем сочувствие к словакам и склонил могущественного в то время бана подать ему руку помощи. Затем Штур возвратился на родину, но вскоре должен был бежать оттуда в Прагу и потом в Вену, спасая свою жизнь от разсвирепевших мадьяров, не могших простить ему его патриотических стремлений к независимости. В Beне он сформировав отряд словацких волонтеров в 600 человек и в главе их выступил 17-го сентября из столицы и отправился на войну с мадьярами во имя словацкой народности. После смут 1848 и 1849 годов Штур удалился от дел и поселился в Модре, где посвятил себя воспитанию сирот, оставшихся после старшего брата. Вместе с тем он продолжал и свои литературные занятия, как о том свидетельствуют две изданные им в 1863 году книги: «Запевы и Песни» и «О народных песнях и былинах славянских племен» и третье сочинение, оставшееся после него неизданным и явившееся в первый раз в печати в 1867 году в русском переводе В.И. Ламанского под следующим заглавием: «Славянство и мир будущого. Послание славянам с берегов Дуная, Людевита Штура. Перевод неизданной немецкой рукописи, с примечаниями В. Ламанского. Москва. 1867». Будучи идеалистом, Штур страстно любил природу. Не проходило дня, чтобы он не уходил погулять за город, в соседний лес, где иногда охотился. Последнее развлечение стоило ему жизни. 12-го декабря 1855 года, желая перепрыгнуть ров, он неосторожно оперся на ружье, которое выстрелило и ранило его в живот. Рана оказалась смертельною — и 12-го января 1856 года Штура не стало. Песнь овчара (перев. Н. Берга) Чуть-лишь зорька брезжить На востоке стала, Выгоняет пастырь В горы свое стадо; А как станет солнце В небе на средине, С гор стада сбегают, Чтоб пастись в долине. Горы мои, горы, ЗеленЫе нивы! Счастие, богатство, Светики мои вы! Вот уж он и полдень! Долы тишь объемлет; У потока стадо Прикурнувши дремлет; Сам пастух под вишней, А не-то под грушей... Вечерем играет Снова рог пастуший. Овцы мои, овцы, Подымайтесь дружно! Дома, под застрехой, На ночь быть вам нужно. Песнь Святобоя (перев. Н. Берга) Вы, буйные ветры, осенние! Пролетайте горами высокими, Поднимайтесь вы ко поднЕбесью, Ко престолу великому Божьему, Там сложите мои воздыхания, Там сложите мои слёзы горькие: Погибает народ, Богу преданный, Под ярмом нечестивых язычников; Опозорены храмы, поруганы: Где внимали мы слову Господнему, Снова жертвы курятся поганые; В злой неволе народы свободные; Пал их царь, с ним воителей тысячи. Кто ж виновен в толиких несчастиях? Это мой грех, моя вина тяжкая, Преступление брата Moймиpoвa, Сына горького славной Mopaвии. Не светите вы, звезды небесные, На лицо окаянного грешника! Ваши очи, что очи судейские, Проницают насквозь душу бедную. Отвернитеся вы и погасните, А не-то в облака вы сокройтеся, Пусть кругом станет тёмно и сумрачно, Пусть лица своего не увижу я!.. Поэзия Славян. Сборник лучших произведений славянских народов в переводах русских писателей, изданный под редакциею Ник. Вас. Гербеля. СанктПетербург, 1871 http://dlib.rsl.ru/01005392785 За тучей вижу зарю Ľudovít Štúr – [Zápis v pamätníku D. Kyčku z Bratislavy z 5. septembra 1836], autograf, 1 strana, 12x19 cm (Literárny archív SNK (Slovenská národná knižnica), sign. J 40) http://dikda.eu/skorpion-i-krtonozka-aj-toto-vyjadruje-sturovo-priezvisko/ Антон Будилович. Словацкая литература http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_421.htm Федор Федорович Аристов и Об-во Людевита Штура http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_415.htm Ф.Ф. Аристов. Карпаты - общеславянская прародина http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_669.htm КарпатоВедение http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_755.htm
Милослав Гурбан. Нитра Иосиф Милослав Гурбан, словацкий поэт и патриот, родился 7-го (19-го) марта 1817 года в Бецкове, в Северной Венгрии, где отец его был в течении четверти столетия евангелическим священником. Он начал свое учение в Тенчине, затем пробыл десять лет в Пресбурге, где прошел гимназический, философский и богословский курсы и был с 1836 по 1840 год одним из главных столпов словацкой народности. По окончании курса учения в 1840 году с званием кандидата, он был назначен пастором в Брезово, где начал свою деятельность открытием воскресной школы. Гурбан начал свою литературную деятельность в 1838 году чешскими сочинениями, потом стал сотрудником Штура в его словацком журнале. В 1839 году он сделал путешествие по Чехии и Mopaвии с литературными и патриотическими целями, и описал это путешествие в книге, изданной в 1841 году в Пеште, под заглавием: «Поездка словака к славянским братьям на Мораве и в Чехии». С 1842 по 1846 год он занимался изданием своего альманаха «Нитра», которого вышло пять частей, а с 1848 года стал принимать самое деятельное участие в «Словацких Новинах» Штура. Гурбан, вместе с литературными взглядами Штура, разделял и политические его взгляды, а в событиях 1848—49 годов играл не менее замечательную роль народного оратора и предводителя. Когда Коллар и его друзья, утомленные притеснениями венгерского правительства, покинули народное дело словаков, Гурбан вместе в Штуром и Годжей стали в главе народа, на который приобрели сильное влияние энергической защитой его интересов. Политическая программа Гурбана и его друзей заключалась в том, что они, в предвидении враждебного столкновения венгров с царствующей династией, вошли в сношения с чешскими и южно-славянскими патриотами и организовали словацкое возстание в смысле поддержания габсбугского дома, в надежде приобрести тем своему народу обезпечение его прав и национальной независимости, в чем, как известно, жестоко ошиблись, так как династия, вместо того чтобы поддержать национальные стремления словаков и других союзных с ними славянских племен, предала их в конце концов в прежнее рабство мадьярам. Гурбан приобрел себе чрезвычайную и вполне заслуженную популярность между своими соотечественниками: это был действительно человек убеждения и настоящей народный деятель, для которого национальный вопрос был не отвлеченным умствованием, а живым практическим делом. По миновании революционных треволнений 1848 и 1849 годов, Гурбан снова вернулся в свой приход, и с 1861 года стал продолжать свое небольшое издание: «Словацкое Обозрение», начатое еще в 1846 году и потом прерванное революцией. Из чисто-литературных произведений Гурбана более других замечательны: «Святополковцы», напечатанные в «Цветах» на 1844 год, «Готшалк», историческая повесть XI столетия, помещенная в «Словацкой Беседе» 1861 года, и собрание его собственных стихотворений, вышедших в Вене в 1861 году, под заглавием: «Современные Песни».
Нитра (перев. Н. Берга)
Нитра, Нитра наша! что с тобою сталось? Где твое величье прежнее девалось? Пышный град когда-то — ныне весью сирой Смотришь ты, что липа, ссеченна секирой! Испытали много рухнувшие стены Всяких бед и горя — бури, перемены. Без тебя и детям стало не под силу: Скоро все мы ляжем в черную могилу! «Полно вам крушиться, дорогие дети! Поживем еще мы с вами в этом свете! У меня вы, дйти, все лихие хваты: Встаньте только дружно — дрогнут супостаты! Встаньте только дружно — Славия не сгинет, Слёзы наши, горе — все пройдет и минет; Возвратится снова золотое время, Оживет, воскреснет доблестное племя!»
Поважье (перев. Н. Берга)
Только брошу взоры По теченью Вага: Чувствуется в жилах Сила и отвага!
Ретивое сердце И стучит, и бьётся; А кругом, далеко, Все тебe смеётся;
Все тебе смеётся, И зовет, и манит... Хоть велико горе, Все ж тут легче станет!
А как взглянешь кверху, К Сречне от Житины: Ты услышишь голос Вековой кручины:
Это наши Татры Стонут там и плачут, Да и волны Вага Там сердитей скачут:
Тяжко им под игом Чуждого народа; Снится им былая Слава и свобода —
То, что дни иные Чтить нам завещали: На скалах остались Дивные скрижали!
Ах, Поважье наше! Кто хоть раз тут будет, Никогда про это Он не позабудет!
Поэзия Славян. Сборник лучших произведений славянских народов в переводах русских писателей, изданный под редакциею Ник. Вас. Гербеля. СанктПетербург, 1871 http://dlib.rsl.ru/01005392785 Jozef Miloslav Hurban s rodinou, okolo roku 1857. Na obrázku Jozef M. Hurban, manželka Anna, rod. Jurkovičová a deti Želmíra (vyd. Lorencová), Božena (vyd. Royová), Svetozár a Vladimír. (Literárny archív SNK, sign. K 4a/58) Jozef Miloslav Hurban s rodinou a príbuznými na výstave výšiviek v Martine, august 1887. Na obrázku stojaci zľava syn Vladimír Hurban, nevesta Augusta Hurbanová, rod. Štúrová (neter Ľ. Štúra), synovia Bohuslav Hurban, Konštantín Hurban a Svetozár Hurban-Vajanský. V dolnom rade zľava vnučka Oľga, vydatá Schmidtová (dcéra S. Hurbana-Vajanského), manželka Anna Jurkovičová-Hurbanová a rodina S. Hurbana-Vajanského, dcéra Viera, vydatá Markovičová, manželka Ida Hurbanová, rod. Dobrovitsová a syn Vladimír Ladislav Hurban. Fotograf: M. Faden. (Literárny archív SNK, sign. K 4a/34) http://dikda.eu/anicka-hurbanova-jurkovicova/ Антон Будилович. Словацкая литература http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_421.htm Федор Федорович Аристов и Об-во Людевита Штура http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_415.htm Ф.Ф. Аристов. Карпаты - общеславянская прародина http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_669.htm КарпатоВедение http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_755.htm
Отправлено: 12.11.16 22:36. Заголовок: Ян Голлый. Петушку h..
Ян Голлый. Петушку Иван Голый, католический священник и словацкий поэт, родился 12-го (24-то) марта 1785 года, учился в Скалице, Пресбурге и Т ернаве, а в 1808 году получил место капелана в Победиме. Еще будучи клерком в Тернаве, он перевел на словацкий язык «Энеиду» и «Эклоги» Виргилия, «Сатиры» Горация, «Батрахомиомахию», отрывки из Феокрита, Гомера, Овидия, Тиртея и других греческих и римских классиков. Что же касается его оригинальных поэтических произведений — лучшего литературного результата бернолаковой школы, принявшей, по примеру известного словацкого ученого Бернолака, нитранское наречие, получившее, вследствие этого, название бернолачины — то они складывались у него в том же классическом вкусе; это были идиллии, элегии и оды. Кроме того, он написал три эпические поэмы: «Святополк», «Кирилло-Мефодиана» и «Слав», которые главным образом составили его известность, не заходившую впрочем дальше границ словацкого языка, тем больше, что их псевдоклассическая форма и обусловленная ею поэтическая манера, вынесенная Голым из его воспитания, уже мало соответствовали новым поэтическим вкусам и потребностям. Голый заключил свое литературное поприще составлением стихотворного сборника католических церковных песен. 3-го мая 1843 года Голый едва не погиб во время пожара, бывшего в том местечке повагской долины, где он был священником, и, только благодаря энергии нескольких удальцов, он был вынесен из горевшего дома. Этот случай окончательно разстроил его и без того слабое здоровье и побудил просить увольнения от должности. Оставив приход и прострадав около шести лет, Голый скончался 2-го (14-го) апреля 1849 года. Полное собрание его сочинений вышло в 1841—42 годах, изданное обществом любителей словацкого языка и литературы. Голос Татры (перев. Н. Берга) Куда ты, Ваг, стремишься? Куда бежишь так быстро? Обрызганные кровью Надбрежия крутые И скал седых обломки Перед собою гонишь. Иль не-любо катиться Тебе руслом заветным Среди отчизны милой И подавать свой голос Вершинам поднебесным, В твоем зеркальном лоне Свой облик отразившим, Не-то лесам кудрявым? Иль не-любо весною Прислушиваться к трелям, К раскатам соловьиным И к песням вил игривых, Летящих через рощи? Иди порой вечерней Смотреть на их забавы, На игры их и пляски? Зачем ты быстры воды Свергаешь с гор в долины? Ты здесь — и чист, и ясен — Сребристые потоки В свое приемлешь лоно; Там — от притоков мутных И сам ты весь мутишься. Здесь царствуешь ты гордо Над многими реками; Там — скипетр обронивши — В волнах Дуная гибнешь. 0 родичи, о братья! Как Ваг, и вы бежите С высоких гор в долины От матери любезной — И гибнете безследно В волнах иноплеменных... Плохому стихотворцу (перев. Н. Берга) Полно тебе как ворона в часы непогодные каркать, Полно по лютне глухой пальцами бить и стучать! Кто с удовольствием слушает скрип не подмазанной оси, Свист и визжанье пилы, либо лягушек концерт? Разве не хочешь постигнуть, что духу тебе не хватает Ноты высокие брать: голос твой рвётся, дрожит; Струны не слушают пальцев неловких — и дикие тоны Слух нам жестоко дерут, дыбом подъемлют власы. Малые дети, заслыша далёко визгливый твой голос, К нянькам бегут под крыло: бука ты сущий для них! Даже и птицы боятся тебя и скрываются в гнёзды, Если ты в лес забредёшь и начинаешь там выть. Полно же каркать, а лучше разбей непокорную лютню, Сделай тенета из струн, рябчиков жирных лови, Либо лесу смастери и, миног хитроумных наудив, Лютню зажги и над ней вкусную рыбу изжарь. В этом занятии все-таки, друг мой, поболее толку: Будешь ты новый Немврод, сладко и смачно поешь! Если ж послушать не хочешь, дери свое горло пожалуй, В струны без устали бей, пальцы об них обломай! Будешь полезен хоть тем, что подчас распугаешь на нивах Галок, не-то воробьев, иль — с винограда скворцов. Поэзия Славян. Сборник лучших произведений славянских народов в переводах русских писателей, изданный под редакциею Ник. Вас. Гербеля. СанктПетербург, 1871 http://dlib.rsl.ru/01005392785 История словацкой литературы (Ред.: Ю.В. Богданов и др.). АН СССР. Ин-т славяноведения и балканистики. Москва, Наука , 1970, 471с. Ян Голлый (24 марта 1785 – 14 апреля 1949) Ян Голлый был первым крупным словацким поэтом, который стал писать на своей родном языке и доказал его литературные возможности. Правда, это была еще так называемая “бернолачина”, не утвердившаяся впоследствии в качестве нормы словацкого литературного языка. В своем творчестве Голлый обращался не только к общеславянской тематике, характерной для Коллара, но и что, весьма существенно, к собственно словацкой истории и жизни. Наряду с Колларом и Шафариком он стоит у колыбели новой словацкой литературы, у истоков ее поэзии. Его политическое наследие связано с традициями античности и отмечено чертами классицизма. Ян Голлый родился 24 марта 1785г. в Борском Микулаше в крестьянской семье. Он окончил школу в Скалице, гимназию в Братиславе и затем в 1802г. поступил в Триавскую семинарию. Находясь в Триаве, он связывается с членами одного из первых словацких культурных обществ «Товарищества словацкого литературного искусства» («Словацкое ученое товарищество»), основанного в 1703г. Антоном Бернолаком и Юраем Фандли. Особенно сблизился Голлый тогда со своим учителем, каноником Юраем Палковичем (1763—1833), который привил ему любовь к родному языку и впоследствии финансировал издания его произведений. После окончания семинарии, в 1808г., Голлый становится католическим священником в деревне Победим, затем в местечке Глоговец и, наконец, в 1814г. получает приход в Мадунице на Поважье. Там, среди чудной природы, в тишине и покое прожил он почти тридцать лет. В Мадунице в 1842г. Голлого посетил Срезневский. В его письмах к матери мы находим одно из немногих сохранившихся описаний личности словацкого поэта и образа его жизни. Срезневский называет Голлого “великим поэтом, чехословацким Державиным” (Путевые письма И.И. Срезневского из славянских земель. 1839-1842. Спб, 1895, с.289). Последнее сравнение как бы подчеркивает приверженность Голлого к классицизму. Вместо с радушно принявшим его словацким поэтом русский славист посетил расположенную блиц Мадуниц живописную рощу Млич, где находился могучий дуб, под которым Голлый создал большинство своих произведений. Литературная деятельность Голлого началась в годы учения. Это были переводы латинских и греческих авторов. Любовь к античной литературе, изучение которой в то время уделялось большое внимание, возникли у Голлого еще в гимнащии. Не удивительно, что впоследствии у патриотически настроенного поэта родились мысли о создании словацкой литературы, подобной классическим образцам. Классическая форма и патриотическое, национальное содержание – таково, пожалуй, основное эстетическое кредо Голлого. Оно мало подвергалось изменениям на протяжении его жизни и обусловило как сильные, так и слабые стороны его произведений. За редчайшим исключением Голлый писал без рифм, так называемым “часомерным” метрическим стихом. В известном споре Шафарика и Палацкого с Добровским о «часомерном» или «призвучном» (основанном на ударении) стихосложении Голлый, как поэт-практик, оказался на стороне первых, хотя, как показало дальнейшее развитие чешской и словацкой поэзии, более дальновидным был Добровский. Переводы были неизбежной стадией становления молодой национальной литературы. Подобно Юнгману в Чехии, Голлый убедился сам и доказал другим, что классические произведения могут звучать на его родном языке, поэтические возможности которого в этом отношении ничем не ограничены. В результате многолетних усилий Голлого появились две книги его переводов: «Различные стихотворения героические, алогические и лирические из Виргилия, Tеокрита, Гомера, Овидия, Тиртея и Горация (1824) и «Энеида» Виргилия (1828), которые были изданы в Триаве Юраем Палковичем и приняты с большим воодушевлением. Эти книги привлекли к себе внимание не только в Словакии, но и в Чехии. О них писал также русский славист П.И. Кеппен. Переводы, с которых Голлый начал свою литературную деятельность, явились не только подтвержденном художественных возможностей словацкого письменного языка, но и большой профессиональной школой для поэта, подготовившей его к оригинальному творчеству, которому он отдается с конца 20-х годов. По меткому выражению известного чехословацкого литературоведа Ярослава Влчека, это было время, когда поэзия вызывалась патриотизмом, а патриотизм — поэзией. Творчество Голлого составляют исторические поэмы, идиллии (selanky), элегии (zalospevy) и оды. Все эти жанры, как видим, восходят к античной классике. Свою первую и лучшую историческую поэму “Сватоплук”, поэт начал в 1827г. и окончил в 1830г. С помощью Юрая Палковича она была издана в Триаве в 1833г. С характерным подзаголовком “Героическая поэма в двенадцати песнях”. Содержание “Сватоплука”, написанного строгим гекзаметром, таково: в плену у немцев, в мрачном заточении оказался предательски захваченный ими словацкий (Словаками Голлый называл и собственно словаков, которых рассматривал как самостоятельный народ, и славян вообще. Эта особенность многих его произведений. Такое словоупотребление, очевидно, было связано с тем, что Голлый считал прародиной славян Подтатранский крй, что в некоторых древних памятниках с которыми он был знаком, sloviensky употреблялось в значении slovansky (славянский)) князь Сватоплук. Он взывает из своей темницы к небесам о спасении. Бог услышал молитву князя. С небес на землю отправился его гонец. Немецкий король Каролман видит вещий сон, после чего, собрав сейм и посоветовавшись с приближенными, освободил Сватоплука и хочет женить его на своей дочери. Пирами и воинскими играми отмечается это событие. В одной из застольных бесед Сватоплук по просьбе Каролмана рассказывает о происхождении своего народа, прародиной которого была Индия, а название связано с именем мужественного вождя Слава, победившего вражеское войско племени Чудов. Параллельно с описанием событий при баварском дворе в поэме рассказывается о действиях языческого Чернобога, которому перестали поклоняться словаки, принявшие крещение от Кирилла и Мефодия. Коварный Чернобог убеждает словаков вновь воздвигнуть посвященные ему капища, разрушенные по распоряжению Сватоплука, мечтает отомстить Мефодию. Чернобогу становится известно, что немцы под предводительством Сватоплука готовят нападение на славян. Став на сторону последних в надежде, что они вернуться к язычеству, он предупреждает спящего князя Славомира о грозящей опасности. Славомир созывает сейм, по решению которого в словацкой крепости Девин собираются для защиты своей земли все славянские воинские дружины Великой Моравии. Приближаются немцы. Чернобог и подчиняющиеся ему адские духи вызывают бурю и устраивают на их пути наводнение, разлив реки Моравы. Однако отряды Сватоплука преодолевают препятствия и, потеснив словаков, оказываются у Девнна. Далее между враждующими сторонами возникают переговоры, в ходе которых Сватоплук переходит на сторону своего народа и ведет его на борьбу против немцев. В гневе оставленные предводителем немцы и Чернобог, который клянется отомстить славянам. Но последним помогает брат Мефодия Кирилл. Бог по его просьбе посылает на поле разыгравшейся под Девином битвы архангела Михаила, и тот своим мечом загоняет нечистых духов в ад. Немцы остаются без поддержки. Поэма кончается победой Сватоплука в поединке с Бритвальдом, возглавляющим объединенные силы немцев, и это решает исход битвы.Славяне одерживают верх, сохраняют свою свободу. «Сватоплук» имеет многие аксессуары классической поэмы, подобные тем, которые мы можем наблюдать и в «Илиаде» Гомера, и в «Энеиде» Виргилия. Широкое эпическое описание событий, битв, поединков, помощь бессмертных смертным, образы героев и богов, картины сеймов и своеобразного Олимпа, наконец, традиционное для античного эпоса обращение к Музе (Умке) – все это, как и стихотворный размер (произведение написано гекзаметром) связывает его с классической традицией. О том же свидетельствует и композиция поэмы: каждая из двенадцати составляющих ее глав, как и все произведение, имеет свою пропозицию. Описание действия даются не сразу, а лишь в середине той или иной части произведения. Но это одна его сторона, во многом внешняя. Стоит внимательнее присмотреться к содержанию поэмы, как мы увидим в ней много оригинального, славянского и чисто словацкого. Хотя князь Сватоплук и идеализирован, хотя его образ и далек от исторического, но все же это — славянин, который если и может быть в чем-то сравним с Ахиллом, то никак не может быть к нему приравнен по существу. Оригинальными, навеянными личными наблюдениями, сделанными в родной Словакии, являются описания половодья, постройки плотов для переправы. Чисто славянский характер имеют причитания матери одного из погибших воинов. Самое же главное, что отличает поэму, это пронизывающая ее от начала до конца славянская идея, идея словацкого патриотизма, носителем которой является весь словацкий народ. Свой рассказ о происхождении славян Сватоплук заканчивает словами о том, что словаки «еще живы и всегда будут жить со славой, несмотря на то, что и по сей день, они испытывают страшный натиск соседей». В этом высказывании — ведущая мысль поэмы. Самостоятельность поэта проявилась как в содержании произведения, так и в его художественных достоинствах: в глубоко поэтичном описании чувств томящегося в заточении Сватоплука, вспоминающего о Татрах, в любовном воссоздании картин словацкой природы, в мастерском, ярком изображении воинских игр, проводимых в честь Сватоплука, и в той экспрессии, с которой нарисовал Голлый символический поединок славянина Сватоплука и немца Бритвальда. В открывающем поэму обращении к Музе поэт просит помочь ему рассказать о славных деяниях предков, которые являются величайшей гордостью и славой народа. Широкому кругу своих соотечественников хотел он сообщить о героическом прошлом их родины. Эту задачу поэма выполнила тогда лишь отчасти. Необычный, не всегда понятный язык, растянутость описания событий, перегруженность несущественными деталями помешали тому, чтобы она получила широкое распространение. Но, если не сразу, то чуть позже ее с увлечением и восторгом читала немногочисленная интеллигенция и учащаяся молодежь, те, кто, приняв от Голлого литературную эстафету, позже в своих произведениях донесли его идеи до народа. «Сватоплук» стоит у истоков целого ряда последующих эпических произведений на историко-патриотические темы, принадлежащих Й.М. Гурбану. Л. Штуру, Яну Ботто, Само Халупке и многим другим. Их произведения читал уже народ. Поколение штуровцев продолжило то, что было начато Голлым, который первым в словацкой поэзии воспел героическую борьбу народа за свою свободу, прославил патриотов, предпочитающих смерть в бою - жизни в неволе и унижении. После «Сватоплука» Голлый создает еще две поэмы — «Кирилло-мефодиада» и «Слав» (каждая из 6 песен). Их помог опубликовать поэту словацкий патриот Мартин Гамульяк, основавший и 1834г. в Пеште «Общество любителей словацкого языка и литературы», председателем которого одно время был Ян Коллар. «Кирилломефодиада» вышла отдельным изданием в 1836г., а «Слав» был напечатан в III томе издававшегося Гамульяком альманаха «Зора» в 1839г. Зарождение сюжетов этих поэм прослеживается уже в поэме о Сватоплуке. В «Кирилломефодиаде» повествуется о деятельности Кирилла и Мефодия с момента их прибытия к Растиславу, после чего Кирилл идет проповедовать в Татры, а Мефодий на Мораву, до признания их учения в Риме и последующего возвращения братьев в славянские земли. В новой поэме, как и в предыдущей, Голлый изображает борьбу христианства и язычества, происки немецкого духовенства против славянской церкви, показывает защитников словацкой самостоятельности и немецких узурпаторов. Однако мотивы национально-освободительной борьбы не являются вполне самостоятельными в поэме и лишь сопутствуют ее религиозной теме. Голлый был одним из первых поэтов словацкого возрождения, обратившихся к образам Кирилла и Мефодия. Существенную черту «Кирилломефодиады» составляют высказанные в ней мысли о необходимости единства словаков и чехов в освободительной борьбе. К языческому периоду обратился Голлый в поэме «Слав». Словаки во главе со своим вождем Славом, под покровительством богов Живы и Перуна защищают свою землю от напавшего на них войска Чудов, предводительствуемого королем Бондаром. В финале Слав побеждает Бондара. Если в поэме «Сватоплук» опирался на исторические факты, то в «Славе» он основывается исключительно на свои фантазии. Поэма перегружена описанием страшных кровавых битв и по композиционной схеме во многом явилась повторением предыдущих произведений. Ни в «Кирилломефодиаде», ни в «Славе» Голлому не удалось подняться до высоты того идейно-художественного уровня, которого он достиг в «Сватоплуке». В одном случае этому, по-видимому, помешала узость темы, ограниченной житийной традицией, в другом — увлечение показом внешней стороны подсказанных фантазией военных событий без попытки представить картину более полно и глубоко, нарисовать мирную жизнь, быт и нравы языческих славян. Однако определенную роль в активизации словацкой литературной жизни, в привлечении внимания к исторической теме сыграли и эти поэмы. Ján Hollý: Svatopluk. Spev první. Obsah Svatopluk, král Slovákóv, ve žalári, do kterého daľi ho Ňemci preto, že jím do podezreňá prišel, si sťažuje; a Boha za visloboďení prosí. Boh visľiší jeho modľitbu. Zesílá posla svojého ke Karolmanovi, a rozkaz mu dává, abi Svatopluka z vazeňá pusťil. On tak učiňiť prislubuje. Napred však starších na sňem povolá, a daní od Boha rozkaz jím prednášá. Chce Svatoplukovi Rastislavovu krajnu pod víminkami pridať. Radbod tak raďí. Vilbert odporuje, žebi to k jejích záhube čeľilo. Britvald naproťi i krajnu po Rastislavovi i céru Karolmana za manželku jemu dať káže. Zalúbí sa všeckím jeho rada i Karolmanovi. Svatopluk na snem prichádzá. Karolman mu predstavuje, čo je v raďe uzavreté. Svatopluk sa tomu podvolí; a víminki, pod kterími panovať má, prijímá. Sňem sa rozejďe. Spívám, jak hroznú Svatopluk na Karolmana véďel Vojnu; i jak víťaz, seba aj svój od jeho vládi Osloboďiv národ, ňepodľehlí stal sa panovňík; A zmužilích veľké založil králostvo Slovákov. Umko milá, jestľiž mňe si v mích kedi prispela pesňách, Včil najvác prispej na pomoc; ťebe všecki ti dobre Známí sú bojové; poňeváč sama buďto na Bílích Ňekďe Horách, buď nad Kobilú, v tvém bidľe seďícá, Aj na Ďevín aj na hrozné mohla vojska si patriť... http://zlatyfond.sme.sk/autor/97/Jan-Holly ...Прославив в поэмах героическое прошлое народа, его былую самостоятельность, в элегиях Голлый скорбит по поводу утраты того, что было а славные времена Великой Моравии, размышляет над причинами случившегося и вплотную подходит к теме современного ему положения словаков. Наиболее показательны в этом отношении «Плач матери Славы», в котором поэт, подобно Коллару в поэме «Дочь Славы», скорбит по поводу гибели и насильственного уничтожения ряда славянских народов, «Плач матери Славы над сыновьями Сватоплука», где осуждаются споры и междоусобицы, ставшие причиной падения Великоморавской державы, «Плач матери Славы над изменившими сынами» - элегия, осуждающая тех, кто покинул свою родину и потому изменил своему народу (Л.С. Кишкин. Ян Голлый. История словацкой литературы, с.62-71)... Словацкая поэзия XIX-XX вв. (Переводы). Москва: Худож. лит., 1964, 406с. Петушку Звонкоголосый птичий владыка, главный дворовый гимнослагатель! Вещий глашатай судеб грядущих спервоначала машет крылами, чтобы распеться самозабвенно. Ночью ли темной, сидя на тыне, ты нам пророчишь близость рассвета. Днем ли с ограды, с кучи навозной, с бревен ты громко нам предрекаешь смутное время сумерек сизых. Все же, бедняга, не ускользнешь ты. Ни тебе голос твой не поможет, ни вдохновенный дар предсказаний. В честь появленья первого гостя певчее горло нож перехватит. Точно такая доля поэта. Зря он слагает Звучные строфы. Мир-себялюбец деньги стяжает — что ему гимны? Пусть песнотворец мрет с голодухи! Антон Будилович. Словацкая литература http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_421.htm Федор Федорович Аристов и Об-во Людевита Штура http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_415.htm Ф.Ф. Аристов. Карпаты - общеславянская прародина http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_669.htm КарпатоВедение http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_755.htm
Отправлено: 13.11.16 13:32. Заголовок: Антон Будилович. Сла..
Антон Будилович. Славянское обозрение Славянское обозрение. Историко-литературный и политический журнал. С.Петербург. 1892. Редактор — проф. А.С. Будилович Книга I - январь 1892 Книга II - февраль 1892 Книга III - март 1892 Книга IV - апрель 1892 Светозар Гурбан-Ваянский. Из Турчанского Святого Мартина. 5-7янв. 1892г. Нынешнее положение словаков. Гнет политический. Затруднения на поле культурном. Новый «Народный Дом». Духовенство. Эмиграция. Партия сейма. Печальные времена переживают теперь словаки: можно наверное сказать, что таких еще не было! Наш народ насчитывает до 3 миллионов душ, говорит на прекрасном и развитом языке, сохранил свою духовную свободу, обычаи, покрой платья, охраняет свою почву, трудолюбив, даровит, терпелив; но все эти достоинства и преимущества не охранили его от горькой судьбы: по суровой безсердечности она не имеет себе равной. Достаточно привести голые факты. Трехмиллионный народ не имеет ни одной средней школы, где бы обучали на его языке или по крайней мере его языку. Везде, в судах, в администрации, в различных присутствиях господствует язык мадьярский. Как на венец язычного угнетения, я сошлюсь только на закон 1891 года об обязательном учреждении по селам фребелевских школ, где детей с трехлетнего возраста будут обучать по-мадьярски и притом на счет волостей! Закон обязывает каждую словенскую волость содержать на свой счет в селе выписанную из мадьярских областей женщину, которой призвание - навязывать детям совершенно чуждую им речь, не имеющую никакой связи со словенским материнским языком. Язык словенский, имеющий тысячелетнюю историю и образующий как бы диалектический центр всех славянских наречий, осуждается на смерть, и притом - во имя свободы, конституционизма и равноправности! ...В последние годы словаки, в виду невозможности добиться целей на политическом поприще и в виду утверждения крайней тирании под именем конституционализма, свободы и автономии, принялись за культурную работу. Но и здесь они наткнулись на непреодолимый препятствия. Мадъярский шовинизм придает политическое значение каждому культурному движению, не имеющему ничего общего с политикой. Невинная любовная песня, новелла, самая невинная брошюрка против пьянства, — все это панславизм, если писано по-словенски. Панславизм, если кто нибудь на улице скажет: «добрый день!»; панславизм, если кто откроет по-словенски уста, будучи одет в европейское платье! Да, по-словенски может говорить лишь самый простой человек; ему это дозволено по необходимости: но все, что повыше, что смахивает на просвещение, даже просто на чтение, это все должно быть по-мадьярски. Словенское слово в устах образованного человека, это панславизм, дерзость, измена и политический мятеж! И все это в области, где нет ни одной души не-словенской, где мадьяра никто никогда не видит, куда его нужно послать по команде! Можно себе представить, что делается в областях, где мадьярский элемент составляет хотя бы самое незначительное большинство. Культурный труд словенских патриотов под режимом Коломана Тисы был задержан целым рядом конфискаций. Конфискована была Slovenska Matice, общество не политическое, чисто-научное. Ее капитал во 100.000 гульденов и дом с большой библиотекой и музеем, подверглись конфискации. Конфискованы были и закрыты три гимназии и учительская семинария, основанные на чисто словенские пожертвованные деньги. Литература, несмотря на свободу печати, которую все таки, охраняют (это нужно признать), подавляется таким образом, что преследуют лиц, поддерживающих эту литературу, подписчиков на журналы, покупателей книг. ...Видя, что государство употребило для своих целей конфискованное здание «Матицы», словаки постановили соорудить новое здание, в котором бы они могли найти средоточие для жизни общественной, основать новую библиотеку и музеи народного труда. Здание это достроено года два тому назад: в Турчанском Св. Мартине стоит прекрасный Дом, выстроенный на 50.000 гульд. акционерных складок. Периодическая литература состоит из политического журнала “Narodnie Noviny” в Турчанском Святом Мартине и из народного дешевого ежемесячника “Hlasnik”. Беллетристике и критике служит ежемесячник Slovanske Pohlady, выходящий там же. Есть еще несколько меньших или специальных журналов (3 церковных, 1 юмористический, 1 школьный), но я не стану их перечислять. Ограничусь сказанным, чтобы видно было, что все тормозы и помехи не в состоянии были подавить или вергнуть в мрачное равнодушие образованный слой словенского народа. “Книготорговое и издательское общество”, располагающее капиталом в 6.000 гульденов, хотя основано 4 года назад, лишь теперь могло приступить к деятельности. Оно подготовляет полное издание поэтических произведений нашего поэта Гвездослава (псевдоним: собственно Павел Орсаг), которого у нас высоко ценят. Мы надеемся, что за этим началом быстрее двинется издательская деятельность названного общества… Антон Будилович. Славянское обозрение http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_422.htm Антон Будилович. Словацкая литература http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_421.htm Светозар Осипович Гурбан-Ваянский http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_418.htm Федор Федорович Аристов и Об-во Людевита Штура http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_415.htm Ф.Ф. Аристов. Карпаты - общеславянская прародина http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_669.htm КарпатоВедение http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_755.htm
Павол Орсаг-Гвездослав - славящий звезды Приветствую я вас, леса и горы, от всей души приветствую я вас! Пусть этот жалкий мир несет нам горе, крушит надежды, мерзостью гнетет, лишает сил, неправды сеть плетет - вновь к жизни возвращаете вы нас. Вы воскрешаете, сил придаете, вы жгучих ран целительный бальзам, когда вы в братской искренней заботе объятья щедро распахнете нам История словацкой литературы (Ред.: Ю.В. Богданов и др.). АН СССР. Ин-т славяноведения и балканистики. Москва, Наука , 1970, 471с. Павол Орсаг-Гвездослав (2 февраля 1849 - 8 ноября 1921) Словацкие критики по праву называли Гвездослава «основоположником новейшей словацкой словесности». П. Орсаг-Гвездослав — крупнейший национальный поэт Словакии. Его правдивое художественное слово призывало к борьбе целые поколения и вселяло в простых людей веру в торжество свободы. Поэтическое наследие Гвездослава весьма обширно. Это – сотни больших и малых лирических стихотворений, несколько десятков разного рода эпических произведений, ряд драм и трагедий и, наконец, большое количество переводов. Творчество Гвездослава составило эпоху в развитии словацкой поэзии. Его произведении - это панорама народной жизни. Взяв все лучшее от штуровцев, . он сделал решительный шаг вперед, поднял поэзию на уровень требований своего времени и дал eй плодотворные импульсы для дальнейшего развития. Начав печататься в конце 60-х годов, бОльшую, наиболее существенную часть своих произведений Гвездослав создал в трудное и тяжелое для словацкого народа время - последние десятилетия XIX в., отмеченные спадом национального движения и усилением мадьяризации. В этих произведениях отражены продолжавший жить в народе национально-освободительные настроения и вопреки всем невзгодам крепнувшая в нем воля к борьбе за лучшую жизнь. До Гвездослава словацкая поэзии имела по преимуществу романтический характер. Это сказалось на ранних произведениях поэта. Но и в них уже явно обозначилось все то, что позволило ему в зрелые годы, начиная с середины 80-х годов, стать одним из ведущих представителей реализма в словацкой литературе. Реалистическое в целом видение мира порой сочеталось у Гвездослава с обращением к романтическим приемам и средствам изображения. В этом - особенность его творчества. Лучшие произведении поэта являются образцами словацкой реалистической поэзии периода ее расцвета. Павол Оpсаг родился 2 февраля 1849г. на севере-западе Словакии в м. Вышний Кубин, расположенном на р. Орава. Родители поэта, по происхождению земане, были небогаты и сами вели свое небольшое хозяйство. Начальное образование Орcаг получил в школах, находившихся поблизости от Вышнего Кубина. Затем он учился в гимназиях в Мишковце и Кежмарке, где освоил немецкий и венгерский языки. Уже в гимназические годы создает Орсаг свои первые стихотворения. В начале он писал их по-венгерски, но вскоре перешел на словацкий язык. Этому немало способствовали образованные земляки начинающего поэта (школьный учитель Адольф Медзиградский, поэт-штуровец Янко Матушка и др.), приобщавшие его к словацкой поэзии и пробуждавшие в нем патриотические чувства. Сказалось здесь и влияние семьи. Однажды молодой поэт, присутствуя на свадьбе в своем родном местечке, произнес речь на венгерском языке. Его мать, которую он нежно любил, ничего не поняв из его выступления, горько заплакала. Случившееся потрясло сына и в какой-то мере также предопределило избрание им своего пути. Сильное впечатление на молодого Орсага, обратившегося к родной литературе, произвело знакомство с творчеством Коллара и Сладковича. Свою первую книгу лирики «Поэтические первенцы» (1868), изданную под псевдонимом Йозеф Збранский, молодой поэт посвятил Сладковичу. Эта книга характеризуется юношеским, во многом еще традиционным выражением чувств любви к родине. Однако уже здесь начинающий поэт ясно заявил, что видит свое назначение в служении словацкому народу, принадлежностью к которому он гордится. В конце 60-х годов молодой Орсаг печатает ряд своих произведений в журнале «Сокол», в частности трагедию «Месть», о несчастной любви врача к дочери аристократа. По окончании гимназии, с 1870 по 1872г., Орсаг изучал право в высшей школе в Прешове. В 1871г. совместно со своим земляком, студентом Коломаном Баншеллом Орсаг издал в Прешове литературный альманах «Вперед», который представлял творчество молодых. В предисловии к альманаху было сказало: «Народ без литературы не может иметь будущности». В этом издании был опубликован ряд стихотворений Орсага, в которых звучали мотивы меланхолической мечты о любви и одновременно тема утверждения национального самосознания, необходимости активного участия в общественной жизни. Там же была напечатана и его прозаическая драма «Отчим», где, обратившись к любовному конфликту, он попытался показать острые противоречия между дворянами и их подданными. Необычный, светский характер альманаха «Вперед» не понравился игравшим тогда видную роль в литературной жизни Словакии Йозефу Милославу Гурбану и особенно редактору единственного журнала «Орол» священнику Андрею Трухлы-Сытпянскому. Это надолго ограничило возможности Орсага печатать где-либо свои произведения. Показательно, что позднее поэт почти не обращался к любовной лирике. После завершения юридического образования в Прешове Павол Орсаг был практикантом адвоката вначале в Дольном Кубине, а затем в Турчанском Св. Мартине. В 1873г. вместе с известным словацким писателем, одним из руководителей Матицы Словацкой Вилиамом Паулини-Тотом молодой поэт присутствовал на юнгмановских торжествах в Праге, познакомился там с видными общественными и культурными чешскими деятелями. По возвращении из Чехии словацкая делегация застала тяжелую обстановку. Венгерские власти усилили тогда свои репрессии против словацкого парода. Как известно, середина 70-х годов явилась временем серьезного поражения разобщенных и не связанных с народом сил словацкой буржуазии. К решительным действиям венгерские шовинисты перешли в 1873—1874гг., когда были закрыты словацкие гимназии. В 1875г. была закрыта и Матица Словацкая. Павол Орсаг, находившийся на государственной службе в Дольно-Кубинском суде, в августе 1874г. публично выступил в защиту прав словацкого народа. Он напомнил слова Виктора Гюго о том, что «преступление против народа не имеет срока давности», что черты национальной самобытности нельзя уничтожить так же просто, «как метку на платке». Тогда же он произнес свои знаменательные слова, ставшие девизом всей его последующей деятельности: «Только смотря глазами народа, можно увидеть правду». В том же, 1874г. или в начале 1875г. Орсаг начал подписывать рукописи своих стихов словацким именем Гвездослав (буквально славящий звезды), по-видимому, стремясь этим подчеркнуть свое словацкое происхождение, близость к своему народу. Выступление поэта вызвало недовольство начальства, и он был вынужден уйти со службы. В 1875г. Павол Ораг выдержал адвокатские испытания и вскоре (в мае 1876г.) женился на дочери евангелического священника Илоне Новаковой. До 1879г. он работал помощником судьи и Дольном Кубине, а затем переехал в Наместово (горная Орава), где прожил почти без выездно, ведя адвокатскую практику, до 1899г. После публикации альманаха «Вперед» Гвездослав практически был лишен возможности печататься. Так, с 1872 по 1877г. им было опубликовано только 13 стихотворений. Подготовленный поэтом в 1880г. сборник стихов «Очаг и костер» так и не увидел света при его жизни. Этот сборник интересен тем. что, по свидетельству самого Гвоздослава, завершал ранний этап его лирического творчества, который был довольно сложен и в какой-то мере противоречив. Были в нем и тяга к народной песне, и стремление по-новому, поэтически-правдиво воспеть жизнь родного Оранского края, и, наконец, романтическое удаление поэта в субъективный, «заоблачный» мир, что часто было связано с пониманием поэзии как духовной деятельности, независимой от повседневной жизни. Содержание сборника «Очаг и костер» показывает, что поэт решительно преодолевал то, что можно назвать романтическим бегством от действительности. Тема родных деревенских изб и знакомого с детства крестьянского труда, которой он открывался, сменяется в нем прославлением всемирной свободы, свободы для всех, далее всеобщее понятие свободы обретает конкретные черты, применительно к жизни и положению словацкого народа. Однако, как уже отмечалось, сборник не был опубликован. В 80-е годы в связи с возобновлением Ваянским и Шкультеты издания «Словенских поглядов» (1881) обстановка, хотя и незначительно, но все же улучшилась, и это стимулировало деятельность Гвездослава. А незадолго до этого, в 1878г., после смены редактора поэт опубликовал в «Орле»» цикл элегических стихов «Осенние звуки». Живя в Наместове (80—90-е годы), Гвездослов создал большинство своих наиболее значительных произведений. Это прежде всего ряд циклов лирических стихотворений, по преимуществу гражданского характера, важнейшими из которых являются: «Сонеты» (1882—1886), «Летние побеги» (I часть. 1885; II часть. 1886-1887; III часть, 1893-1895), «Прогулки весною» (1898) и «Прогулки летом» (1898). Помимо них, заслуживает упоминания еще один цикл — «Псалмы и гимны» (1885—1895). Вторую важную группу произведений наместовского периода составляют эпические произведении из жизни крестьян, представляющие вместе с лирикой наибольшую ценность в творчестве Гвездослава. Это прежде всего три крупнейшие, стоящие в центре всей его эпики поэмы: «Жена лесника» (1883—1886), «Ежо Влколинский» (1890), «Габор Влколинский» (1897—1899) и ряд сравнительно небольших эпических произведений): «Бутора и Чутора» (1888), «В ночном» (1883), «В жатву» (1890) и др. В 80—90-е годы Гвездослав написал также несколько эпических произведений на библейские сюжеты: «Агарь» (1883), «Рахиль» (1891), «Каин» (1893) и др. Двадцать лет жизни в Наместове явились самым плодотворным периодом литературной деятельности Гвездослава, хотя он и в эти годы не имел нужных условий для публикации своих произведений. Достаточно сказать, что второй самостоятельной книгой Гвездослава после 1868г. был оттиск поэмы «Жена лесника» из журнала «Словенские погляды», сделанный в 1886г. в 300 экземплярах. Первая книга зрелой поэзии Гвездослава(эпика) вышла в 1892 г., через четыре года вышла книга его лирики. В дальнейшем его произведения выходили в специальных серийных изданиях. Однако, в целом в 90-е годы, как и в последующие девятилетия, поэзия Гвездослава далеко не всегда доходила до своих читателей. В феврале 1899г. словацкая и чешская общественность отметила пятидесятилетний юбилей поэта. В этом же году осенью он переехал из Наместова в Дольний Кубин, где полностью отдался литературной работе, отказавшись от адвокатской практики. В Дольном Кубине Гвездослав создает циклы лирических стихотворений «Печали» (1902-1915, четыре части) «Отзвуки» (1909—1910, три части), а также целый ряд балладических произведений на сюжеты из деревенской жизни и национальной истории, получивших общее название «малая эпика». В год своего шестидесятилетия поэт издал одно из крупнейших драматургических произведении (интерес к драматургии он проявил уже в начале творческого пути), большую пятиактную трагедию «Ирод и Иродиада». Большое место в литературной деятельности Гвездослава в последние десятилетия его жизни занимают переводы с венгерского, немецкого, русского, польского и английского языков. Последние три языка поэт освоил уже в зрелые годы. Он переводил Петефи и Арани, которые привлекали его с юношеских лет, Гете и Шиллера, Мицкевича и Словацкого, а также Шекспира. С русского им переведены «Борис Годунов» и «Цыганы» Пушкина, «Демон» Лермонтова и ряд других произведений этих поэтов. Как талантливый поэт-переводчик, Гвездослав сделал достоянием словацких читателей многие жемчужины мировой поэзии. В 1914г., уже после начала первой мировой войны, Гвездослав создал свой последний поэтический цикл «Кровавые сонеты». Из-за гуманистической и антивоенной направленности поэт не смог тогда же опубликовать эти стихотворения, они вышли спустя пять лет — в 1919г...(Л.С. Кишкин. Павол Орсаг-Гвездослав. История словацкой литературы, с.207-210) http://zlatyfond.sme.sk/autor/56/Pavol-Orszagh-Hviezdoslav/ Павол Орсаг Гвездослав. Стихи (пер. со словац.). Москва: Гослитиздат , 1961, 151с. (сост.: Л. Кишкин. Циклы: Поэтические первоцветы; Молодые побеги; Весенние прогулки; Летние прогулки; Отголоски; Печали; Кровавые сонеты; Стихотворения разных лет). Павол Орсаг Гвездослав. Стихи (текст парал.: рус., словац.). Москва: Худож. лит. , 1979, 222с. Сорвал цветок и он увял… Нет красоты той прежней. А, мотылька, едва поймал, Нарушил безмятежность. Красиво крыльями махал, Но умер на ладони… И посему пиит сказал, Дабы читатель понял… А, коль правдивы строчки те - Им никуда не деться. Ведь прикасаться к Красоте, Стараться нужно…сердцем! Павол Орсаг-Гвездослав - славящий звезды http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_423.htm Антон Будилович. Словацкая литература http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_421.htm Федор Федорович Аристов и Об-во Людевита Штура http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_415.htm Ф.Ф. Аристов. Карпаты - общеславянская прародина http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_669.htm КарпатоВедение http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_755.htm
Отправлено: 14.11.16 08:54. Заголовок: А.С. Будилович и А.И..
А.С. Будилович и А.И. Добрянский-Сачуров и Славянское единство Антон Семенович Будилович и Адольф Иванович Добрянский-Сачуров в 1898г. По фотографии Макса Кетцлера в Инсбруке, Опубликованно впервые в книге Ф.Ф. Аристова - Карпато-русские писатели. М., 1916 Антон Будилович. Об основных воззрениях А.И. Добрянского. СПб., 1901, 17с. Об основных воззрениях Адольфа Ивановича Добрянского Предложение Совета СПб. Славянского Общества почтить поминальным словом в Общем Собрании 11 мая заслуги недавно скончавшегося червонорусского патриота и патриота и деятеля А.И. Добрянского было принято мною с тем большею готовностью, что с его именем связано для меня лично много дорогих воспоминаний. Начинаясь о того незабвенного дня, когда я впервые встретил А.И. осенью 1872г. в Вене с юною его дочерью Еленою, которая потом стала моею женою, воспоминания эти обнимают почти 30 лет, в течении которых я имел возможность не только видеться с А.И. ежегодно, но и находиться с ним в непрерывной, дружеской и родственной переписка. Благодаря этому я располагаю довольно обширными материалами для характеристики его личности и деятельности, которыми, как и завещанными им мне рукописями, и намерен воспользоваться для составления в близком будущем, подробной биографии этого замечательного человека. В настоящем же собрании я не стану утруждать вас, М.м. Г.г.,напоминанием внешних фактов трудовой жизни Добрянского, тем более, что они более или менее известны из многочисленных его некрологов, напечатанных в наших газетах, вскоре после смерти его, последовавшей 6 марта с.г. Не стану останавливаться и на его служебных и общественных заслугах для Австро-Венгрии, как горного инженера, открывшего между прочим некоторые каменноугольные копи в Чехии: как австрийского комиссара при русской армии, именно в корпусе Ридигера в походе 1849г., присутствовавшего и при сдаче Гергея под Вилагошом; как даровитого администратора, посвятившего много лет неутомимой деятельности культурному и экономическому подъему его родной Венгрии, между прочим по устройству ее канализации и первых рельсовых путей; как блестящего, хотя и ненавистного большинству, оратора в заседаниях венгерского сейма 60-ых годов; наконец, как общепризнанного народного вождя угроруссов, отчасти и других венгерских славян, в их борьбе с мадьяризмом на поприще народном и вероисповедном. Предоставленным мне получасом времени я воспользуюсь для того, чтобы обрисовать основные воззрения Добрянского, особенно те, которые имеют отношение к сегодняшнему торжеству в память Славянских Первоучителей и которыми определяется его принадлежность к деятелям кирилло-мефодиевского направления. В частности же я остановлюсь на вопросах: 1) как смотрел Добрянский на догматические и исторические отношения христианских церквей, в их взаимодействии с другими сторонами народной и культурной жизни славян? 2) В каком виде рисовались ему идеалы политической жизни славян? и 3) как представлял он себе их нормальные отношения в области научно-литературной, в частности по вопросу об общеславянском языке? Взгляды Добрянского по этим вопросам могут служить затем критерием и для оценки общего его миросозерцания, тем более, что это был человек очень твердый и последовательный в убеждения, развитых в стройную систему и проведенных в жизнь. ...Добрянский не был каким нибудь фантазирующим доктринером, смешивающим отдаленное и близкое, идеалы и действительность, а практическим политиком, имевшим верный глазомер и уменье избирать доступные пути в движении к отдаленным идеальным целям. Он знал, что исходной точкой в стремлении к восточной федерации должны быть не какие либо отвлеченные начала, а живые реальности, в виде напр. Австро-Венгрии, Германии, Турции и др. государств, где имеются то в центрах, то на перифериях элементы, из коих при благоприятных условиях в более или менее отдаленном будущем может выработаться несколько звеньев грекославянской федерации. Сверх того он понимал, что нужно принимать все законные физические и нравственные меры для ободрения и укрепления западных окраин грекославянского мира, в переживаемый ими тяжелый период, чтобы по отношению к ним не нашло себе применение предостерегающее изречение: пока солнышко взойдет – роса глаза выест! Первобытные славяне в их языке, быте и понятиях по данным лексикальным. Исследования в области лингвистической палеонтологии славян Антона Будиловича. Посвящается Адольфу Ивановичу Добрянскому на Угорской Руси. Ч.I. Киев: Типография М. П. Фрица, 1878, 278с. https://cloud.mail.ru/public/HFjf/sjsZvEo6d 10Мб Адольфу Ивановичу Добрянскому на Угорской Руси Посвящение Глубокоуважаемый Адольф Иванович! В истории развития народного самосознания австро-угорских славян Ваш имя всегда будет занимать одно из первых мест, наряду с именами Шафарика, Коллара, Штура и немногих других. В течение трех уже десятилетий Вы были и остаетесь одушевленным и непреклонным знаменосцем борцов за идею славянского освобождения и объединения в той стране и при таких обстоятельствах, где и самые мужественные из славянских патриотов падали духом и оставляли ряды. Целое поколение славянских деятелей воспиталось под благоприятным влиянием Ваших идей и примера. Глубина сосредоточенной на Вас любви всех сознательных друзей славянства и ненависти его врагов одна может измерить значение Ваших заслуг для славянской идеи. К сожалению, Ваш имя и плодотворная деятельность всего меньше известны в той стране, на которую всегда с особенною любовью обращено было Ваше внимание и которая имеет полное право гордиться Вами, как верным и славным сыном своего народа, именно в России. Но придет время, когда ее историк поймет связь между судьбами Руси равнин и Руси гор и отведет Вам почетное место в ряду политических и общественных деятелей русского народа. Счастливые обстоятельства позволили мне не только ознакомиться полнее других с Вашей деятельностью, но и вступить с Вами в дружеские и родственные связи. Не имея возможности другим, более достойным Вас образом, публично выразить мое удивление к Вашему уму, характеру и деятельности, я позволим себе украсить Вашим монументальным именем первые страницы настоящего труда, посвященного изследованиям языка, быта и понятий первобытного славянства. Мною руководило при этом и убеждение, что Вы принадлежите к числу тех политических людей, которые не только понимают связь настоящего с прошедшим, но и свои общественные идеалы выработали на основании глубокого изучения прошлых судеб народов. Лишь в этой глубине исторического образования могу я найти себе разгадку той ширины и глубины Вашего политического миросозерцания, которые действуют столь неотразимо на каждую открытую мысль и смелый характер. Мои изследования стремится вызвать хоть блудячие огни, хоть туманные тени из могил первобытного славянства. Руководствуясь их указаниями, быть может, удастся, если не мне, то другим изследователям, разгадать некоторые из тайн, окружающих эти загадочные могилы непробудного прошлого. Кто привык, как Вы, давать вес урокам прошлого, тот, и не будучи спиритом, легко поймет интерес вызывание душ из гробов прародителей современного славянства и бесед с ними. В этих соображеньях нахожу я поддержку для своего мнения, что Вы благосклонно примете украшенный Вашим именем труд и правильно оцените мысли и чувства, руководившие мною при этом посвящении. Aнтон Будилович. Нижин 1878 Введение В ряду источников для изучения первобытных эпох жизни народов одно из первых мест занимает язык. По своей древности он ровесник первых человеческих могил, костей, орудий; но по своей выразительности он далеко превосходит эти немые следы человеческого прошлого. ...Значение языка, как древнейшей и важнейшей летописи народов, не ускользнуло от внимания исследователей и славянских древностей. Перечисляя источники и пособия для изучения «Славянских старожитностей», Шафарик указывает и на язык славянский, говоря: Итак, сам язык – старый, точный и богатый – каковым, вне всякого сомнения, является наш славянский – ведет свое начало из времен гораздо более давних, чем все прочие языки в нашей истории – письменные и неписьменные. Во многих отношениях это неоценимый источник для познания наших народных древностей – а зачастую, когда иссякают все прочие, и единственный, неожиданно обильно просвещающий нас – будь то старинные письменные памятники, в которых отдельные славянские слова упоминаются еще в Геродотовы времена, полноценная письменность, берущая свое начало в 855 году от Кирилла и Мефодия, или живая кладезь современной народной речи. Во всех этих случаях язык сообщает множество разнообразных идей и фактов, подробно рассказывающих о недоступных прежде древнейших вещах и явлениях (Sebrane spisy, I, 27). В применении к русским древностям такой взгляд на язык с большой ясностью выражен за 28 лет перед ним И.И. Срезневским: Для изучения событий времен позднейших есть у историков много различных материалов, есть летописи, записки современников, памятники юридические, памятники литературы, наук, искусств, живые предания народа. От первого же времени нашего народа не сохранилось почти ничего подобного, – и первые страницы нашей истории остаются незаписанными. Они и останутся белыми до тех пор, пока не примет в этом участия филология. Она одна может написать их. Пусть она и не скажет ничего о лицах действующих, пусть обойдется в своем рассказе и без собственных имен; без всего этого она будет в состоянии рассказать многое и обо многом. Она передаст быль первоначальной жизни народа, его нравов и обычаев, его внутренней связи и связей с другими народами – теми самыми словами, которыми выражал ее сам народ, – передаст тем вернее и подробнее, чем глубже проникнет в смысл языка, в его соотношении с народной жизнью, и проникнет тем глубже, чем бо́льшими средствами будет пользоваться при сравнении языков и наречий сродных (Мысли об истории русского языка. 1850, с.20,21). В подтверждение этих воззрений приведен автором анализ 22 слов, важных в истории древнерусского права и быта. С большой настойчивостью обращался к языку при исследованиях археологических чешский ученый Воцел. Уже в 1850 году в своей статье «О древних жителях чешских земель, среди индоевропейских народов расселившихся» он включил язык в круг источников славянской археологии, разобрав с этой целью дюжины три славянских слов. Лет через 14 Воцел опять возвратился к этому вопросу в статье «Об образовании славянских народов в первоначальных местах их обитания»: В незавидной роли окажется тот, кто покусится на изучение начал образования славянского народа. Исторических сообщений о них не хватает, а некоторые материальные реликвии и памятники старины, открытые в древнеязыческих могильниках, ясно могут служить лишь в выяснении отдельных периодов древних веков. Поэтому, кажется, даже не было почвы, которая могла бы послужить наверняка такой основой для исследования. Однако сохранился памятник старины, спрятанный вовсе не в древних останках могильников, самое дорогое сокровище, из прошлого сохраненное и с жизнью славянских народов сросшееся, – сохранился славянский язык, его же корни в мглистой древности, выходят далеко за границы истории. В языке образуется дух и естественная народная сущность, являющаяся, следовательно, нитью Ариадны, по которой мы можем искать в доисторическом лабиринте важные результаты, которых иначе найти нельзя -. Взгляд этот подтвержден Воцелем и на деле разбором более сотни древнейших славянских слов. ...Как ни ценны упомянутые нами и многие другие опыты применения лингвистики к славянской археологии, этнографии и культурной истории, однако нельзя не признать, что они не только не исчерпали, но едва лишь затронули обширный материал славянского языка в применении к задачам историческим. Лексикальное богатство славянского языка, взятого в совокупности его живых и вымерших говоров, измеряется не дюжинами, даже не тысячами слов, а сотнями тысяч! Один «Толковый словарь живого великорусского языка» Даля содержит до 2 000 000 слов1; прибавьте сюда запасы малорусских и белорусских говоров, исчерпайте исторические памятники русского – и вы легко достигнете 300 000 слов нарицательных. Число имен собственных, особенно названий топографических, едва ли не превзойдет этой суммы. Таким образом, лексический запас русского языка на всем пространстве его распространения и за все периоды развития превышает, без сомнения, полмиллиона слов. Но русский язык есть не более как одна, хотя и сильнейшая, ветвь языка славянского; до какой же цифры дойдет сумма слов во всех славянских наречиях в совокупности! Если произвести самый полный учет обширного числа синонимов в разных славянских наречиях, то и тогда останется неисчерпаемое обилие материалов для исследований как лингвистических, так и исторических. ...Принимая мысль о прямом отношении между распространенностью и древностью славянских слов за достоверное научное положение, решился и автор предлагаемого труда представить ряд исследований об эпохах или относительной древности слов применительно к эпохам народной жизни. В ходе этих исследований постепенно определились и установились следующие общие правила для хронологии славянских слов. 1. Древнейшими словами нашего языка должны быть признаны те, которые, будучи повсеместно распространены в славянских наречиях, встречаются и в других арийских языках. Это остатки дославянского периода жизни языков нашей семьи; их можно уподобить орудиям каменного периода в палеонтологии. 2. Второй слой составляют те слова, для которых не представляется параллелей в других арийских языках, но которые встречаются во всех главных представителях славянской семьи языков. Это слова праславянские – остатки бронзового периода лингвистической палеонтологии. 3. К третьей группе принадлежат слова, свойственные двум основным группам славянских наречий, но не известные в третьей. Это древний, но не праславянский уже слой языка: мы называем его древнеславянским – железным периодом лингвистики. 4. Последнее, наконец, и новейшее наслоение языка представляют слова, свойственные отдельным наречиям или немногим ближайшим членам нашей семьи языков. С точки зрения общеславянской такие слова представляются областными провинциализмами. Эти общие правила не имеют однако абсолютного значения, а должны быть ограничены в применении разными побочными условиями и соображениями. ...Из имевшихся в распоряжении автора лексикологических пособий, список которых будет помещен ниже, выбраны те коренные, а отчасти производные и сложные слова, которые показались автору имеющими бОльшую или меньшую важность для характеристики разных сторон народного быта и понятий славян. Таким образом, составился запас от трех до четырех тысяч славянских названий важнейших предметов и явлений, качеств, действий и отношений, которые рассортированы затем в группы: 1) имен существительных, 2) прилагательных, 3) глаголов и 4) частиц. ...Автор предлагаемого исследования очень далек от мысли о непогрешимости всех частностей избранного метода и всех подробностей его применения и выводов... А.С. Будилович и А.И. Добрянский-Сачуров и Славянское единство http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_424.htm Антон Будилович. Словацкая литература http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_421.htm Антон Будилович. Славянское обозрение http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_422.htm Федор Федорович Аристов и Об-во Людевита Штура http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_415.htm Ф.Ф. Аристов. Карпаты - общеславянская прародина http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_669.htm КарпатоВедение http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_755.htm
Отправлено: 15.11.16 11:25. Заголовок: Общеславянский язык ..
Общеславянский язык Славянская Дума. Вып.2. Ряд статей по важнейшим для сознательного Славянства вопросам. Ф.Ф. Аристов. Общеславянский язык. Москва, Славия, 1911 Содержание. I. Теория. Древний церковно-славянский язык, как первый общеславянский литературный орган. Заслуга в этом свв. Кирилла и Мефодия. Возникновение в последующие века трех теорий по вопросу об общем языке Славян: 1) искусственного создания общеславянского языка (Сербо-Хорват - Крижанич, Словак - Геркель и Словенец - Маяр), и безжизненность этой попытки; 2) литературной взаимности (Коллар, Ригер) и ея невыполнимости и 3) возведения частного славянского наречия на степень общеславянского литературного языка (Юнгманн и Штур). Постановление Славянского сьезда в Софии (1910г.) о необходимости пользоваться русским языком, как общеславянским, при взаимных сношениях Славян. II. Практика. Изучение русского литературного языка за пределами России: в свободных славянских землях (Болгарии, Сербии и Черногории) и у пока еще несвободных Славян Австрии и в частности у Русских Галичан. 100 тысяч петиций галицко-русского крестьянства о правах гражданства русского языка. Русский язык в венской Державной Думе и речь Д.А. Маркова. Сочинение немца Кудентова, требующего, чтобы русский язык был вторым государственным языком Австрии. Русский язык, как защитник славянской свободы. Поэтическое выражение этого у А.А. Ашкерца. Указатель литературы. Общеславянский язык Первым общеславянским литературным языком был древний церковно-славянский. Таким образом, Славянские Первоучители, свв. Кирилл и Мефодий, еще тысячу лет тому назад не только теоретически, но и практически разрешили вопрос о литературном обьединении Славянства при помощи одного, общего для всех них языка. Кирилло-мефодиевский (древне-церковно-славянский) язык был в продолжении нескольких столетий литературным языком сперва всего Славянства, а затем большей его части. В настоящее время, он удержался лишь в богослужении православных Славян, почему и носит название церковного славянского языка. В последующие века мысль об общем языке Славян никогда не умирала и по этому вопросу образовались три теории. 1) Теория искусственного создания общеславянского литературного языка, представителями которой были Сербо-Хорват - Юрий Иванович Крижанич, Словак - Геркель и Словенец - Маяр. Первый из них написал (в 1666г.) грамматику сочиненного им (из русского и сербо-хорватского языков) всеславянского языка, второй также составил грамматику изобретенного им общеславянского языка, но уже на основе словенцкого наречия (издана в Пеште, в 1826г.) и наконец, третий не только составил грамматику (1863г.), но даже издавал на сфабрикованном им всеславянском языке газету Славянин. Все эти попытки изобрести новый общеславянский язык - безжизненны, так как всякий язык живет и развивается вместе с народом, а не фабрикуется подобно волянюку или эсперанто. Для образования общего литературного языка есть лишь одно действительное средство - возведение частного славянского наречия на степень литературного органа. 2) Теория литературной взаимности в лице Коллара и Ригера, требовала от каждого образованного Славянина знания четырех общих языков: русского, польского, чешского и сербо-хорватского. Эта идея лучше всего выдержана в сочинении Коллара: О литературной взаимности между различными племенами и наречиями славянского народа (1837г.), где автор ссылается на пример древней Греции. Литературная взаимность на практике не выполнима, так как никто, кроме ученых славяноведов, не станет тратить время на изучение четырех славянских языков. Это лучше всего доказали Славянские Сьезды: Пражский (1848г.) и Московский (1867г.), где Славяне, не будучи в состоянии свободно обьясниться на четырех общих Славянских языках, должны были пользоваться для своих речей языками немецким и французским. Да и ссылка на пример древних Греков тоже мало убедительна: ведь впоследствии отдельные диалекты были в Греции заменены общим литературным языком. 3) Теория возведения частного славянского наречия на степень общеславянского литературного языка. Основателями этой теории являются Чехо-славяне Юнгманн и Штур. Ввиду тяжелых политических условий, Юнгманн, при вопросе об общеславянском языке не мог открыто указать на русский язык, который он без сомнения ставил на первое место в ряду других славянских. В предисловии к своему переводу Потереннного Рая (в 1810г.) Юнгманн писал: не требуй любезный патриот, чтобы возвышенная поэма была опозорена обыденным языком; как Славянин, привыкай лучше к хорошей Славянщине (в языке), и с людьми разсудительными разделяй стремление чтобы мы - Чехи постепенно шли навстречу всеобщему литературному языку. Но окончательно формулировал вопрос об общеславянском литературном языке Штур, который в своем знаменитом сочинении Славянство И Мир Будущего (1867г.) http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_233.htm высказался следующим образом: Славяне имеют все основания обратится к одной литературе, и к тому их обязывают общечеловеческие, политические и исторические соображения. О выборе этой литературы не может быть ни какого спора, если не хотят перемешивать из пустого в порожнее. За исключением Русской, все Славянские литературы ограничены небольшими племенами и, следовательно, небольшими областями. Следовательно, при вопросе об общеславянском литературном языке может быть выбор только между ДревнеСлавянским и Русским языком. Но ДревнеСлавянский язык уже вышел из общежития, почти мертвый, лишен гибкости и увлекательности живого языка, а мы нуждаемся в живом слове. Итак остается только Русский язык, как исключительно на то способный, ибо этот язык величайшего, единственно самобытного и на обширном пространстве земли господствующего Славянского племени, которому уже и без того по праву принадлежит главенство в нашей народной семье. Юнгманн и Штур имеют много выдающихся последователей среди славянских писателей и ученых. Так, общеславянское значение русского языка отстаивали и теперь отстаивают: Чехославяне - Шафарик, Кузмани, Годжа, С.О. Гурбан-Ваянский; Словенцы - Подгорник и Ашкерц; Сербо-Хорваты - Орешкович, Полит-Десанчич, Сретькович, Тресичь-Павичичь; Болгары - С.С. Бобчев, проф. Цонев и проф. Милетичь; Русские - М.П. Погодин, проф. А.С. Будилович (лучший знаток этого вопроса и автор двутомного труда Общеславянский Язык), акад. В.И. Ламанский, акад. А.Н. Пыпин, проф. П.А. Кулаковский, акад. А.И. Соболевский и русские Галичане - А.И. Добрянский, Д.Н. Вергун и Д.А. Марков. Итак, большинство славянских ученых стоит не за искусственное создание всеславянского языка и не за литературную взаимность, а за возведения русского языка на степень общеславянского органа. Мы перечислили отдельных писателей и ученых, отстаивающих эту теорию. Надо еще добавить, что она получила признание и со стороны Софийского Славянского Сьезда (1910г.) на котором (по предложению болгарских профессоров Цонева и Милетича, было постановлено, чтобы Славяне впредь при взаимных сношениях пользовались русским языком, как общеславянским. Таким образом, в общественной жизни русский язык получил все те права общеславянского органа, которые тысячу лет тому назад при Кирилле и Мефодии, принадлежали церковно-славянскому языку. Изложив теорию общеславянского (русского) языка перейдем теперь к его практике. Нигде русский литературный язык не изучается так основательно, как в Болгарии. Здесь он проходится, в качестве обязательного предмета, в средней школе настолько хорошо, что болгарская учащаяся молодежь в состоянии пользоваться русскими пособиями прямо в подлиннике. Делу распространения русского языка среди Болгар также весьма способствуют хорошо составленные русские отделы библиотек, лекции о русской литературе, читаемые в славянских обществах, а в особенности открытая в 1910г. русская книжная торговля. В Сербии русский язык изучается в 7 и 8 классах мужских гимназий и реальных училищ, а также проходится в духовных семинариях и так называемых высших женских школах. В высшей сербской школе (университете и военной академии) имеется лектура русского языка. В Черногории русский язык введен, как обязательный предмет, во всех классах духовной семинарии и мужской гимназии. Особенно же хорошей является постановка русского языка и литературы в цетинском женском институте императрицы Марии, где русский язык наравне с сербским, служит языком преподавания в продолжении всего 6-летнего курса. Хуже всего обстоит дело с изучением русского языка у пока еще несвободных Славян Австрии, где правительство не позволяет введения этого языка в славянских средних школах, хотя бы даже и в качестве необязательного предмета. В силу этого, австрийские Славяне принуждены изучать русский язык и русскую литературу частным путем в Кружках любителей русского языка или, как их обыкновенно называют Русских Кружках. Среди них особенно выделяется Кружок Любителей Русского Языка в Вене, председателем которого состоял редактор-издатель всеславянского журнала Славянский Век - д-р Д.Н. Вергун. Говоря о Славянах Австрии, необходимо выделить Русских Галичан, для которых русский язык является не только близким и родственным (как для других славян), а вполне своим и родным. Несмотря на параграф девятнадцатый австрийской конституции, обещающий каждой нации свободное употребление своего языка, Русские Галичане, на 4 миллиона населения, не имеют ни одной школы с русским преподавательским языком. Вообще русская речь совсем не допускается в официальных сношениях с представителями государственной власти. Галицко-русский народ, однако, продолжает мужественно бороться за права гражданства русского языка и подал в австрийскую Державную Думу сто тысяч петиций, которые гласят следующее: Высокая палата! Галицко-русский народ по своему историческому прошлому, культуре и языку стоит в тесной связи с заселяющими смежные с Галицией земли малорусским племенем в России, которое вместе с великорусским и белорусским составляет цельную этнографическую группу, т.е. русский народ. Язык этого народа, выработанный тысячелетним трудом всех трех русских племен и занимающий в настоящее время одно из первых мест среди остальных мировых языков, Галицкая Русь считала и считает своим и за ним лишь признает исключительное право быть языком ея литературы, науки и вообще, культуры. Доказательством этого является тот факт, что за право этого языка у нас в Галиции боролись такие выдающиеся деятели, как епископы: Яхимович и Иосиф Сембратович, ученые и писатели: Зубрицкий, Наумович, Площанский, Добрянские, Устианович, Дедицкий, Головацкий, Петрушевич, Гушалевич, из младших же - Залозецкий, Свистун, Хиляк, Мончаловский, Иван Левицкий, Дудыкевич, братья Марковы, Вергун, Яворский, Святитский, Глебовицкий, Глушкевич, Полянский и многие другие. Общерусский литературный язык у нас в Галиции в повсеместном употреблении. Галицко-русские общественные учреждения и студенческие общества во Львове, в Черновцах, в Праге, в Вене ведут прения, протоколы и переписку на русском литературном языке. На этом же языке у нас сызнова издавались и теперь издаются ежедневные и повременные издания, как: Слово, Пролом, Червонная Русь, Галицкая Русь, Галичанин, Беседа, Страхопуд, Издания Галицко-Русской Матицы, Русская Библиотека, Живое Слово, Живая Мысль, Славянский Век, Издания Общества им. Михаила Качковского, расходящиеся в сотнях тысячах экземпляров. Ссылаясь на вышеизложенное, высокая палата изволит признать законодательным порядком за общерусским языком права гражданства в пределах королевств и земель представленных в венском парламенте; ввести русский язык, как преподавательский, в начальных школах и средних учебных заведениях и прочих училищах русской части Галиции, что будет содействовать поднятию низкого уровня образования в этих школах; основания русского университета во Львове, безотлагательно же учредить при Львовском университете кафедры русского литературного языка, русской литературы, русской истории и истории русского права -. Замечательна в этом отношении также речь д-ра Д.А. Маркова, которую он произнес на запрещенном русском языке в венском парламенте 27 июня 1907г. Самый факт выступления галицко-русского депутата затронул весьма важный вопрос: могут ли не только Русские, но и другие Славяне пользоваться Русским языком в парламенте. В настоящее время существует следующее положение вещей: все депутаты (исключая русских) имеют право говорить на своих родных языках, но конечно, на практике пользуются лишь немецким. Почему бы славянским депутатам не избрать Русский язык за общеславянский и при парламентских выступлениях? На это ответил в своей интересной брошюре немец, граф Генрих Куденгове. Он предлагает, чтобы в Австрии было два государственных языка: немецкий и русский. Тут мы должны отметить весьма важную черту в вопросе об общеславянском языке. До сих пор говорилось, что русский язык следует употреблять Славянам при взаимных сношениях, т.е. в своих внутренних делах, и всегда обходился молчанием вопрос о том, какой язык будет посредником Славян с другими народами, т.е. в их внешних делах. Граф Куденгове, говоря о Немцах и Славянах, указывает на русский язык. Но ведь Славяне находятся в постоянных сношениях не только с Немцами, но и с другими народами. Необходимо и здесь также (исключая официальной политики, где принят французский язык) всегда пользоваться отдельным Славянским народностям общим для них всех русским языком. В противном случае получится то, что на различных международных сьездах (писателей, ученых, художников, врачей и проч.) Славянам придется говорить на иностранных языках. Изучение Русского Языка делает быстрые успехи среди Славян, которые видят в нем Защиту для себя от иноземного порабощения. Общеславянский (русский) язык должен распространяться без всякого принуждения, так как он служит великой задаче обьединения и освобождения Славянства. Замечательное верное выражение этой идеи находим в стихотворении словенского поэта А.А. Ашкерция - Русский Язык:
Язык ты русский, великан славянский! Как мог бы раб быть вместе и герой? Как дал бы ты сковать себя в оковы? Как мог бы ты мириться с злою тьмой?
Нет, нет, не можешь ты служить тиранам И создан ты чтобы весь мир встряхнуть Чтоб вестником быть правды и свободы Из тьмы нам к солнцу уготовить путь!
Зажги же луч, язык могучий, русский И всех согрей от балтских берегов Чрез степи, горы, тундры и чрез реки До океана Тихого валов!
И от морей полночных, ледовитых До Индии да грянет голос твой, Воздвигнет слабых он из бед и праха И свет свободы принесет с собой!
Литература: Проф. А.С. Будилович, Общеславянский язык, 1892г., 2 тома, там же приведена и полная библиография по этому вопросу Акад. А.Н. Пыпин. Теория общеславянского языка, 1892г., Вестник Европы, кн. 4 и 5, представляет разбор названного сочинения проф. Будиловича Проф. Цонев. Общо-славянски език, Юбилеен сборник на Славянската Беседа, 1880-1905г. Акад. А.И. Соболевский, Вопрос об общеславянском языке, 1909г., Славянские Известия, кн. 4 Ф.Ф. Аристов. Общеславянский язык. Славянская Дума. Вып.2. Ряд статей по важнейшим для сознательного Славянства вопросам. Москва, Славия, 1911; Прикарпатская Русь. Львов. 1911 N552 http://dlib.rsl.ru/01003776042 6.3Мб Ф.Ф. Аристов. Общеславянский язык http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_719.htm http://www.proshkolu.ru/user/baobab57/blog/479425 Общеславянский язык в ряду других общих языков древней и новой Европы. Соч. Антона Будиловича. Увенчано первою Кирилло-Мефодиевскою премиею и издано иждивением С.-Петербургского Славянского благотворительного общества. Том I. Очерки образования общих языков южной и западной Европы. Варшава. 1892 *** Елене Адольфовне Будилович, урожденной Добрянской, посвящен этот труд. Автор К читателю...Приступив осенью 1885г. к собиранию материалов по истории образования общих языков южной и западной Европы, автор расчитывал найти в западных литературах если не общий свод относящихся к этому предмету данных, то по крайней мере исчерпывающие монографии по отдельным языкам. Кое что в этом роде и отыскано было, особенно в литературе немецкой, благодаря между прочим указаниям, обязательно доставленным автору профессорами П.В. Никитиным по языку греческому, И.В. Помяловским по латинскому и А.Н. Веселовским по языкам романским и германским. Однако собранные этим путем материалы оказались весьма недостаточны. Для пополнения их автору пришлось летом и осенью 1884 года предпринять поездку в Вену, Париж и Берлин, где по возможности просмотрены были как книги, так и журнальные статьи до этого года по истории языков западной Европы. Наиболее данных удалось подобрать по языкам французскому и немецкому; несколько скуднее они по языкам древним и итальянскому, a еще менее — по английскому и испанскому. Все же автор успел, кажется, выяснить себе и читателю в общих чертах условия образования этих семи языков, в более или менее продолжительные периоды исторической их жизни. …Перейдя затем ко второй части темы, относительно зарождения общего языка в среде славянских народов, автор встретил и здесь немаловажные затруднения, обусловленные отчасти и скудостью книжных средств в библиотеках Варшавы. Для устранения этих затруднений пришлось обратиться к содействию некоторых славяноведов, между которыми автора с особенной благодарностью должен назвать заметки университетских коллег К.Я. Грота по истории сербохорватского языка и Ф.Ф. Вержбовского по истории польского языка, а затем харьковского профессора М.С. Дринова по истории болгарского языка, загребского академика Фр. Рачкого по истории сербохорватского языка и высокоученого угрорусского деятеля Адольфа Ивановича Добрянского по истории угрославянских церквей. Первая часть предлагаемого сочинения была готова к лету 1888г., но вторая поспела лишь к концу этого года… ...Введение. Постановка вопроса. Избираемый путь его разрешения Глава 1. Образование общего греческого языка Глава 2. Образование общего латинского языка Глава 3. Образование общего латинского языка Глава 4. Образование общего испанского языка Глава 5. Образование общего французского языка Глава 6. Образование общего английского языка Глава 7. Образование общего немецкого языка Заключение об образовании общих языков А.С. Будилович. Общеславянский язык в ряду других общих языков древней и новой Европы. Т.I. Очерки образования общих языков южной и западной Европы. Соч. Антона Будиловича. Варшава: изд. иждивением С.-Петерб. слав. благотворит. о-ва, 1892. 436с. (О культурном единстве всего греко-славянского мира) http://e-heritage.ru/ras/view/publication/general.html?id=48268065 https://www.litres.ru/anton-budilovich/obscheslavyanskiy-yazyk-v-ryadu-drugih-obschih-yazykov-drevney-i-novoy-evropy-tom-1/ Общеславянский язык в ряду других общих языков древней и новой Европы. Соч. Антона Будиловича. Увенчано первою Кирилло-Мефодиевскою премиею и издано иждивением С.-Петербургского Славянского благотворительного общества. Том II. Зарождение общего языка на славянском Востоке. Варшава. 1892 Предварительные замечания Глава 1. Диалектические отношения славян Глава 2. Образование и судьбы общего церковно-славянского языка Глава 3. Распространение сербского, чешского и польского языков на площади смежных славянских наречий Глава 4. Выступление русского языка в роли общего на славянском востоке Глава 5. Теоретическая разработка вопроса об общеславянском языке Послесловие…Не удивительно, что русский язык со времен Ломоносова сделал столько и таких завоеваний, о каких не могли мечтать ни сербский, ни чешский, ни польский языки. С поражающей быстротой он совершил процесс внутреннего преобразования; освободился если и не вполне, то в значительной степени от иноязычных примесей в составе и строе; объединил все главные ветви русского племени; подчинив своему верховенству целый ряд инородческих диалектов и областных литератур; ограничив права или лучше притязания иноземных общих языков, и наконец, расширил круг то прямого, то косвенного воздействия на целый ряд смежных языков. Таким образом, он фактически стал уже общим языком всего восточного славянства, до некоторой же степени — и восточного христианства, с его культурными спутниками в пределах империи и соседних областях. В этой своей роли русский язык и независимо от инославянских занимает в настоящее время по размерам внутренних и внешних сил одно из первых мест между общими языками Европы, Азии, Америки. Но он не достиг еще меры своего возраста. Ему предстоит не мало новых мирных завоеваний. Уже и теперь его эхо раздается в ущельях Балканов, Альп, Судетов, достигая берегов Адриатики, Архипелага и Пропонтиды. В прежние времена лишь отдельные личности, стоявшие на значительной высоте созерцания и одаренные особенной силой зрения, как напр. Крижанич, Юнгман, Кузмани, Штур, могли разглядеть в отдалении восход этого нового светила. Теперь оно настолько поднялось на горизонте, что его не замечают лишь слепые. Как туман, разлетаются при этом освещении фантастические теории о язычной взаимности, об общеславянском волапюке, о наиорганичнейшем диалекте. Историческая действительность выступает со своими требованиями и инстинкт самохранения учит народы различать друзей от врагов. Все более укрепляется убеждение, что русский язык не недруг прочих славянских, не соперник их в борьбе за жизнь, а наоборот, могущественный и надежный союзник. Для всех становится ясно, что ни польскому, ни чешскому, ни словинскому языкам не устоять в борьбе с немецким, ни словенскому в борьбе с немецким, итальянским, мадьярским и румынским, ни болгарскому в борьбе с румынским, турецким, греческим и опять немецким, если не послужит им опорой и щитом язык русский. …Приняв русский язык добровольно, как люди свободные, а не рабы, славяне западные и южные будут иметь полную возможность сами определить те области научной и художественной литературы, международных и внутренних отношений, употребления государственного и школьного, как они пожелают передать языку общему. Они сами определять меру самостоятельности, и сферу деятельности своих частных языков, даже своих диалектов, руководствуясь при этом заветом блаженного Иеронима: in necessariis unitas, in dubiis libertas, in omnibus autem caritas. Почин в этом отношении должен принадлежать им, а не нам и потому еще, что там настоятельнее чувствуется потребность в общем славянском языке, как противовесе немецкого. Мы и теперь можем назваться beati possidentes, ибо имеем уже вполне довлеющий своим целям орган для выражения всех явлений нашей жизни и всех движений мысли. Возможное полное осуществление язычного единения славян для нас важно лишь в том отношении, что оно служило бы лучшей гарантией сохранения наших братьев от онемечения. С тем вместе оно обезпечило бы нам культурное соратничество тридцати миллионов родственного нам по крови, отчасти и по духу племени. Будучи поставлены на рубеж нашего немецкого миров, эти миллионы славян своим переходом на ту или другую сторону могут существенно изменить шансы предстоящей великой борьбы. Вот почему и мы должны идти на встречу стремлению славян к объединению на почве русского языка и по возможности выровнять пути к его осуществлению. Мы обязаны устранить между прочим и отмеченные выше недостатки нашего языка, которые имеют, положим, историческое оправдание, но лишь в прошедшем, а не в настоящем и тем менее в будущем. Момент осуществления мечтаний Крижанича, дум Юнгмана и планов Штура может быть и близким, и далеким, смотря по ходу политической, общественной и литературной жизни России. Под напором важных событий (выражаясь словами Штура) он может наступить весьма скоро. Но возможно и то, что при известном традиционном искусстве немцев ссорить славян между собою, некоторые из них очень долго или и совсем не успеют приобщиться к нашей духовной жизни, сотрудничеством в словесной области. И тогда им придется признать над собою общий язык, но уже не славянский, а немецкий, итальянский или другой иноплеменнический. Не раз уже указываема была аналогия язычной системы славян с нашей планетною системою, в которой солнце соответствует языку общему, планеты — языкам частным, луны или спутники —диалектам, разбитые астероиды — дробным говорам. В этом сравнении действительно есть общие элементы, хотя иносказательного лишь рода. Как солнце служит центром притяжения для планет и поддерживает их круговращение по предустановленным орбитам, заливая их волнами и света и теплоты, так общий язык должен быть средоточием и опорою дробных ветвей славянства, в коловратностях судьбы и счастья. А с другой стороны, как планеты расчленяют солнечную систему, перерабатывая в новые формы космические вещества и силы, так и частные языки с диалектами и говорами должны служить в нашей племенной системе элементом разнообразия и красоты, источником новых возбуждений, а вместе ареной для проявления и переработки духовных сил племени. По установлении нормальных отношений в сфере язычной, немедленно пробегут по всем частям нашего племенного организма объединительные токи и в прочих областях народной жизни. Так возстановится мало по малу потрясенное ныне единство ее содержания и форм, ибо, по учению древнего мудреца - слово есть образ дел. А.С. Будилович, Общеславянский язык в ряду других общих языков древней и новой Европы. Т.II. Зарождение общего языка на славянском Востоке. Соч. Антона Будиловича. Варшава: изд. иждивением С.-Петерб. слав. благотворит. о-ва, 1892. 374с. http://e-heritage.ru/ras/view/publication/general.html?id=48268059 https://www.litres.ru/anton-budilovich/obscheslavyanskiy-yazyk-v-ryadu-drugih-obschih-yazykov-drevney-i-novoy-evropy-tom-2/ А.С. Будилович и А.И. Добрянский-Сачуров и Славянское единство http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_424.htm Антон Будилович. Словацкая литература http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_421.htm Антон Будилович. Славянское обозрение http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_422.htm Федор Федорович Аристов и Об-во Людевита Штура http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_415.htm Ф.Ф. Аристов. Карпаты - общеславянская прародина http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_669.htm КарпатоВедение http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_755.htm
Взгляд А.И. Добрянского на вопрос об общеславянском языке В конце 1880-х гг. зять Адольфа Ивановича проф. А.С. Будилович (А.С. Будилович, перед смертью был редактором “Московских Ведомостей”) был занят составлением своего большого труда „Обще-славянский язык” (увенчанного затем Петроградским Славянским Благотворительным Обществом Кирилло-Мефодиевскою премиею и изданного в 1892г. в двух томах). Желая узнать мнение по этому вопросу своего знаменитого тестя, он обратился к нему с рядом вопросов, на которые А.И. Добрянский-Сачуров ответил обстоятельным письмом, напечатанным, с согласия автора, в „Варшавском Дневнике" (1888г., н.183,184 и 188) и отдельным оттиском (Варшава. 1888г. в 24стр.) под заглавием: Взгляд А.И. Добрянского на вопрос об общеславянском языке”. Указав на то, что все славяне, кроме поляков, признают „необходимость духовного объединения всех ветвей славянского народа, именно посредством общеславянского языка, каковым по общему согласию должен быть язык русский" (стр.1), автор доказывает необходимость очищения последнего от ненужных немецких и романских слов, странно образованных глаголов на „ировать" („напр., телеграфировать вместо телеграфовать" — стр.3), и читаемых на немецкий лад греческих слов (в роде „библиотека" — стр. 2—6). „А как легко русским сделать это!" — восклицает Адольф Иванович. — „Стоит лишь основать славянскую академию словесных наук, которая в виду предстоящего объединения в языке является необходимою уже для того, чтобы выработать применение азбуки ко всем наречиям, издать общеславянскую энциклопедию и т.п. Эта академия уже при составлении помянутой энциклопедии могла бы поставить себе целью очищение русского языка, а сверх того привела бы в порядок и историю славян, составляемую до сих пор тоже по вкусу не-славян" (стр. 6). „Да, очищение языка не представляет для русских особенного затруднения. Русский язык сам по себе богат словами и формами, старославянский — тоже, а в славянских наречиях находится среди мало пригодного плеонастического материала многое, чем можно и должно воспользоваться" (стр. 7). После такого очищения общеславянский язык мог бы занять „место не-славянских языков: во-первых, в устных и письменных сношениях славян между собою, а во-вторых — в высшей области наук" и проникнуть „не только в верхние, но постепенно и в низшие слои всех ветвей славянского народа" (стр. 8). Далее (стр. 7—22) Адольф Иванович говорит о том, каких уступок (преимущественно в школьной области) можно требовать от каждой из живущих в разных политических условиях частей славянского племени в пользу обще-славянских церковного и гражданского (т.е. церковно-славянского и русского) языков? Дело сводится к изучению этих языков и преподавании на них некоторых предметов. При этом А.И. Добрянский-Сачуров дает краткий обзор политического положения славян. Касаясь польского вопроса, он говорит, что с ним „пора покончить...тем или иным способом. Если бы поляки Русского Государства...искренно отказались от своих мечтаний и политических заблуждений и были готовы занять подобающее положение среди славян, к которым до сих пор относились враждебно, то думаю, что им в краях, заселенных более или менее сплошною польскою стихией, возможно было предоставить значительный простор в употреблении своего наречия” (стр. 10). Кроме уступок в пользу общеславянского языка в школьной области, А.И. Добрянский-Сачуров советует еще славянам: „а) не заниматься творчеством новых слов, а брать их из общеславянского языка; б) заменить выражения как нововыкованные, так и взятые из других соседних наречий, но не привитые еще прочно народному множеству, выражениями, употребляемыми в русском языке; в) употреблять из находящихся в местных говорах синонимов преимущественно те, хотя бы менее обыкновенные, менее распространенные, которые находятся и в русском языке, г) разъяснять как значение русского и старославянского языков, значение для славян, и преимущества кириллицы, и стараться о введении их в жизнь по возможности, д) употреблять в сношениях со славянами общеславянский язык” (стр. 23). Статья А.И. Добрянского-Сачурова весьма интересна не только своими выводами и широкой постановкой затронутого вопроса, но также и тем, что будучи написана по-русски, дает представление о языке автора (с.689-691) Ф.Ф. Аристов (Заведующий славянским отделом в журнале Русский архив): Адольф Иванович Добрянский-Сачуров. Русский архив. М., 1913, кн.1-2, N3, с.377-411; кн.1-2, N4-5, с.663-706 Русский архив издаваемый Петром Бартеневым. Все номера с 1863 по 1917. Всего томов 156 http://www.runivers.ru/gal/today.php?ID=450165 Славяне, конечно, за исключением поляков, хотя и них заметен некоторый оборот к лучшему, в новейшее время значительно преуспели. Признана ими необходимость духовного обьединения всех ветвей славянского народа, именно посредством общеславянского языка, каковым по общему согласию должен быть язык русский. Победило повсюду сказавшее значение деятельности многочисленно русского племени в областях науки и письменности вообще; замолкли окончательно голоса, требующие образования нового общеславянского языка, и все толки об общеславянском языке относятся в настоящую пору собственно к русскому языку. При всем том возможно и даже следует говорить об образовании общеславянского языка, так как всякий живой язык изменяется, и притом в направлении поступательном, если это язык с будущностью, а таков безспорно язык русский; следовательно развитие русского языка в направлении, какое ожидается от общеславянского языка западными и южными славянами, может и должно назваться его образованием. Не раз слышал я, правда, и горькую критику русского языка не только от так называемых пуристов, разсуждающих иногда поребячески, но и от настоящих мыслителей, от людей знающих. Филологам эта критика может показаться неосновательною, пожалуй, и смешною; но и тем не менее считаю себя обязанным коснуться ее уже потому, что мне представляется желательным дело духовного обьединения славян, а следовательно и удовлетворение способствующих ему, какими являются именно эти критики. Западных, отчасти и южных славян огорчает то, что влияние, приобретенное немецкою стихией с начала XVIII столетия на сохранившийся дотоле в славянской чистоте русский язык, не изчезает; напротив, несмотря на изменившиеся обстоятельства, оно растет и становится прочным. Благодаря этому русский язык не только переполнен немецкими, или употребляемыми в немецком языке романскими и романско-германскими выражениями, вытесняющими коренные славянские синонимы, но приобретает постепенно и странные славяно-немецкие спряжения заимствованные у немцев… …Побуждений к очищению языка у русских кажется больше чем у немцев, так как последние уже обьединены общенемецким языком, а у славян только-что созрела охота к подобному обьединению; сознание же народного достоинства же у славян не должна стоять ниже чем у немцев. А как легко русским сделать это! Стоит лишь основать славянскую академию словесных наук, которая в виду предстоящего объединения в языке является необходимою уже для того, чтобы выработать применение азбуки ко всем наречиям, издать общеславянскую энциклопедию и т.п. Эта академия уже при составлении помянутой энциклопедии могла бы поставить себе целью очищение русского языка, а сверх того привела бы в порядок и историю славян, составляемую до сих пор тоже по вкусу не-славян. Сколько уже я сам заметил вопиющих недостатков и неточностей в русской истории! Да, очищение языка не представляет для русских особенного затруднения. Русский язык сам по себе богат словами и формами, старославянский — тоже, а в славянских наречиях находится среди мало пригодного плеонастического материала многое, чем можно и должно воспользоваться. Основание славянской академии – дело нетрудное для 80-миллионного Русского народа. Вот другое оправдание надежды на очищение русского языка, требуемое как народным требуемое как народным достоинством великого и даровитого народа, так и прочным духовным объединением славян. Этой надеждой одушевляются славяне и сказанные критики. Они считают необходимым духовное объединение всех ветвей славянского народа при посредстве общеславянского языка, дабы он занял место неславянских языков: во-первых, в устных и письменных сношениях славян между собою, а во-вторых — в высшей области наук, и чтоб этим путем он проник не только в верхние, но постепенно и в низшие слои всех ветвей славянского народа. Имея ввиду такую задачу общеславянского, то есть русского языка, не трудно было бы определить призвание его в системе образования, в разных отделах науки и вообще в тех областях, в который он должен бы более или менее проникнуть, если бы государственная жизнь всех славян была одинакова. Но этого нет и едва-ли будет, чего не следует упускать из виду, так как это обстоятельство немало воздействует на жизнь славян вообще и на народную их жизнь в частности. Я того мнения, что касательно областей, в которые должен более или менее проникнуть общеславянский язык, следует подразделить славян на живущих: а) в пределах Русского государства; б) в самостоятельных славянских государствах, связанных с Россией, к которым можно причислить Черную Гору и Болгарию; в) в самостоятельных славянских государствах, не связанных с Россией, именно в Сербии; г) в не славянских государствах, именно в империях Австрийской, Немецкой и Турецкой. В русском государстве излишне толковать о русских, так как русский язык призван быть общественным, а следует иметь в виду единственно поляков. Пора покончить с польским вопросом тем или иным способом. Если бы поляки Русского Государства, в виду происшествий в великой Польше (в Познанском княжестве), искренно отказались от своих мечтаний и политических заблуждений и были готовы занять подобающее положение среди славян, к которым до сих пор относились враждебно, то думаю, что им в краях, заселенных более или менее сплошною польскою стихией, возможно было предоставить значительный простор в употреблении своего наречия. При этом условия для общеславянского языка было-бы достаточно удержать исключительное свое господство в системе высшего образования, в делопроизводстве генерал-губернаторства, губернских ведомств, уездных начальств, судебных палат, окружных судов и всех государственных учреждений, подведомых министерствам войны, путей сообщений и финансов. В системе низшего и среднего образования могло бы тогда господствовать польское наречие. Но при этом русская грамота и письмо в теоретическом и практическом изучении, в связи с краткою сравнительною грамматикой языков русского и польского, остались-бы обязательным предметом преподавания в самых низших учебных заведения; в средних же необходимо было-бы изучение старославянского и русского языков и преподавание на последнем истории с географией и греческого языка, для которого следовало бы назначить более часов, чем для его латинской копии. В уединенных управлениях и низших судах, и по уголовным делам даже в окружных судах возможно бы дозволить yпотребление польского наречия настолько, чтобы на нем принимались объяснения и выдавались по требованию решения, написанные кириллицей. В жизни общин (городов, посадов, волостей, сел) могло бы господствовать польское наречие, — только в сношениях с русскими ведомствами или общинами должен-бы употребляться общеславянский язык. Господство польского наречия допускается в частной жизни, к которой я причисляю и поэзию, притом в полной мере, без ограничения, только не в ущерб русских жителей, как это существует, сколько мне известно, и теперь. Так мне представляется удовлетворение желаний на счет языка русских подданных польского племени, если бы, повторяю, оно, или вернее безусловно руководящие им сословия шляхты и ксендзов в самом деле отказались от своих мечтаний и были бы готовы занять принадлежащее им место среди славян. Но я плохо верю раскаянию этой стихии… …дополнительными требованиями я считаю самыми существенными и по их простоте, так как они сводятся лишь к тому: а) не заниматься творчеством новых слов, а брать их из общеславянского языка; б) заменить выражения как нововыкованные, так и взятые из других соседних наречий, но не привитые еще прочно народному множеству, выражениями, употребляемыми в русском языке; в) употреблять из находящихся в местных говорах синонимов преимущественно те, хотя бы менее обыкновенные, менее распространенные, которые находятся и в русском языке, г) разъяснять как значение русского и старославянского языков, значение для славян, и преимущества кириллицы, и стараться о введении их в жизнь по возможности, д) употреблять в сношениях со славянами общеславянский язык. …Водимый желанием точно передать свои взгляды на предмет, я вообще не стеснял себя назначенными границами, а высказал по вопросу желаемого духовного объединения славян посредством общеславянского языка все, что лежало на сердце, все, что я считаю полезным для достижения успеха в совместимых с соображениями южных и западных славян, желающих, как сказало ниже: а) замены чуждых языков своим общеславянским как в отношениях славян между собою, так и в области науки и б) постепенное сближение славянских наречий с общеславянским языком. В самом деле, все требуемые уступки в пользу общеславянских языков — церковного и гражданского — имеют в виду стеснить среди славян область господства не местных говоров, а чуждых славянству языков, или стремится к созданию условий, необходимых как для достижения замены чуждых языков родным общеславянским, так для сближения славянских наречий с общеславянским языком. А все это возможно высказать, как и желательно, не касаясь упоминания государственной жизни или каких либо государственных соображений, которые, как входящие в другую область, я неохотно связываю с принадлежащими к духовной области народными делами, так сказать, по необходимости, чтобы доказать верность моих взглядов. А.И. Добрянский-Сачуров. Взгляд А.И. Добрянского на вопрос об общеславянском языке. Варшава. 1888. 24с. А.С. Будилович и А.И. Добрянский-Сачуров и Славянское единство http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_424.htm Антон Будилович. Словацкая литература http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_421.htm Антон Будилович. Славянское обозрение http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_422.htm Федор Федорович Аристов и Об-во Людевита Штура http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_415.htm Ф.Ф. Аристов. Карпаты - общеславянская прародина http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_669.htm КарпатоВедение http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_755.htm
Отправлено: 16.11.16 21:10. Заголовок: Свободное Слово Карп..
Свободное Слово Карпатской Руси На крайнем западе Русской земли, за Карпатами, где, по старинному народному преданию, спит вечным сном ’’старший” русский богатырь Святогор, лежат, покрытые зелеными виноградниками и буковыми рощами, хмелем повитые, долины Тиссы, Грона, Попрада, Лаборца, земли Угорской Руси. Незаметно повышается поверхность земли, переходит в холмы, а туда дальше к северу и востоку, в древние горы Карпатские, горы Русские, горы Угорские Основатель и редактор журнала (1959-1989) Михаил Ильич Туряница (4 окт. 1912г. Свалява - 5 дек. 2001) Журнал Свободное Слово Карпатской Руси/Свободное Слово Руси - издавался в США с 1959 по 1993 год. Отдельные комплекты журнала хранятся в ряде библиотек университетов и исторических обществ в США, православной семинарии в Джорданвилле (HolyTrinityOrthodoxSeminary), и почти все номера журнала, скомплектованные в несколько аккуратных книг в твердом переплете, находятся на хранении и для открытого общего использования в огромной Нью-Йоркской публичной библиотеки. Здесь отсутствуют только следующие номера журнала: N1-2 и N3-4 за 1970 год; N5-6 и N7-8 за 1973 год; а за 1974 год есть только N11-12. В Москве в РГБ, Отдел Русское Зарубежье, 4 этаж. Свободное слово Карпатской Руси ( ССКР), Рос 4-4/1-27; Тим 4-4/11; ред. С 1959(янв) - 1993 - М.И. Туряница, 1959-1968 - NewYork, 1969-1993 Mount Vernon. C 1982 - Свободное слово Руси 1959 (1-12) – микрофиши, 1960-1962 - нет 1966, 9-10; 1967, 3-4; 1970, 7-8; 1971, 5-6; 1972, 1-10; 1973, 1-12; 1974, 1-12; 1975, 1-12; 1976, 1-12; 1977, 1-12; 1978, (без 1-2,5-6); 1979, (без 1/2, 5-6); 1980, (без 1-2); 1981, (без 11-12); 1983, (1-6); 1984, 7-8; 1985, 1-12; 1987, 1-4, 9-12; 1988, 9-12; 1989, 5-8, 9-12; 1990, 1-4, 5-12; 1993, 4-5; 1994, 1-2; Свободное Слово Карпатской Руси http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_736.htm 14 ноября 2016 года на сайте «Западная Русь» благодаря Сергею Владиславовичу Шарапову (предоставившему отсканированные номера из архива, подаренного ему Михаилом Ильичем Туряницей), начали публиковаться (в тексте и полностью в pdf) первые номера журнала «Свободное слово». http://zapadrus.su/bibli/ssr/1569-1959-1-2.html Как возник наш журнал Уже давно чувствовалась, как старыми эмигрантами, так и новыми необходимость иметь свой независимый карпато-русский печатный орган, который был бы выразителем нашей народной русской идеологии, наших идеалов и наших духовных, политических и идейных устремлений. Дня 11-го мая прошлого года, в городе Нью Норке, собралась небольшая группа старых и новых карпаторусских эмигрантов обсудить вопрос издания печатного органа. Сходка была очень оживленная. Все, как один, высказались за издание журнала. На той же сходке было собрано пожертвований дол. 230, хотя всех пожертвований было пообещано на сумму в 750 дол. Щедрые пожертвования нескольких наших патриотов, как Г. Мозера, пожертвовавшего — 200 дол., о. И. Оласа — 100 дол., М. Федорняка — 100 дол., А. Турянчика — 100 дол., Г. Товтина — 90 дол. и некоторых других, дают возможность приступить к выпуску первого номера настоящего журнала. Но мы отдаем себе ясный отчет в том, что без широкой поддержки американско-русской общественности журналу вряд ли удастся полностью выполнить свою миссию. А существовать наш журнал должен, дорогие земляки! Должен и может, именно здесь, в свободной стране, где карпато-русской эмиграции насчитывается самое меньшее один миллион; ибо на нашей родине, которая находится под коммунистическим игом, он не может появиться. Там — рабство духа, экономический эксперимент и насильственная украинизация народа. Мы — не Иваны, непомнящие родства, мы — племя великого русского народа. Своими пожертвованиями на журнал вы, дорогие земляки, поможете нам распространять в некоммунистическом мире правду о нашем народе, о народных чаяниях и идеалах, о его многовековой борьбе за свою русскую народность и веру. Мы — вместе с нашим народом, оставшимся на родине, верим в Божий Промысел и в скорое освобождение народа от режима насилия, бесправия и голода. Буди! Буди! Свободное Слово - ежемесячный карпато-русский журнал под редакцией Михаила Туряницы. N1-2, янв.-февр. 1959г. Цена $ 0.50 ОТ РЕДАКЦИИ На нашей родине, как и на всей территории необъятной России и тех государств, которые попали в руки советов после второй мировой войны, благодаря недальновидной политике западных государств, — уничтожено всякое свободное слово. Хотя, надо признать, что пресса на нашей родине, после установления там советского интернационального режима, увеличилась в несколько раз, но, не нужно забывать, что коммунистическая печать преследует одну цель: образовать новый тип человека — раба и бессмысленного робота. Раб и робот должен дрожать перед полицейским режимом и быть - бесконечно благодарным марксистскому правительству за кусок хлеба. На нас, живших за границею еще до установления на нашей родине коммунистически-марксистских порядков, или бежавших из родного края уже после того, как там воцарился интернационально-социалистический режим, лежит моральная обязанность вести посильную нам борьбу не только против коммунизма, но и за идеалы христианства, ибо только в учении Христа заключена и свобода, и правда. Но, как известно, без печатного слова нельзя бороться ни против чего бы то ни было, ни за что-нибудь. Поэтому мы решили выпустить наш журнал. Группа, поставившая себе целью издавать «Свободное Слово», состоит из старых и новых карпато-русских эмигрантов. Мы верим, что получим поддержку — материальную и моральную от большинства карпато-русской эмиграции, в противном случае, нам было-бы не под силу вести подобную работу, ибо, кроме издания журнала, мы. хотим приступить со временем и к выпуску книг, наш журнал, как и всякий другой, будет преследовать какие-то цели, служить какой-то идее. Считаем своей обязанностью в первом же номере выявить нашу идеологию, указать нашу цель. Мы будем, кроме указанной выше борьбы с коммунизмом, отстаивать право называться своим древним русским именем. Наше национальное единство более древнего происхождения, чем основание Киевской Руси. Если бы это было не так, то не могла бы организоваться и существовать Великая Киевская Держава, в которую, согласно некоторым историкам, входила и Карпатская Русь (Галичина и Закарпатье). Мы видим, что, несмотря на большевицкую попытку убить единство русского народа, им это не удалось. Зная о страшной опасности противоречить официальной большевицкой идеологии, русский историк в Советском Союзе пишет: «На крайнем западе Русской земли, за Карпатами, где, по старинному народному преданию, спит вечным сном ’’старший” русский богатырь Святогор, лежат, покрытые зелеными виноградниками и буковыми рощами, хмелем повитые, долины Тиссы, Грона, Попрада, Лаборца, земли Угорской Руси. Незаметно повышается поверхность земли, переходит в холмы, а туда дальше к северу и востоку, в древние горы Карпатские, горы Русские, горы Угорские» («Древняя Русь». В. Мавродин, стр. 13-14). И, наконец, Церковь Русская в России до некоторой степени как то сохранила за собой право употреблять наряду с новыми, навязанными большевиками, терминами и старые, народные наименования. Мы знаем, что «не хлебом единым жив человек», и потому наш журнал будет также печатать статьи духовно-нравственного содержания. Всем нам известны страшные результаты советского и национал-социалистического опыта построить жизнь без Христа. И это не потому в Германии сжигали' людей и травили в газовых камерах, или в СССР устраивали искусственный голод убивали миллионы при коллективизации и в концентрационных лагерях, что немец или русский «звери». Этот «зверь» сидит в душе каждого народа. Любой народ будет делать всякие зверства, только возьмите у него Бога и вооружите его какой нибудь философской доктриной. Конечно, зверства делает не весь народ, а очень малый процент преступников, которые есть у всякого народа. Разве во французской революции не торжествовал хам и зверь? «Кто не со Мною, тотъ противъ Меня» — сказал Господь Наш Иисус Христос. Так что, середины, как видите, нет. Или — мы со Христом, или — против Него. Закарпатская Русь, как и Галичина, в настоящее время находятся в составе Советского Союза. Это обстоятельство обязывает нас знакомиться с жизнью в Советском Союзе, знать коммунистическую идеологию, программу и цели. Жизнь каждому из нас поставила вопрос ребром: идти ли ему с красной властью, тогда .против народа, или с народом, тогда против власти. А что бы принять решение верное и при том добровольно, — нужно знать коммунизм. «Свободное Слово» должно быть независимо, это значит, что мы будем освещать события независимо от чьих бы то ни было интересов или желаний. О. Н. Наумов, в своем письме в редакцию, советует нам в нашей работе руководиться правдою, «которая временами сладка, как мед, а подчас горька, как полынь, но поучительна и целебна, по пословице: Хотя правда груба, за то Богу люба». Служение Правде и будет единственной нашей целью. Конечно, каждый вправе поставить вопрос: политический ли наш журнал? Да, политический. Уже и потому политический, ибо от политики никуда не уйдешь. Один известный русский .писатель и журналист писал следующее о политике: «Политика — это судьба», как об этом говорил Наполеон: «La politique s'est la destinee». Или, наоборот, — судьба — это политика. Действительно, судьба. Политика вызвала первую мировую войну, политика вызвала революцию, политика уложила в братские могилы голода и террора что то около ста миллионов русских людей и политика же разбросала нас, счастливцев, по самым неправдоподобным местам земного шара. От политики не уйти, как не уйти от судьбы». Хотя наш журнал будет политическим, но он будет беспартийным. И еще придется сказать несколько слов о том, почему мы пишем не на народном говоре, а на общенародном, (литературном языке). У всякого народа есть много диалектов, но литературный язык только один. Наши карпаторусские писатели всегда, за малым исключением, писали на литературном языке. И это у нас, на родине, где за литературный язык сажали в тюрьмы. Как пример того, как наш народ в родном краю стойко отстаивал свой литературный язык, приведу следующий факт. В 1940 г. , мадьяр, регентский комиссар Козьма в своей речи заявил, что он всякого, кто назовет себя русским «упрячет под землю», т. е., уничтожит. В ответ на это, на Закарпатской Руси появилось столько писателей и поэтов, писавших на литературном языке, как никогда раньше. У нас, на Закарпатье, литературный язык называли «письменный язык». Он говорит «твердо по-русски», говорили о том, кто изъяснялся на литературном языке. Впрочем, статьи написанные на любом из русских говоров, тоже будут помещаться. Тем, которые будут возражать, что они не полностью понимают литературный язык, скажем то, что сказал бы француз, немец или итальянец своему земляку. Купи себе толковый словарь и учись литературному языку. Немецкие или итальянские диалекты отличаются друг от друга больше, чем диалекты русские и несмотря на это и немцы и итальянцы пишут только на общенародном языке. Все народы учатся своему литературному языку в школах. Нам в прошлом этого счастья не было дано. Даже во время бывшей Чехословакии наши школы не давали знания родного языка, ибо чешское правительство строго наблюдало за тем, чтобы наши школы не научили ребенка . своему русскому языку. До самого конца второй мировой войны для нас существовал только один путь усвоения письменного языка — путь самообучения. «Все те из наших людей, — пишет в своей ’’Автобиографии’’ И. Сильвай (закарпаторусский писатель, умерший в 1904 г.), — которые, или в прошедшем, или в настоящем времени, отличались знанием своего родного языка, они приобрели свое знание не в школе, но собственным прилежанием. Значит, они все были самоучки в похвальном значении слова». Кто любит свой язык, тот последует нашему совету — учиться, — а кто не любит... А почему мы пишем новым правописанием? У всякого народа есть Академия Наук и только она одна имеет право устанавливать и менять правописание. Раз весь русский народ, в том числе и Карпаторусский, пишет в настоящее время по новому правописанию, то нам ничего не остается как только принять это правописание. Иначе мы будем в правописании сепаратистами. В одном письме в редакцию нам пишут: «Я не могу представить себе слова Бог и Христос без твердого знака». Бороться за (ъ) твердый знак имело смысл до тех пор, пока он, твердый знак, был признаком объединения всех русских, а теперь он стал бы признаком разъединения. Отметим еще одно важное обстоятельство. «Свободное Слово» будет свободною трибуной для всех русских людей. Мы будем печатать статьи самых противоположных взглядов, ибо мы на самом деле верим, что из столкновения мнений родится истина. И, наконец, скажем, что движущей силой в нашей трудной работе, — ибо издание русского журнала в эмиграции — это трудная работа; — есть любовь к родному слову, родной земле и народу. Мы могли бы свои чувства выразить словами Н. В. Гоголя: «... Русь! Русь! вижу тебя, из моего чудного прекрасного далека, тебя вижу: бедно, разбросано и неприютно в тебе:.. Но какая же непостижимая, тайная сила влечет к тебе?» Хотя не все мы можем говорить о чудном и прекрасном далеке, ибо очутившись в Парагвае без копейки денег в кармане, не чудным и прекрасным покажется тебе чужбина, а страшною и зловещею...
*** КАРПАТОРОССЫ В АМЕРИКЕ Карпато-русская эмиграция с обеих сторон Карпат, по сравнению с переселенцами средне-европейских народов, как, например, поляков или чехов, является более позднего происхождения. Еще 70 лет тому назад русских с Карпат редко можно было встретить в США. Нашим пионерам приходилось преодолевать немало трудностей, в поисках за куском хлеба и большинство из них через два-три года возвращались в «старый край». На постоянное жительство и поселение наши эмигранты начали прибывать сюда только после первой мировой войны. Большинство из них, за малым исключением, устроились очень хорошо. В общественной жизни они тоже стоят на должной высоте. Существует у них много организаций, как Униатское Соединение, Православное Общество Взаимопомощи, Собрание, О-во Русских Братств, Народное Братство и др. Построили cотни храмов, значительное число приходских школ, семинарии и др. учреждения. Не мало среди нашего народа людей умственных профессий. Например, судьи (Гонаш, Гавран, Миклуш и др.), сотни адвокатов, между которыми, в первую очередь, можно указать на имена: Пугаки, Жаткович, Стеранчак, Гурон, Варна, М. Цап, Гоманич, Лешко, Брянский и много др. Что касается деловой жизни, то в этой .области наши люди достигли тоже успехов. Есть среди них архитекторы, подрядчики (контракторе), владельцы отелей и т. п. Директором славянского отделен, библиотеки Конгресса в Вашингтоне тоже является человек карпаторусского происхождения — Др. Дорош, сын галицкого эмигранта. Среди тех, которые достигли больших успехов в торговле особо выделяются имена Моганца, владельца Manha' tan Builders Supply Company в Нью Иорке, собственников типографий М. Рыбницкопо, М. Лемеша, В. Рацина и др. Работают карпатские русские и в университетах. Между преподавателями русского языка находятся М. Заречник, М. Сушко, Бохнак, Гузинец и другие. Есть среди наших людей много богатых как А. Глеба, Бодрог, М. Стегун,- А. Руснак, И. Папп, Андрей и Иосиф «Пешковы, Гвоздяк в Калифорнии и сотни других. Среди новых эмигрантов особенно выдвинулся Гавриил Мозер, владелец лесопильного завода в Каракасе (Венесуэла). Уроженец Мукачева, оставил Закарпатскую Русь после присоединения края к Советскому Союзу. Искренний патриот и многообещающий сын своего народа. Особенно нужно подчеркнуть то обстоятельство, что он достиг больших успехов в далекой Венесуэле при тяжелых условиях. К описанию деятельности других наших людей, заслуживающих упоминания о них, мы намереваемся еще вернуться. Написали мы эту статью с той целью, чтобы наши земляки видели, что карпатские русские, как умственного труда, так и делового мира занимают в США довольно значительное место. Г. С.
***
ВЗГЛЯД НА УКРАИНСКИЙ СЕПАРАТИЗМ ПРЕЗ. АКАДЕМИИ НАУК В. ВЕРНАДСКОГО Реформы Петра I, понятые и вводимые царем грубо, жестоко и бестолково дали начало неправильному направлению русской образованности. Сам Петр I ненавидел русского человека таким, каким он есть сам по себе, а любил воображаемого, несуществующего. Его понятие реформы были похожи на взгляд гоголевского полковника из Мертвых Душ, который ручался головой, что если только одеть половину русских мужиков в немецкие штаны, то — науки возвысятся, торговля подымится и золотой век настанет в России. Получивши уродливое направление при своем зарождении, русский общественный слой, начавший называть себя интеллигенцией, настолько порвал с своим народом, что в одно время считал стыдом даже говорить по-русски. Лесков в своем рассказе «Интересные Мужчины говорит об одной вдове бывшего вельможи следующее: «Она будто не любит ничего своего, русского — ни языка, ни веры, ни обычая, а все презирала, и презирала не с легкомыслием, н с фатовской замашкой, которые легче простить, — а прочно, глубоко и искренне, с каким-то сознанием. Она ничего не порицала, и не отвергала, а считала все русское даже не заслуживающим внимания... Она даже удивлялась, что географы на ландкартах Россию обозначают... Такие дамы тогда были.» Развиваясь во враждебной народу атмосфере, презирая и не зная совершенно своего народа, в лоне русской интеллигенции создались два антинародных уродливых движения: безбожный социализм и украинский сепаратизм. Эти два течения сотрудничали друг с другом. Соединяло их незнание народа и общая у них ненависть к русскому человеку, его идеалам, вере, государству и прошлому. Нужно, однако, отметить, что все первоклассные, самобытные писатели, поэты и ученые оставались с народом. Ни Державин, ни Ломоносов, ни Пушкин, ни Лермонтов, ни Лесков, ни Гоголь, ни Менделеев, ни многие другие светлые умы России не поддавались влиянию антинародных уродливых течений общественной мысли. После победы коммунизма в России, южно-русские (украинские) интеллигенты-самостийники, которые составляли, смешно сказать, незначительную долю одного процента малорусской интеллигенции, получили полную поддержку советского правительства. Началось насильственное внедрение в сознание южно-русского человека идеи самостийного народа. Это продолжается уже слишком сорок лет, а результаты получаются очень плачевные. Как не удалось создать советского человека, так же очень мало удалось повлиять на общерусское самосознание малорусского человека. Даже и та часть народа, которая называет себя украинцами, не потеряла сознания единства с остальным русским народом. Эта страшная борьба русского народа с неестественными течениями коммунизма и национального малорусского сепаратизма, будет продолжаться до самой гибели коммунизма. Многие из бывших самостийников, после Первой мировой войны пересмотрели свои взгляды и стали опять простыми русскими людьми, какими они и родились.. К ним принадлежит и академик В. И. Вернадский, бывший президент Украинской Академии Наук в Киеве. Приводим здесь строки из его письма, посланного одному из украинских студентов в Праге, напечатанные в журнале «Студентский Вістник», Прага № 1-2 за 1925 г. Это письмо не свидетельствует о полном отходе академика от самостийности, но, во всяком случае, — это уже просветление ума и сердца. Это — разрыв с искусственным сепаратизмом и приближение к простонародному , самосознанию национального единства русского народа. Отрывки из этого письма приводим в оригинале. «Для мене український рух, ра'звій которого здаэться мені, може бута дуже великим, є єдина з прояв руху єдиного великого руського племені. Нетільки буде великою помилкою зірвати з руською культурою та будувати своє будуче істну-ваннє незалежно від іньших народів руського племені, але це й буде великим гріхом. Політична незалежність України нй є мираж, звязанний з зніщеньим двух братських народів. Треба будувати необхідну найбільш можливу незалежність — політичнз та культурну — зостававсь в межах Россії, котра історично зложилась — на черзі довгих сто-літть — працею усіх руських народів, а не тільки великорусів. Я не кажу, що «незалежна Україна» не можлива на короткий час. Ми бачили вже багато чого, що нам дбалось неможливим, але важно не те, що появиться на якійсь не-будь час, але те що може істнувати. Незалежна Україна не може істнувати — я пишу про незалежну в дійсности, а не на папері — без крівавої сварки між братами на довгі ча^ -си. Це не може бути ідеалом. Та вже те що пережито, навчило нас, що найважнійше у життю — свобода та незалежність лічности — зовсім не звязано з політичною незалежністью. Не більш відповідає, на мій погляд, обставинам житТя-та інтересам України розрив з руською культурою. Фактично цього не можна зробити без довгої, мабуть марної боротьби та без великоі шкоди Укроїни перш усього про те, що руська культура одна з великих мірових культур і звязь з нею відкривав для українця без усякої затрати його енергій такі широкі горізонти, котрі не можливі зараз в межах українськой культури. Мені здається, щє наукова праця на Україні мусить йти в тіснійшім звязку з руською наукою; в своїм рості українська культура мусить корнету' ватись роботою та організацією робленою руською наукою в останні два століття; й Теж ми мусимо памятати, що руська наука зроблена не тільки великоросами, але теж намі і нашімі предками. На цім грунти були у Києві заложені у р. 1918 дві великі Українськи інстітуції — Укра-інська Академія Наук та Національна бібліотека, першим президентом яких (тай коммиссій, давших статут) я був. Тісьне жіття руських і українцев є факт, незалежний від нашої волі. Як натуралист, я знаю, що зменити факта та зробити жіття по нашому — гарному чі поганому — ідеалові не можливо. Жіття ранш чі пізнійш візьме своє і сіли на це потрачені — дарма потрачена енергія, котра мусила у свій час найти ліпший шлях каристування. В. Вернадский». М.И. Прокоп (псевдоним М. Туряницы) Журнал "Свободное слово" №№ 1-2 за 1959 г. в формате PDF http://zapadrus.su/bibli/ssr/1569-1959-1-2.html
Отправлено: 17.11.16 08:34. Заголовок: Вопрос об общеславян..
Вопрос об общеславянском языке Вопрос об общеславянском языке в западническом освещении В апрельской и майской книжках «Вестника Европы» напечатана обширная статья или, вернее, – две статьи А.Н. Пыпина под заглавием «Теория общеславянского языка». Хотя статьи эти составляют собственно разбор моего труда «Общеславянский язык в ряду других общих языков древней и новой Европы» (В 2 т. Варш., 1892), тем не менее они имеют интерес и сами по себе, как самоновейшее выражение взглядов по этому вопросу одного из компетентнейших представителей отживающего толка наших западников. Это обязывает меня с должным вниманием, и не в виде самообороны, а в интересах дела, остановиться на статье г. Пыпина. Но прежде чем говорить о его теории, я позволю себе ознакомить читателя, в возможной краткости, с характером и главными положениями разбираемой им книги, чтобы на этом фоне яснее обрисовался последний фазис западнического учения об общеславянском языке. Главным содержанием моего сочинения являются исторические обзоры образования общих языков древней и новой Европы, а именно: греческого и латинского, итальянского, испанского и французского, английского и немецкого в первом томе, а церковнославянского, сербского, чешского, польского и русского – во втором. Из 12 глав всего сочинения лишь одна (5-я во II т.) и два послесловия (в I и II тт.) имеют более теоретический характер, да и то не вполне, ибо в первой рассматриваются – также в историческом освещении – взгляды славянских писателей на вопрос об общеславянском языке, в последних же дается свод прежних исторических же наблюдений, причем лишь вкратце и в самых общих чертах намечен мой взгляд на будущность общеславянского языка. Отсюда уже следует, что г. Пыпин выразился очень неточно, озаглавив свою критику: «Теория общеславянского языка», если хотел охарактеризовать в этом заглавии суть моего сочинения, а не своей статьи. Что касается выводов, к которым я пришел на основании исторических аналогий и наблюдений прошлого славян, то они заключаются собственно в следующем. Каждый большой исторический народ в известный период своего развития доходит при благоприятных условиях до образования общего языка, который является затем столь же важным фактором его дальнейшего развития, как общая государственность, общая церковь, наука, литература, вообще культура. И славяне уже со времен кирилло-мефодиевских стремятся к образованию общего языка. Отчасти они и достигали этого на почве языков церковнославянского, сербского, чешского, польского, русского; но в полной мере стремления эти пока не осуществились. Они, однако, продолжаются, особенно в среде угрожаемых немецким языком западных славян, и не могут считаться невыполнимыми. Когда и как это осуществится, никто предсказать не может, но единственной возможной формой язычного объединения славян следует признать принятие ими русского языка для тех отраслей науки, литературы и публичной жизни, где теперь господствуют у славян языки чужие, особенно немецкий, итальянский, мадьярский и турецкий. Призвание общего языка славян – поддержать их частные языки в борьбе с инородческими, а не вытеснить эти частные языки из доступных им сфер живого и письменного употребления. Русский язык должен быть союзником других славянских, а не их противников. Славяне настолько обособились уже друг от друга, что не могут рассчитывать на столь тесные формы язычного единения, как господствующие ныне в Италии, Испании, Англии; но с другой стороны – они не настолько еще разошлись, чтобы их языки навсегда оставались в таком взаимном разобщении, как, положим, равносильные романские языки: итальянский, испанский и французский, или германские: немецкий, английский, шведский. Если же славянам не удастся теснее примкнуть к языку русскому, который и без славян имеет уже значение общего языка для всех народов нашей 120-миллионной Империи, то вряд ли удастся им устоять в борьбе с языками инородческими, особенно немецким. Последний и теперь уже имеет значение высшего, или общего, языка для многих западнославянских народностей, являясь в их среде орудием и предтечею германизации. Вот сущность того взгляда на общеславянский язык, который является результатом исторического изучения вопроса о нем, а вовсе не «идеалистических желаний, своего рода веры», как голословно, со скучными повторениями (I, 770; II,303) утверждает г. Пыпин. Теперь мы перейдем к его «Теории общеславянского языка», чтобы видеть последнюю «эволюцию» этого вопроса в голове наших западников. Но при передаче этой теории мы находимся в большом затруднении. Дело в том, что г. Пыпин написал и эту свою статью столь же сбивчиво, как все прочие публицистические свои статьи... А.С. Будилович. Вопрос об общеславянском языке в западническом освещении (20 мая 1892). Славянское обозрение. Книга V-VI. с.45–64 ...Литературная взаимность Славян похвальна и достойна всякого уважения, но это слабая помощь в нужде и никогда она не может глубоко проникнуть в жизнь всех племен. Славяне имеют все основания обратится к одной литературе, и к тому их обязывают общечеловеческие, политические и исторические соображения. О выборе этой литературы не может быть ни какого спора, если не хотят перемешивать из пустого в порожнее. За исключением Русской, все Славянские литературы ограничены небольшими племенами и, следовательно, небольшими областями. Следовательно, при вопросе об общеславянском литературном языке может быть выбор только между ДревнеСлавянским и Русским языком. Но ДревнеСлавянский язык уже вышел из общежития, почти мертвый, лишен гибкости и увлекательности живого языка, а мы нуждаемся в живом слове. Итак остается только Русский язык, как исключительно на то способный, ибо этот язык величайшего, единственно самобытного и на обширном пространстве земли господствующего Славянского племени, которому уже и без того по праву принадлежит главенство в нашей народной семье. Сверх того, из всех языков Славянских, этот самый богатый, сильный и полнозвучный, запечатленный могуществом; Сербский язык по этим качествам занимает вторую за ним степень. Этим мы не хотим, однако сказать, что по принятии Славянского общелитературного языка уже ничего не надобно писать на отдельных наречиях и преимущественно, на пр., поэтических произведений. Но нам не надобно только оставаться при отдельных наших словесностях. Что может на пр. представить Датская литература сравнительно с Немецкой? Русская литература и по тому еще заслуживает предпочтение для принятия за общеСлавянскую, что ея азбука вполне и без всяких затруднений передает на письме Славянские звуки, тогда как, напротив, другие Славянские литературы, за исключением Сербской, с трудом пользуются Латинской азбукою. По самолюбию людскому, нельзя ожидать, что наши племена добровольно решились на этот обьединительный шаг, и при нынешнем чужеземном господстве, ни коим образом нельзя провести этой меры. Это великое дело решится ко благу Славян только под напором важных политических событий. Между тем полезно пока возбуждать этот вопрос, говорить об этом предмете и приготовлять к тому умы. Людевит Штур. Славянство и мир будущего. Послание славянам с берегов Дуная Людевита Штура. Перевод неизданной немецкой рукописи, с примечаниями Владимира Ламанского. Издание Императорского общества истории и древностей российских, при Московском университете. Москва. 1867. 191с. http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_233.htm http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_234.htm http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_235.htm http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_236.htm http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_237.htm http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_238.htm http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_239.htm http://stur.ucoz.org/index/tvorchestvo_ljudovita_shtura/0-10 pdf А.С. Будилович и А.И. Добрянский-Сачуров и Славянское единство http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_424.htm Антон Будилович. Словацкая литература http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_421.htm Антон Будилович. Славянское обозрение http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_422.htm Федор Федорович Аристов и Об-во Людевита Штура http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_415.htm Ф.Ф. Аристов. Карпаты - общеславянская прародина http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_669.htm КарпатоВедение http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_755.htm
Отправлено: 18.11.16 08:49. Заголовок: Славянский Сборник h..
Славянский Сборник Славянский сборник. Т.2. СПб., 1877 В 1875 году С.-Петербургский Отдел Славянского Благотворительного Комитета, преобразованный, 12-го апреля нынешнего года, в С.-Петербургское Славянское Благотворительное Общество, предпринял издание «Славянского Сборника», с целью - «способствовать изучению нравственной, умственной, художественной жизни родственных нам Славян». В пределах этой задачи, настоящий II том «Славянского Сборника» продолжает служить ознакомлению Русского общества с общества с современным бытом Славянских племен. Значительная часть предлагаемая тома посвящена изучению Славян при-Дунайских, которые в настоящее время приковывают к себе внимание всего просвещенного мира… Из продолженных в II томе статей I тома, напечатаны: а) «Карпатская Русь» Я.Ф. Головацкого, с картою его же, под названием: «Этнографическая карта Русского народонаселения в Галичине, северовосточной Угрии и Буковине» и б) О. Пича «Очерк политической и литературной истории Словаков», в которой автор описывает интереснейшую эпоху в новейшей истории западных Славян – их национальное движение в 40—50 годах, положившее начало их политическому возрождению, и передает биографические сведения о многих тогдашних Славянских деятелях (Штур, Гурбан, Годжа, Халупка, Краль, Сладкович, Гаттала, Колар). Общим вопросам Славянской науки посвящены в «Сборнике» три статьи: а) По тесной связи Славянской истории с Византийскою, статья нашего известного византиста, проф. В.Г. Васильевского: «Из истории Византии в ХIIв. (союз двух империй в 1148—1155г.); б) «О литературном единстве народов Славянского племени» — статья проф. А.С. Будиловича, разсматривающего вопрос, давно возбужденный в Славянской литературе и имеющий живой современный интерес и великое значение для будущности Славянскаго просвещения, и в) «Несколько замечаний об изучении Славянского мира» — того же автора, указывающего в ней точку зрения на славянство и взаимные отношения племен, в него входящих... О литературном единстве народов славянского племени (Речь, читанная А.С. Будиловичем в торжественном заседании Петербургского Отдела Славянского Благотворительного Комитета, 11 мая 1875 года) Мысль о духовном единстве народов славянского племени, как отражения в результате их родства физического, возникла не со вчерашнего дня. Она имеет уже за собою тысячелетия предания. Первыми ее апостолами были св. Кирилл Философ и его брат св. Мефодий. Внешней формой выражения этой гениальной их мысли было единство литературного языка для всех славянских народностей. Тем-то, главным образом, и отличалась христианская проповедь солунских братьев от проповеди многочисленных других миссионеров, что вместе с Евангелием они принесли славянам и другой великий дар – народный литературный язык, и притом язык столь совершенный по своим формам, столь богатый по лексикальному содержанию и столь доступный пониманию и чувству всех ветвей славянского племени, что без борьбы и без сопротивления он сразу занял почетное положение всеславянского литературного языка. Родившись в Подбалканье, он распространился за Карпаты и под Альпами и господствовал одно время в богослужении и письменности у всех принявших христианство славян, от Вислы и Лабы до Дрина и Марицы, Днепра и Волхова. Что же сталось потом с гениальной мыслью апостолов славянства о возможности и необходимости литературного единства народов славянского племени? Какая судьба постигла потом этот первый всеславянский язык? Некоторые думают, что погибли уже безвозвратно и та мысль, и тот язык; но более внимательное изучение нашего прошлого и настоящего может привести к убеждению, что, напротив, брошенное тогда семя не пропало, выраженная мысль не исчезла, раз уже созданный всеславянский язык никогда не умирал и существует до настоящего времени, хотя и не всеми узнаваемый и признаваемый. Многие не узнают старого всеславянского языка в новом его виде, потому что люди часто смешивают форму с содержанием, существенное со второстепенным не узнают в старике прежнего юношу, а в сыне не хотят признать родовых черт и родовых прав отца. Всеславянский язык не умер, а лишь изменился от времени и разных влияний. Он стал стар и дряхл, хотя и в старости не потерял своего прежнего величия. Но рядом с ним – его первородный сын, преемник его силы и славы, наследник его царственных прав. В самом деле, нетрудно доказать, что из всех существующих теперь славянских литературных языков лишь один русский развивался на почве старо- или церковнославянского языка, наследовал все его предания, а с тем имеет и все его права. Долгое время наречия болгарское и сербское тоже развивались под влиянием этого литературного старейшины славян. Но потом они порвали эти вековые связи и «пошли в страну далече». Один русский народ остался верным хранителем преданий славянского прошлого в области не только церковной, но и литературной, и тем стяжал своему литературному языку историческое право на звание всеславянского. Какое же положение по отношению к языку всеславянскому древнему и его наследнику – новому – занимали и занимают другие, так называемые литературные, славянские языки? Раз потеряв живую связь с литературным центром славянства, они уже были не в состоянии собраться все воедино и выработать из своей среды новый общий литературный орган. По необходимости они должны были обращаться к чужим литературным языкам – латинскому, немецкому, итальянскому, даже мадьярскому и приносить лучшие свои силы в жертву чужим литературам и народам. По временам то один, то другой из этих провинциальных литературных славянских языков достигал известной силы и распространенности, но никогда они не могли обеспечить за собой ни раз занятой территории, ни непрерывности своего развития. Так, например, в XV и XVI столетиях языки сербо-далматинский, чешский и польский поднялись довольно высоко, но в XVII и XVIII столетиях пали с этой высоты и до сих пор не успели уже до нее опять подняться. С другой стороны, число этих литературных языков все больше размножалось. От чешского отделился и образовал отдельную «литературу» «язык» угрословенский, или словацкий, от верхнелужицкого откололся нижнелужицкий, от польского – кашубский. Таким образом, в настоящую пору существует рядом с языком всеславянским, или русским, еще девять (тоже называемых литературными) славянских языков, из которых самый обширный, польский, имеет за собою народонаселения до 9 миллионов, то есть менее шестой доли против численной силы языка русского (свыше 61 миллиона, не считая 10–15 миллионов инородцев, употребляющих в литературе русский язык). Из всех других «литературных славянских языков» ни один не представляет за собою и 6 миллионов населения. Например, сербохорватский язык имеет населения в круглых числах 5 910 000; болгарский – 5 128 000; чешский – 4 851 000; словацкий – 2 223 000; словенский – 1 287 000; кашубский – 111 000; язык верхнелужицких сербов – 96 000; язык нижнелужицких сербов – 40 000 (Статистические таблицы распределения славян. Изд. СПб. отд. Славянского благотворительного комитета. СПб., 1875). Таким образом, совокупная сила всех этих девяти «литературных языков» не достигает и 30 миллионов населения, то есть такой цифры, которая может считаться в наше время едва достаточной для достойного поддержания одного, и притом не первостепенного, литературного языка, каков, например, итальянский, тогда как численная сила языков мировых, каковы французский, немецкий, английский, русский, значительно превосходит эту цифру. Относительная сила исчисленных девяти славянских quasi-литературных языков представится в еще более невыгодном свете, если припомнить, что значительная часть интеллигенции тех народностей пишет, учит, судит и управляет на чужих языках – немецком, итальянском, мадьярском, турецком, румынском, греческом и т.д. Спрашиваем теперь: может ли удержаться в будущем подобное дробление языков и литератур славянских, а если не может, то какой возможен выход из этого положения? Нет никакого сомнения, что современное положение и отношения славянских мелких литературных языков не могут упрочиться на более или менее продолжительное время. Все живое должно жить, то есть изменяться, применяясь к новым обстоятельствам. Борьба тут предстоит двоякая: внешняя – с языками инородными, и внутренняя – с языками и наречиями родственными. О конечном исходе этой двойной борьбы не может быть сомнения, если вспомнить уроки прошлого и всмотреться в настоящее. Если бы даже на месте девяти западнославянских языков воцарился какой-нибудь один из них и тем нравственно связал бы силы тех народностей, то и тогда борьба с тремя большими соседними языками – немецким, итальянским и русским была бы довольно затруднительна и опасна. Но при настоящем раздроблении этих языков в литературе борьба становится не то что опасной, а просто безнадежной. Победа сил больших над малыми облегчится в данном случае еще и тем, что между последними нет и быть не может единения. Рядом с борьбой внешней и, может быть, еще с бОльшим ожесточением совершается там борьба внутренняя: наречий сербского с болгарским, угрословенского с чешским, польского с русским и т.д. При подобных отношениях можно быть уверенным, что дробление славянских наречий еще не закончилось, а будет продолжаться: наречие македонское неохотно подчиняется болгарскому и может от него отколоться: загребские кайкавцы все чаще начинают заговаривать против сербской штокавщины, словенские доленцы и штаерцы неохотно переносят литературную гегемонию горенцев; на почве угрословенского наречия столько есть различий диалектических, ступеней, сближающих это наречие то с чешским, то с польским, то с русским, что нет ничего невозможного в возобновлении тех споров между говорами, которые с конце прошлого века велись тут за преобладание в литературе. Нет ничего невозможного и в том, что при некоторых усилиях врагов славянства наречие моравское отделилось бы от чешского, а мазовецкое от малопольского, как это случилось уже с лужичанами и кашубами. Тогда вместо одной оказалось бы уже две дюжины славянских литературных языков, с которыми справиться, конечно, было бы вдвое легче, хотя и с теперешними борьба не была бы особенно продолжительна и упорна. Если можно гадать о будущем по прошедшему, то нетрудно предвидеть, что первыми пали бы в этой борьбе наречия западнославянские: серболужицкие, кашубское, чешское, польское, угрословенское, а затем уже очередь дошла бы и до наречий славянского юга: хорутано-словенского, сербохорватского, македоно-болгарского. Что касается языка русского, то его будущность достаточно обеспечена уже и теперь многочисленностью населения, обширностью территории, силой русского государства, наконец, тысячелетней давностью нашего литературного языка, наследника благословений апостолов славянства. Итак, русский язык по своей истории, по своему характеру и положению имеет мало общего со всеми другими литературными языками славян. Эти должны еще бороться за свое признание, должны бояться за свое существование; язык же русский и в теперешнем своем положении не боится уже никакой борьбы, никаких случайностей. По своей силе внутренней и внешней он вровень всякому другому мировому литературному языку. Вопрос литературного единения славян есть для него вопрос, пожалуй, силы и развития, но не существования. Правда, что литературный язык 90 миллионов славян был бы еще могущественнее, еще непобедимее, но и 60 миллионов молодого, смелого, духовно сплоченного и даровитого народа уже достаточны для обеспечения своему языку роли языка всемирного. При всей разрозненности славян и страшной ревнивости к своей отдельности и независимости даже в самых мелких народных группах, все-таки не скрылось от сознания лучших их умов, что единственным условием спасения малых славянских партий остается их соединение в большие литературные группы, собрание сил, общность действий в духовно-нравственном мире. К этому всегда стремился, хотя и бессознательно, и сам народ, стараясь расширить свой язык на возможно бОльшее число соседей и соплеменников. Иногда это и удавалось разным наречиям, например чешскому в XV, а польскому в XVI веке, из которых первый распространялся было по Силезии, Лужицам, Северной Угорщине а второй – по значительной части Литвы и Западной Руси. Сознание славянами своей слабости и необходимости литературного единения с соплеменниками довольно ясно выражается и в наши дни, и выражается не на словах только, но и на деле – например, в усилиях, какие употребляет Сербия для распространения своего языка между болгарами, а Польша – в Галиции между русскими. Чехи до сих пор не могут примириться с фактом, что словаки отвергли у себя гегемонию чешского языка и возвели в литературный орган свой собственный диалект. Еще живее и энергичнее выражается потребность литературного единения с соседями у мадьяр – народа, по происхождению не славянского, но связанного со славянством всем своим прошлым, быть может, и будущим. Мадьяры являются большими поборниками мысли о необходимости одного литературного и административного языка во всей долине Среднего Дуная. Мысль эта, в сущности, очень верна и плодотворна: ошибка заключается лишь в том, что мадьяры не угадали, какой из живых языков имеет шансы объединить собою разноязычное население Среднего Дуная. Если бы они основательнее углубились в этнографическую статистику того края, то нетрудно было бы убедиться в том, что не мадьярский, а славянский язык должен господствовать в международных отношениях Угорщины, и притом не какой-нибудь из славянских диалектов, а всеславянский дипломатический и общелитературный язык. Таким образом, в жизни почти всегда и везде чувствовалась беспомощность славян, литературно разрозненных, и существовали попытки к собранию мелких народностей в большие литературные группы. Но эти попытки обыкновенно не удавались – главным образом по отсутствию в среде тех народностей центра, достаточно сильного и равно возвышенного над всеми своими соперниками. Некоторые предполагали, что возможно привести все современное разнообразие литературных органов славянства к четырем главным типам: сербскому, чешскому, польскому и русскому. При этом имелось в виду, что сербский язык восторжествует над всеми остальными южными, то есть над болгарским и хорутанским, а чешский с польским вытеснят все другие западнославянские, то есть чешский воссоединит с собою угрословенский и серболужицкие, а польский – кашубский. Прошло 40 лет с тех пор, как была формулирована Колларом в его блистательной статье «О литературной взаимности славян» мысль о четырех главных славянских наречиях, а между тем неглавные не только не признали этого четырехглавого идола, но даже относятся к нему довольно иронически, восклицая: «Выдыбай Боже!» С другой стороны, между народностями привилегированными, или главными, по-прежнему по пальцам можно перечесть интеллигентных людей, которые, даже усвоив себе взгляды Коллара о литературной взаимности славян, овладели бы, хоть в некоторой степени, не то что четырьмя, а по крайности двумя славянскими наречиями. Опыт двух славянских съездов, Пражского 1848 года и Московского 1867 года, доказал, что славяне лишь одни тосты могут провозглашать каждый на своем языке, не рискуя вызвать странных недоразумений; при взаимном же обсуждении вопросов, хоть несколько серьезных, они должны были уже прибегать к посредству чужих языков – французского или, в особенности, немецкого. Да это иначе и быть не может. Серьезный разговор не может вестись намеками. Он требует определенных терминов, формул, следовательно, одного определенного языка. Сам Коллар сознает, что история знает лишь один пример подобной, проектированной им для славян, формы литературной взаимности – это Древняя Греция до утверждения в ней общего языка: кини (ή χοινή, то есть γλωασα). Но уже самый тот факт, что с бОльшим развитием жизни политической, общественной, торговой и литературной греческие диалекты постепенно были забыты и сменились этим общим языком кини, на котором писал Аристотель, управлял Александр Македонский и проповедовалось Евангелие, – уже этот факт уничтожает силу этого единственного претендента для теории Коллара и очень многих его последователей между чехами, сербами и отчасти поляками. Впрочем, нельзя и предположить, чтобы Греция, развитие которой шло так правильно, составляла в этом отношении какое-нибудь исключение в истории; напротив, при более внимательном сравнении окажется полное сходство в развитии литературного языка общегреческого с общеитальянским, общенемецким, общефранцузским, общеанглийским и т.д. Все эти народности пережили период литературной разрозненности прежде, чем успели достичь литературного единства. Аристотель совершенно подходит под аналогию Данте и Лютера в истории развития литературных языков итальянского и немецкого. Всюду разрозненность предшествовала объединению. Это закон исторического развития народов, которому волею или неволею должны подчиниться и славяне; кто же вступит в борьбу с необходимым, тот скорее сам погибнет, чем победит роковое жизни. Сознание этой нужды не только во взаимности, но и в литературном единении славян появлялось по временам и между славянами. Св. Кирилл и Мефодий дали даже выражение этому сознанию, осуществили идею литературного единства славянского племени; но, как мы видели, идея эта отдалилась впоследствии от сознания многих, и целые века блужданий по распутьям истории нужны были для того, чтобы она снова была постигнута, разработана и осуществлена. Первым по времени воскресителем этой идеи на славянском Западе был хорватский католический священник Юрий Крижанич, пришедший в Россию проповедовать панславянам, сосланный потом в Сибирь и Тобольск, написавший (в 1666 году) грамматику сочиненного им всеславянского языка. Сочинил же он этот язык из комбинации слов и форм языков русского и хорватского. Но эта грамматика до последнего времени оставалась в рукописи и не имела никакого влияния на последовавшие поколения. Лет 160 спустя подобная же идея возродилась, без сомнения – совершенно независимо, в голове словацкого ученого Геркеля (Herkel erkel erkel ) и изложена в грамматике же всеславянского языка (издана в 1826 году в Пеште), сочиненного им на основе родного ему наречия угрословенского. Третий подобный опыт искусственного образования всеславянского языка был предпринят в недавнее время словенцем Матием Маяром. Он не только издал грамматику предположенного им нового языка (в 1863 году), но даже пытался распространить его путем издания газеты на этом языке (в Целовпе: «Славянин»). Основой всеславянского языка у него является наречие хорутано-словенское, расширенное словами и формами из многих других славянских наречий. Но все эти попытки создать новый литературный язык прошли бесследно в сознании тех поколений, при которых они были произведены. Пророки остались без последователей. И мы, потомки тех поколений, можем хвалить патриотизм и славянское чувство этих пророков, но не можем не сожалеть о труде, бесплодно потраченном на невозможную подделку под произведения природы, произведения столь сложные и высокие, как язык. И в данном случае опыт всемирной истории может научить, что литературные языки не сочиняются грамматистами, а создаются народами, и создаются не путем искусственного подбора элементов разных диалектов, а путем победы одного из них над другими в борьбе за существование. Так, язык Лациума и города Рима восторжествовал некогда над всеми другими диалектами древней Италии, а наречие тосканское – над диалектами Италии новой; так, наречие Ильдефранса и Парижа воцарилось на литературном престоле Франции, а наречие саксонское – в Германии. Так и старый всеславянский язык был наречием определенной местности (вероятно, Македонии), прежде чем покорил себе все другие славянские наречия. С течением времени литературный язык, конечно, принимает в себя много элементов из всех других наречий, для которых он стал общим органом; но это не мешает утверждать, что всякий литературный язык был прежде диалектом определенной местности и ни один не возник чисто теоретически, из головы какого-нибудь грамматиста. Итак, оставим в стороне мысль о сочинении нового всеславянского языка и обратимся к мнениям и попыткам возвести в это звание один из существующих теперь живых славянских языков. Между западными славянскими учеными всех ранее высказал эту мысль великий лексикограф Чехии Иосиф Юнгман. В изданных недавно его записках, относимых к 1845 году, есть целая статейка: «О всеславянском литературном языке». Тут он говорит: «Старшие соседи наши – немцы могли бы служить нам примером в важнейших предметах народности, в науках и искусствах. Основы обеих народностей (немецкой и славянской) чрезвычайно сходны. Северо-западная ветвь народа немецкого столь же отлична от юго-восточной, как ветвь славян северо-восточная – от западной. Но с какою разницею? У тех (немцев) одно наречие верхнесаксонское господствует, как литературный язык, во всех частях их земли, хотя другие наречия доныне имеют свое употребление в жизни между народом. Немец благоразумно рассуждает: “Если я вижу по-саксонски, все же я пишу по-немецки; говорю же дома как желаю и как знаю”. Не так рассуждает славянин. Поляк говорит: “Если я стану писать по-русски, то перестану быть поляком” – и так каждый держится своего. У немцев различие вероисповедное нисколько не мешает единству языка и литературы; у славян же разность веры создает непроходимые границы между родными братьями. Немцы, имея одну латинскую азбуку, хотя и очень недостаточную для их языка и очень несовершенную, стремясь к единству, успокаиваются на ней и не выделывают из нее разных диковинок. Славяне же, разделенные на две большие части и азбукой то греческой, то латинской, имея вдобавок различное правописание, как, например, русское и сербское, польское и чешское и т.д., постоянно идут врозь, чуждаются друг друга». «Несколько пробужденная в Новейшее время взаимность славянских литератур есть лишь слабое и очень бледное отражение единства немецкого. Во сколько было бы лучше по примеру немцев употреблять как литературный язык какое-нибудь одно наречие, которое другими наречиями обогащалось и облагораживалось бы вечно и безмерно! Такова была мысль и желание, высказанные мною еще в предисловии к первому изданию “Потерянного рая”… Я думаю, что если у немцев при единстве литературы и письменного языка могли сохраниться особые правительства в отдельных частях, как, например, прусское, австрийское, баварское, виртенбургское и т.п., отчего бы и у славян, при употреблении одного литературного языка, не могли сохраняться рядом различные политические группы: русских, сербов, славян прусских, турецких и т.д.? Пугало панславизма, которого боятся или притворяются, будто боятся, наши неприятели, есть измышление своекорыстия и ненависти, и притом ненависти неразумной и слепой, которая восторгается своим пангерманизмом, а нам не желает чего-нибудь лишь несколько это напоминающего, и притом не стыдится публично разглашать свой злой умысел – держать нас в вечном разделении и порабощении». «Я – искренний и любящий свою народность чех, но я готов и чешский язык принести в жертву всеславянскому литературному языку, убежденный, что мы при употреблении того либо другого из славянских наречий все-таки останемся славянами. О, если бы люди влиятельные примирились с этой мыслью и пожелали нам того, к чему мы призваны самою природою!» Всем славянским сепаратистам нужно почаще прочитывать эти золотые строки, вышедшие из-под пера одного из великих деятелей славянской науки. Если соглашался пожертвовать чешским языком в пользу всеславянского сам Юнгман, возродитель и законодатель этого самого чешского языка, исследованию и обработке которого он посвятил всю свою трудовую жизнь, то какое же имеют право ставить выше славянства этот самый чешский язык те, которые не сделали для него и тысячной доли того, что сделал для него Юнгман? Но возникает вопрос: какое же из славянских наречий имел в виду Юнгман, как достойное роли литературного всеславянского языка? Едва ли мы ошибемся, предположив, что он при этом имел в виду язык русский, который он косвенно советовал принять и полякам, но обстоятельства не позволили ему сказать это во всеуслышание. В Австрии такая мысль считалась бы чуть не государственной изменой. Одного подозрения в этом было достаточно для того, чтобы предать этого же Юнгмана надзору тайной полиции, который из-за вышеупомянутого предисловия к его переводу «Потерянного рая» тяготел над ним в продолжение нескольких лет. Приводим это знаменитое место по цитате из сочинения Зеленого «Живот Иосифа Юнгмана» (Прага, 1873, с.45–46). «Не требуй, любезный патриот, чтобы возвышенная поэма была опозорена обыденным языком; как славянин, привыкай лучше к хорошей славянщине (в языке), и с людьми рассудительными разделяй стремление, чтобы и мы, чехи, постепенно шли навстречу всеобщему литературному славянскому языку». Эти строки писаны в 1810 году. Вот, между прочим, главная причина и того, что мы не знаем положительных отзывов об этом предмете ни Ганки, ни Челяковского, ни Ербена, хотя не сомневаемся, что они довольно ясно должны были сознавать потребности времени, направление славянской истории и жизни в этом отношении. Быть может, в оставленных ими записках найдется со временем несколько откровенных по этому предмету излияний, как это случилось с Юнгманом. Что вопрос этот давно уже занимал лучшие умы западного славянства, видно, между прочим, из напечатанного недавно в «Часописи Чешского музея» (1874 год) письма Шафарика к Коллару [1марта 1826 года], где читаем: «Не пером уже, а мечом разрешится вопрос о том, которое из славянских наречий и азбук будет всеславянским; потоки крови выроют черты букв там, где их наиболее потечет; там-то и возникнут язык и азбука всеславянские». Если вопрос этот кладется на острие меча, то и тогда он не представляется очень трудным к разрешению…Но думаем, что Шафарик разумел тут меч не в физическом лишь, но и в нравственном смысле, и в этом отношении он был совершенно прав. Да, мечом, то есть борьбой, решится этот вопрос; победить же может тут, как и всюду, лишь сила, и притом сила сознательная, самообладающая и великодушная, сила разрушительная в рядах вражеских, но зиждущая в своем или в примирившемся с нею. Никто из приверженцев мысли о славянском единстве в области литературной не формулировал ее столь ясно и определенно, как знаменитый словацкий патриот и писатель Людовит Штур. В его посмертном сочинении «Славянство и мир будущего: послание славянам с берегов Дуная» мы читаем следующее: «Славяне должны приготовляться к единству литературного языка, ибо кто не видит, что множество литератур препятствует взаимному пониманию, развитию духа и общей согласной деятельности? У славян много разных литератур, но по своей малости они не могут отвечать великим требованиям человеческого развития, особенно когда славяне все более и более будут выступать на всемирно-историческое поприще. В сравнении с западными литературами – немецкой, французской, английской – все эти литературы, за исключением значительнейшей из них – русской, малы и слишком недостаточны, не исключая и чешской. Пока они будут так раздроблены, им решительно невозможно произвести что-нибудь замечательное. Какое поощрение для духа, какие средства, какое действие могут иметь эти отдельные литературы со своею маленькою областью и далеко ли в состоянии они двинуть человеческое развитие? Литературная взаимность славян похвальна и достойна всякого уважения, но это слабая помощь в нужде, и никогда она не может глубоко проникнуть в жизнь всех племен. Славяне имеют все основания обратиться к одной литературе, и к тому их обязывают общечеловеческие, политические и исторические соображения. О выборе этой литературы не может быть никакого спора, если не хотят переливать из пустого в порожнее. За исключением русской, все славянские литературы ограничены небольшими племенами и, следовательно, небольшими областями. Таким образом, при вопросе об общеславянском литературном языке может быть выбор только между древнеславянским и русским языком. Но древнеславянский язык уже вышел из общежития, почти мертвый, лишен гибкости и увлекательности живого языка, а мы нуждаемся в живом слове. Итак, остается только русский язык, как исключительно на то способный, ибо это язык величайшего, единственно самобытного и на обширном пространстве земли господствующего славянского племени, которому уже и без того по праву принадлежит главенство в нашей племенной семье. Сверх того, из всех славянских языков это самый богатый, сильный и полнозвучный, запечатленный могуществом; сербский язык по этим качествам занимает вторую за ним ступень. Этим мы не хотим, однако, сказать, что по принятии славянского общелитературного языка уже ничего не надобно писать на отдельных наречиях и преимущественно, например, поэтических произведений. Но нам не надобно только оставаться при отдельных наших словесностях. Что может, например, представить датская литература сравнительно с немецкой? Русская литература и потому еще заслуживает предпочтения для принятия за общеславянскую, что ее азбука вполне и без всяких затруднений передает на письме славянские звуки, тогда как, напротив, другие славянские литературы, за исключением сербской, с трудом пользуются латинской азбукой. По самолюбию людскому нельзя ожидать, чтобы наши племена добровольно решились на этот объединительный шаг, и при нынешнем чужеземном господстве никаким образом нельзя провести эти меры. Это великое дело решится к благу славянства только под напором важных политических событий. Между тем полезно пока возбуждать этот вопрос, говорить об этом предмете и подготовлять к тому умы» ( http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_233.htm ).
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 101
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума